26 марта в 19:00 в Московском доме книги состоится презентация книги «Николай Рерих». Круглый стол «Наследие Николая Рериха – культурный мост между Россией и Индией» (Дели). Выставка Международного Центра Рерихов «Вселенная Мастера», посвященная 150-летию Н.К. Рериха, в Индии Выставка «Издания Международного Центра Рерихов» в Новосибирске. Новости буддизма в Санкт-Петербурге. Благотворительный фонд помощи бездомным животным. Сбор средств для восстановления культурной деятельности общественного Музея имени Н.К. Рериха. «Музей, который потеряла Россия». Виртуальный тур по залам Общественного музея им. Н.К. Рериха. Вся правда о Международном Центре Рерихов, его культурно-просветительской деятельности и достижениях. Фотохроника погрома общественного Музея имени Н.К. Рериха.

Начинающим Галереи Информация Авторам Контакты

Реклама



«Величайший победитель в битве...» П.Ф. Беликов о Ю.Н. Рерихе


 

Илзе Рудзите. Портрет Ю. Н. Рериха.

 

 

Если бы кто-нибудь в битве
тысячекратно победил тысячу людей,
а другой победил бы себя одного,
то именно этот другой
— величайший победитель в битве.

«Дхаммапада»

 

— Расскажите, пожалуйста, когда и при каких обстоятельствах вы познакомились с Юрием Николаевичем Рерихом?

 

— Впервые я встретился с ним только по приезде его в Москву, в 1957 году. Но по переписке, заочно, знал его много раньше.

 

Ещё в 1938 году Николай Константинович Рерих написал мне, что они разыскивают книгу Поппе «Грамматика монгольского языка», изданную в том же году в Ленинграде. Сам я работал тогда в «Международной книге» в Таллинне, в представительстве советской книги; я достал требуемую книгу и предложил свои услуги по ознакомлению с советской научной литературой, поскольку заказывал её для Эстонии и следил за всеми каталогами вплоть до «Книжной летописи». Вскоре пришло письмо от Юрия Николаевича с благодарностью за предлагаемую помощь в получении нужных изданий из первых рук — в то время Индия была ещё английской колонией и прямых контактов с Советским Союзом не имела. К письму Юрия Николаевича был приложен список разыскиваемых им книг. (...)

 

— Чем же отличался Юрий Николаевич? Что бы вы сказали о его облике, о наиболее свойственных ему чертах характера?

 

Вообще говорить о нём трудно, но вместе с тем и легко. Трудно потому, что Юрий Николаевич Рерих был очень многогранным человеком. Я бы даже сказал — неожиданно многогранным. Круг его интересов распространялся далеко за пределы той научной области, в которой он работал. Неожиданно для себя вы вдруг открывали, что ему близки и он прекрасно ориентируется в вопросах, ничего общего с лингвистикой или востоковедением не имеющих. С другой стороны, говорить о Юрии Николаевиче легко, или даже скорее радостно, потому что воспоминания о нём всегда окрашены тем воодушевлением и радостью, которые он нёс людям; общение с ним, как мне кажется, у любого человека складывалось легко.

 

При первом знакомстве на вас прежде всего производила впечатление необыкновенная подвижность Юрия Николаевича, его мгновенная реакция на окружающее — и это при полнейшем отсутствии каких-либо признаков суетливости. Довольно редкое сочетание человеческих качеств, не правда ли? Это качество Юрия Николаевича подтверждают и его фотографии — среди них нет или почти нет похожих одна на другую. Конечно, подвижность исчезает в статическом моменте фотоснимка, её можно уловить лишь при живом общении с человеком. Интересен, например, такой факт: когда у Святослава Николаевича [Рериха] спросили, почему он, создавший столько замечательных портретов Николая Константиновича и Елены Ивановны, не написал ни одного портрета Юрия Николаевича, он ответил, что Юрий Николаевич был совершенно не способен позировать — его постоянно отвлекали другие дела, к которым он устремлялся как внешне, так и внутренне, всеми своими помыслами. И потому было сделано лишь несколько эскизов и ни одного законченного портрета.

 

— Как известно, Юрий Николаевич был большим учёным — лингвистом и востоковедом. Вероятно, это как-то отражалось на его общении с другими людьми, на укладе его жизни?

 

На укладе жизни, возможно, отражалось. Он очень много времени уделял научным дисциплинам, непосредственно связанным с его работой, следил за всеми смежными областями, собрал уникальную библиотеку и вообще стремился быть в курсе всего, что предлагала мировая наука в области востоковедения. Но в общении с людьми Юрий Николаевич был очень скромный человек и не выставлял своих знаний напоказ. Все его обширные знания тонули в той душевной теплоте, в той деликатности, с которой он обращался к людям. Он был одинаково внимателен и участлив ко всем, с кем он соприкасался, и для него не имело значения, чем конкретно занимается данный человек, близкой ли к его интересам наукой или нет. В человеке он прежде всего искал человека и именно к нему обращался, ну а всё остальное, как то: образовательный ценз, занятия, национальность, мировоззрение — всё это отодвигалось на второй план. Если чего и опасался Юрий Николаевич, так это того, как бы незаслуженно не обидеть человека. Таким образом, главным в его обращении с людьми было проявление деликатности. Однако из этого не следует делать вывода о мягкости его характера, о готовности уступать и жертвовать своими убеждениями. Мы привыкли обычно связывать деликатность с мягкотелостью. Между тем качество деликатности скорее указывает на отсутствие грубости в характере человека. Могу подтвердить, что от любого проявления грубости Юрия Николаевича просто коробило.

 

— Юрий Николаевич получил большую известность как лингвист-востоковед. Не могли бы вы сказать, что сделал он в данной области и каков был его путь учёного?

 

— Путь его был весьма прямолинеен и в то же время достаточно широк. Юрий Николаевич отнюдь не относился к узким специалистам, избравшим одну часть обширной науки востокознания. Он являлся скорее энциклопедистом в области истории культуры большого региона, охватывающего на севере — Сибирь, на юге — Цейлон, на востоке — Японские острова и на западе — Балканы и Египет. Ещё будучи гимназистом, он занимался у известного русского египтолога Б. А. Тураева и у монголоведа А. Д. Руднева. В Лондоне он поступает в индо-иранскую школу восточных языков при Лондонском университете, где получает звание бакалавра индийской филологии. Своё образование Юрий Николаевич завершает во Франции, где совершенствуется в санскрите, тибетском и монгольском языках, слушает курсы китайского и персидского языков. Среди его учителей были всемирно известные востоковеды Д. Росса, Ч. Ланман, С. Леей, А. Масперо, В. Минорский и другие. Юрий Николаевич поражал широтой своих историко-культурных интересов, которые получили дальнейшее развитие и благодатную почву для практического применения в экспедициях, предпринятых в Азии его отцом. Юрий Николаевич в совершенстве владел русским, английским, французским, немецким, греческим, латинским, тибетским, монгольским, санскритским, пали, хиндустани, иранским языками, знал китайский, испанский, итальянский и многие другие языки, и местные наречия. Ему были доступны любые первоисточники, так же, как и разговорный язык в живом общении с аборигенами исследуемых стран.

 

 

Юрий Николавевич Рерих.


 

Широкую известность приобрели работы Юрия Николаевича: «Пути к сердцу Азии» — книга переведена на французский язык и скоро появится на русском; «Голубые Анналы» — в обширном предисловии к этому переводу с тибетского Юрий Николаевич уделяет особое внимание чрезвычайно запутанной хронологии Тибета VII–IX веков, книга стала событием в мировой тибетологии. Он много сделал в этой области, перу его принадлежат четыре монографии по тибетскому языку, в которых прослеживаются фонетические, тональные, морфологические и синтаксические особенности тибетских диалектов на основе живой тибетской разговорной речи. Много сил уделил Юрий Николаевич изучению центрально-азиатского эпоса о Гэсэрхане; писал статьи по археологии, по тибетскому буддизму, народным религиозным верованиям, по истории азиатских стран, фольклору и т. д. Им составлен большой тибетско-санскрито-англо-русский словарь, который подготовлен к печати Институтом востоковедения Академии наук СССР. Известны его исследования культурных связей Индии с другими странами, взаимовлияния тибетского и монгольского языков, эллинистические влияния на восточное искусство. Юрий Николаевич изучил также сложнейший буддийский астрологический трактат «Калачакра» и перевёл с различных языков Азии религиозные тексты. В 1945 году им была опубликована большая статья — «Индология в России», где он разбирал историю возникновения и развития русско-индийских культурных, политических и научных отношений. Помимо того, Юрий Николаевич вёл обширную педагогическую и организационную работу.

 

— Да, ведь он возглавлял организованный его отцом Институт гималайских исследований «Урусвати». Что бы вы могли рассказать об этой деятельности Юрия Николаевича?

 

— Он был бессменным директором и участником большинства экспедиций института «Урусвати». Институт этот был единственным в своём роде, занимавшимся комплексным изучением Гималайского региона, и универсальность знаний Юрия Николаевича помогала ему активно руководить сотрудниками. Институт охватывал область археологии и смежных с нею наук и искусства, область естественных наук, включая древнюю и современную медицину и фармакологию, область лингвистики и фольклора. При институте функционировала биохимическая лаборатория, проводились исследования космических лучей, была собрана обширная библиотека со множеством древних манускриптов, открыт музей, где собирались многочисленные научные находки экспедиций. Издавался ежегодник «Урусвати», отображавший многообразную научную деятельность института. «Урусвати» обменивался научной информацией с 285 институтами, университетами, музеями, научными учреждениями всего мира. Координировать всю эту деятельность и руководить ею было непросто, однако Юрий Николаевич успешно справлялся с работой. В 1940 году «Урусвати» пришлось законсервировать, так как вторая мировая война нарушила все международные связи. В настоящее время брат Юрия — Святослав Николаевич Рерих прилагает усилия к возобновлению деятельности института, и в этих целях привлекаются учёные социалистических стран.

 

Как же сказалась на научной работе Юрия Николаевича консервация института «Урусвати»? Ведь он лишился привычной базы своей деятельности?

 

— Видите ли, чисто научная деятельность Юрия Николаевича пострадала мало. Работа в «Урусвати» отнимала много времени на организационные вопросы, а после того как необходимость в этом отпала, можно было посвятить больше времени систематизации собранных материалов и подготовке к печати собственных трудов. После кончины Николая Константиновича Рериха в 1947 году Юрий Николаевич уезжает из Кулу и продолжает свою научную деятельность в Калимпонгском институте, где сотрудничает с известным индийским тибетологом Рахулой Санкритаяна. К этому времени относятся публикации важнейших трудов Юрия Николаевича по тибетологии и буддизму.

 

В 1957 году осуществилась наконец заветная мечта Юрия Николаевича — переезд на Родину. Началась его научная деятельность в Институте востоковедения Академии наук СССР, где он возглавил сектор истории религии и философии Индии и занял ведущее место в советской тибетологии. За короткий срок своей работы в институте Юрий Николаевич подготовил к печати и отредактировал много статей на различные темы и несколько книг.

 

—У вас уже вполне сложившийся образ Юрия Николаевича Рериха; вы пришли к этому на основании длительного общения с ним или после глубокого изучения биографических материалов?

 

 

Квартира Ю.Н. Рериха в Москве

 

— Скорее всего, имеет место и то и другое. Непосредственного личного общения с Юрием Николаевичем у меня было не так уж и много. Жил я в Таллинне, а в Москве бывал только «наездами», что не позволяло мне видеться с ним часто. Правда, недостаток личного общения восполнялся перепиской. Однако ключ к разгадке человеческой сущности лежит всё-таки в личном общении. Откровенно говоря, если бы мне не довелось лично повстречаться с Юрием Николаевичем, у меня сложилось бы о нём иное мнение. И сколько бы я ни изучал его жизнь и деятельность по документам, я бы, наверное, не смог почувствовать того, что непередаваемо на бумаге, — удивительного обаяния личности Юрия Николаевича. В интонации каждого его слова, в каждом жесте его заключалось обаяние, покорявшее собеседника; это обаяние, углубляя смысл слов, придавало особую интимность и доверительность вашему общению. Вероятно, каждый собеседник думал, что такое отношение было проявлено только к нему. Однако это был обычный подход Юрия Николаевича к людям, окружавшим его.

 

Не могли бы вы припомнить обстоятельства, при которых произошла ваша первая встреча с Юрием Николаевичем?

 

— Конечно, могу; хотя со дня его кончины прошло более двадцати лет, образ его стоит передо мной как живой. Да и почти такой же период отделял начало моей переписки с ним от того момента, когда в 1957 году, приехав в Москву, я позвонил Юрию Николаевичу. Трубку поднял он сам. Назвав свою фамилию, напоминаю, что я тот, кто высылал ему когда-то советские издания. Однако напоминание оказалось излишним — Юрий Николаевич отличался завидной памятью. Он сразу назвал меня по имени и отчеству, спросил, где я нахожусь и не могу ли сразу к нему подъехать. Дело было к вечеру, я взял такси и через полчаса был возле дома на Ленинском проспекте, где была его квартира. Юрий Николаевич уже ждал меня. Он открыл дверь на мой звонок, мы поздоровались, и он провёл меня в свой кабинет. В кабинете, заставленном книжными полками, царил полумрак, горела лишь настольная лампа на большом письменном столе. Показав на полки с книгами, Юрий Николаевич сказал: «Чувствуйте себя как среди старых знакомых — среди книг много тех, которые вы посылали мне. Они вернулись на свою родину вместе со мной». Проговорив это, он обнял меня за плечи и усадил на стул. Тут я впервые почувствовал то обаяние, которое исходило от Юрия Николаевича и от всей окружающей его обстановки и которого, конечно, никогда не познаешь даже при самом тщательном изучении документов о человеке. В тот незабываемый момент сразу исчезли все разделяющие нас перегородки. Мне показалось, что я уже очень давно сижу в этом уютном полумраке кабинета, и без всякого напряжения между нами потекла сердечная беседа давно не видевших друг друга людей.

 

— И о чём же, если не секрет?

 

— Разговор начал Юрий Николаевич. Он подробно расспросил меня, как прожил я эти годы, как отозвалась в моей жизни война. Узнав о всех бедах и опасностях, которые мне, как и большинству советских людей, пришлось испытать, Юрий Николаевич сказал: «Если вы остались в живых после всего этого, значит, вы будете ещё нужны. Я считаю, что все, испытавшие на себе с риском для жизни это трудное время, пригодятся ещё для чего-то важного. Надо так сделать, чтобы пригодиться. Жизнь была продлена авансом, а всякий аванс нужно погашать делами». Затем я расспросил Юрия Николаевича о неизвестных мне деталях из их жизни, и разговор незаметно перешёл на более общие темы. Тут Юрий Николаевич, как радушный хозяин, предложил пройти в столовую выпить чашку чая. Но, признаться, я был так взволнован этой первой нашей встречей, так не хотелось мне разбавлять её чем-то обыденным, что от чая я отказался, объяснив причину своего отказа. Юрий Николаевич понял моё состояние и не настаивал на чаепитии. Он зажёг верхний свет и стал показывать незнакомые мне картины Николая Константиновича. Особенно сильное впечатление произвело на меня полотно «Гесэр-хан». Эта картина, созданная в 1941 году, была подарена Юрию Николаевичу ко дню рождения его отцом. Мне сразу открылась близость данного сюжета натуре Юрия Николаевича. Как и Гесэр, он был по складу своего характера воин. Внешний вид кабинетного учёного был лишь доспехом этого воина. Его деликатность была не чем иным, как оружием против царящей в мире грубости. Он не считал, что подобное изживается подобным.

 

 

Юрий Николаевич Рерих в своей московской квартире. 1958–1960

Юрий Николаевич Рерих в своей московской квартире. 1958–1960

 

На картине всадник с натянутою тетивой лука, верхом на гордом, благородном коне целился очень далеко — куда-то в пылающее красным заревом небо. Это был скорее вызов грядущему, нежели преследование какого-либо врага. Смотреть далеко вперёд и быть готовым вступить в бой за лучшее будущее человечества — таким качеством наделил своего героя Гесэра монгольский народ. Это качество в полной мере было свойственно и Юрию Николаевичу Рериху. (...)

 

— Скажите, пожалуйста, какие темы вы затрагивали с ним в последующих беседах? Как он расценивал современность? Интересовался ли устремлениями молодёжи?

 

— Думать о будущем и не интересоваться молодёжью — это было бы пустой фантазией. Юрий Николаевич отнюдь не был фантазёром — он исходил всегда из современного положения и, зная, что конкретными носителями будущего являются новые поколения, трезво оценивал нашу молодежь. Когда однажды я спросил у него, как он относится к излишней жажде материальных благ у молодёжи, к погоне за «красивой жизнью», он ответил мне: «В этом нет ничего страшного. Народ слишком изголодался за войну, хочет жить лучше и порою захватывает лишнее. Один раз должно наступить естественное насыщение или даже пресыщение, и положение изменится. Жажда знаний, потенциал которой очень велик, возьмёт верх над потенциалом ''красивой жизни''. Я верю в это». (...)

 

Ю.Н. Рерих. Подмосковье. 1957-60

 

Сам Юрий Николаевич уже в возрасте пятнадцати лет хорошо знал, чего он хочет и у кого ему следует заниматься. Потому на двадцать первом году своей жизни он имел уже звание магистра индийской филологии. Юрий Николаевич считал, что, прежде чем добиваться чего-то, необходимо чётко представить себе, чего именно ты хочешь. А этого как раз и недостаёт в большинстве случаев нашей молодёжи. Для молодых у нас действительно открыты все пути, но это отнюдь не означает, что следует все их испробовать, двигаясь вслепую за «подвернувшимся» случаем.

 

— Интересно, а как воспринял в целом свою жизнь на родине Юрий Николаевич? Ведь известно, что большую часть своей жизни он провёл за рубежом, получил там высшее образование, работал в иностранных институтах. Вероятно, у него были некоторые трудности, чтобы как-то переориентироваться в наших условиях?

 

— А ему и не нужно было этого делать — Юрий Николаевич остался самим собою, ему это было легко именно потому, что ориентация у него всегда была русская. Он следил за всем, что у нас происходило, ему был совершенно чужд западный образ жизни, как и западнические тенденции в мировоззрении, тем более что в семье его всегда пользовались русским языком. Когда я однажды спросил у него, не сказалась ли перемена места и условий жизни на его научной деятельности, он ответил: «В Советском Союзе люди науки имеют всё необходимое для своей деятельности и обеспечиваются гораздо лучше, чем в западных странах. Нужно только, чтобы работа их была направлена на пользу своего Отечества».

Это условие, такое естественное для Юрия Николаевича, исходило из традиции всей их семьи. В своё время отец его, Николай Константинович Рерих, писал: «...Исполнилось четверть века наших странствий. Каждый из нас четверых в своей области накопил немало знаний и опыта. Для кого же мы все трудились? Неужели для чужих? Конечно, для своего, для русского народа, мы перевидали и радости, и трудности, и опасности. Много, где нам удалось внести истинное понимание русских исканий и достижений. Ни на миг мы не отклонялись от русских путей. Именно русские могут идти по нашим азийским тропам. И Юрий и Святослав умеют сказать о ценностях народных. Умеют доброжелательно направить молодое мышление к светлым путям будущего. Юрий — в науке, Святослав в искусстве прочно укрепились. Разве для чужих?»

Если все члены семьи Николая Константиновича чувствовали себя странниками, то, оказавшись в России, Юрий Николаевич, конечно, почувствовал себя путником, возвратившимся домой. Мне очень запомнились его слова, сказанные им о судьбах России: «Ни одна капля крови, пролитая в революцию или в последнюю войну, не должна быть напрасно пролитой кровью. За это мы все в ответе».

 

 

 

Интервью взяла Т.Л. Калугина.
Декабрь 1981 г.

 

Журнал «Огонёк» (Москва).
1982. 27 февраля. № 9. С. 20–22.

14.08.2016 15:53АВТОР: П.Ф. Беликов | ПРОСМОТРОВ: 2548




КОММЕНТАРИИ (1)
  • Донара17-08-2020 17:36:01

    Спасибо за эту публикацию С величайшим удовольствием прикоснулась к этой великой душе через воспоминания человека, близко прикоснувшемуся к обаятельному и очень культурному человеку, не говоря уже об огромных его заслугах перед наукой, философией, находками языковеда и путешественника и т.д. Чем выше внутренняя культура человека, тем он скромнее . Многим из нас очень не хватает именно этого качества. Какое счастье, что есть на земле еще такие люди, у кого можно многому поучиться. Ведь по большому счету времени не существует.

ВНИМАНИЕ:

В связи с тем, что увеличилось количество спама, мы изменили проверку. Для отправки комментария, необходимо после его написания:

1. Поставить галочку напротив слов "Я НЕ РОБОТ".

2. Откроется окно с заданием. Например: "Выберите все изображения, где есть дорожные знаки". Щелкаем мышкой по картинкам с дорожными знаками, не меньше трех картинок.

3. Когда выбрали все картинки. Нажимаем "Подтвердить".

4. Если после этого от вас требуют выбрать что-то на другой картинке, значит, вы не до конца все выбрали на первой.

5. Если все правильно сделали. Нажимаем кнопку "Отправить".



Оставить комментарий

<< Вернуться к «Юрий Николаевич Рерих. Биография. Жизнь и творчество. »