26 марта в 19:00 в Московском доме книги состоится презентация книги «Николай Рерих». Круглый стол «Наследие Николая Рериха – культурный мост между Россией и Индией» (Дели). Выставка Международного Центра Рерихов «Вселенная Мастера», посвященная 150-летию Н.К. Рериха, в Индии Выставка «Издания Международного Центра Рерихов» в Новосибирске. Новости буддизма в Санкт-Петербурге. Благотворительный фонд помощи бездомным животным. Сбор средств для восстановления культурной деятельности общественного Музея имени Н.К. Рериха. «Музей, который потеряла Россия». Виртуальный тур по залам Общественного музея им. Н.К. Рериха. Вся правда о Международном Центре Рерихов, его культурно-просветительской деятельности и достижениях. Фотохроника погрома общественного Музея имени Н.К. Рериха.

Начинающим Галереи Информация Авторам Контакты

Реклама



Листы старого дневника. Глава VII, VIII. Генри С. Олькотт


 

 

 

ГЛАВА VII.

ДОКТОР СЛЭЙД.

Наши поиски медиумов для испытания в Санкт-Петербурге закончились выбором доктора Генри Слэйда. Мистер Аксаков прислал мне 1000 долларов золотом для расходов на него, и со временем эти деньги были потрачены по назначению. Но, вероятно, или из жадности, или из тщеславия, он остановился в Лондоне, что, безусловно, очень необдуманно, стал давать сеансы, чем создал большое волнение в обществе и был арестован по настоянию профессора Ланкестер и доктора Донкина по обвинению в обмане. С. С. Мэсси был его адвокатом и спас его, найдя формальные недочёты в деле. Впоследствии в Лейпциге Слэйд участвовал в знаменитых опытах, с помощью которых профессор Зельнер доказал свою теорию о четвёртом измерении. Слэйд также посетил Гаагу и другие города перед тем, как попасть в Санкт-Петербург. Прежде чем мы послали его за границу, он предоставил свои медиумические возможности для тщательного изучения специальным комитетом Теософского Общества, который при одном возражавшем, имеющим особое предубеждённое мнение, заверил мистера Аксакова в их подлинности. Наиболее полный отчёт, повествующий о долгом и глубоком изучении его сил, был составлен его бывшим деловым партнёром, мистером Джеймсом Симмонсом, и опубликован в «Теософе» за ноябрь 1893.

 

Начиная писать эту главу, я совсем забыл, в течение какого периода 1875 года Восточная теория дочеловеческих (sub-human) и привязанных к земле духов была доведена до сведения общественности, но теперь я нахожу в наших вырезках, что термин «Элементарные Духи» мною впервые использовался в письме в «Спиритуалист» от 3 июня 1875 года, ссылавшегося на дочеловеческие (sub-human) духи стихий или то, что мы теперь называем «элементалами». Но это была краткая ссылка без пояснения каких-либо деталей и предназначалась для предупреждения спиритистов о легковерном принятии – что они делали ранее без надлежащего отбора и анализа – сообщений от настоящих или мнимых медиумов, расценивающих их как заслуживающие доверия послания духов умерших. Публикация «Луксорского» циркуляра (в «Спиритуалисте» от 17 апреля 1875 года) вызвала частную переписку и общественное обсуждение. Наиболее значимой иллюстрацией этого является интересная научная статья молодого адвоката по фамилии Фэйлс (Failes), пишущего под псевдонимом «Хираф», которая появилась в «Спиритуалисте» за 1875 год на стр. 202 и была продолжена в выпуске на следующей неделе. Она полна теософских идей, изложенных в терминах розенкрейцеров, и называется «Розенкрейцерство» (Rosicrucianism). В ней писатель представляет Восточную философию Единства и Эволюции, показывая, как она предвосхитила современные теории тождественности различных сил и закон сохранения энергии. Однако её главное значение заключалось в том, что она вызвала ответ Е. П. Б., который в нашем альбоме она сама называет «Мой первый оккультный выстрел» и который, по сути, очертил целое поле мысли, с тех пор вспахиваемое членами, друзьями и противниками Теософского Общества.

 

Если проследить историю литературного творчества Е. П. Б. с той поры до конца её жизни, то следует иметь в виду один важный факт, такой как её готовность честно отстаивать справедливость. В отношении литературы она не была «образованной» женщиной, когда приехала в Америку. Когда спустя довольно много времени после начала работы над «Разоблачённой Изидой» я спросил её когда-то любимую тетю, мадемуазель Н. А. Фадееву, о том, где её племянница набралась всех этих разных знаний, касающихся малопонятной философии, метафизики и науки, достигла этого удивительного интуитивного понимания эволюции культуры, путей распространения идей, оккультных сил природы и т.д., она откровенно мне написала, что при их последней встрече, состоявшейся четыре или пять лет назад, Елена «даже в своих мечтах не думала о таких вещах» и что её образование было довольно простым, как у любой молодой леди из хорошей семьи. Помимо своего родного русского она знала ещё и французский, немного английский, поверхностно итальянский, а также была знакома с музыкой: она изумлялась моим высоким мнением насчёт её эрудиции, которую можно было приписать только вдохновению, такому же, какое снисходило на апостолов, говорящих на незнакомых языках в День Пресвятой Троицы. Она добавила, что с детства её племянница была медиумом, более необычным в отношении психических сил и различных феноменов, чем любой другой, о котором она читала, изучая данный предмет на протяжении всей своей жизни[1].

 

У меня было больше возможностей, чем у любого из её друзей, познакомиться с её настоящими литературными способностями, которые помогали ей вести переписку, корпеть почти над каждой страницей рукописи и исправлять её в течение многих лет, поскольку с 1874 года по 1885 я пользовался её доверием в большей степени, чем кто либо другой. Я могу утверждать, что в те далёкие времена в своём нормальном состоянии она не была женщиной-учёным и никогда – искусным писателем. Кстати, это относится и к её ответу «Хирафу», в котором она углублялась в подробности об оккультизме и объясняла природу элементарных духов. Просвещённые, но близорукие и мстительные критики заклеймили эту статью «простым перепевом трактатов о Магии Элифаса Леви и «Розенкрейцеров» де Муссо и Харгрэйва Дженнингса. По этому поводу они говорят: «Мадам (так в оригинале!) не признаёт никаких авторитетов в качестве учителей, называя себя «бедной и невежественной», и заявляет, что она хотела просто чуть-чуть рассказать о том, что она почерпнула из своих долгих путешествий на Восток. Утверждение, что она вынесла что-то для этой статьи с «Востока» есть ложь; она целиком была взята из европейских книг».

 

А откуда же их авторы получили свои знания, если не от других авторов? И откуда эти авторы? С Востока, всегда с Востока. Ни один из тех, которые упомянуты, не являлся оккультистом-практиком, адептом практической психологии, и даже Элифас Леви, обладающий небольшими способностями (или, по крайней мере, утверждающий об этом) вызывать духов с помощью заклинаний Церемониальной Магии. Он слишком пристрастился к «удовольствиям стола», чтобы достичь в Магии чего-то более высокого. Де Муссо был просто очень прилежным и успешным компилятором иезуитов и театинцев[2], чьи лукавые свидетельства он публикует в своих работах, как и ныне покойный мистер Х. Дженнингс, которого мы все знали как уважаемого невысокого (little) джентльмена, лондонского литератора, с книжными знаниями оккультных предметов и явно неточного в своих выводах.

 

Приобрела Е. П. Б. свои практические знания и психические силы на Востоке или нет, но бесспорно, что она обладала ими и могла их использовать по своему усмотрению, а её объяснения их были идентичны тем, что приведены в учениях каждой Восточной школой Оккультной Науки. Кроме того, я лично могу засвидетельствовать, что она имела отношения с Восточными Адептами и что они посещали, беседовали и учили не только её, но даже меня, как до отплытия из Америки, так и после прибытия в Индию. Для неё книги Леви, де Муссо и всех других современных и древних авторов являлись просто подсобными инструментами, которые при необходимости она могла использовать для придания западной формы исконно Восточным идеям: из одного труда она заимствовала один факт, из другого – другой. Она находила их плохими подспорьем, так как, в лучшем случае, кто обладал знаниями, хранил их в тайне, а тот, кто излагал их, делал это витиевато и искажённо или совсем с другом свете. Западные писатели, принадлежащие к Розенкрейцерам, Герметистам и Теософам, создавая свои книги в эпохи религиозного невежества и жестокого фанатизма, писали, так сказать, под топором палачей, занесёнными над их шеями, или в окружении хвороста, разложенного поджигателями под их стульями, и прятали свои божественные знания под причудливыми символами и вводящими в заблуждение метафорами. Миру не хватало интерпретатора, и Е. П. Б. была готова удовлетворить эту потребность. Имея ключи от лабиринта в своём собственном подготовленном сознании и богатый практический опыт, она тронулась в путь с факелом в руке и велела храбрым духом следовать за собой[3].

 

Американский критик сказал об «Изиде», что в ней Е. П. Б. без разбора цитирует и классических авторов, и газеты текущих дней. И он прав, поскольку не имело значения, какого автора или репортёра она цитирует, если его публикация наводит на мысль, иллюстрирующую её представления по данной теме. Тот ответ «Хирафу» явился первым её эзотерическим произведением, а её ответ доктору Берду – первой её публикацией в защиту спиритизма. История литературы не знает более удивительного явления, чем то, как эта не знающая толком английского языка (under-educated) русская дворянка писала по-английски, временами подобно англичанину; её французский был настолько совершенен, что французские авторы говорили мне, что её статьи будут служить в качестве образца стиля во французских школах; а её русский, такой пленительно блестящий, стал проводником наиболее важных её сочинений, на котором её действительно умоляли постоянно писать на таких же выгодных условиях, какие предоставлялись Тургеневу. Однако она не всегда «держала марку» высоко: иногда она писала на таком плохом английском, что её рукопись должна была быть переписана практически заново. Как уже говорилось, она также не являлась методичным и точным писателем; казалось, её ум забегал вперед с такой скоростью, и потоки мысли хлестали со всех сторон с такой силой, что в результате в её сочинениях не могла не возникать путаница и непоследовательность (want of method). Она когда-то рассмеялись, но призналась в точности сравнения, когда я сказал, что её ум подобен диккенсовской Станции Мигби с её непрерывным грохотом и рёвом прибывающих и отправляющихся поездов, продолжающимся с утра до ночи, и сбивающим с толку беспорядком. Но надо честно отметить, что начиная со статьи «Хирафу» и до последней строчки, написанной ею для печати, её сочинения, изложенные блестяще и убедительно, всегда были полны тонких намёков, в то время как её развитое чувство юмора порождало забавные отступления, которыми часто были приправлены её наиболее тяжеловесные эссе. У методичного учёного она вызывала раздражение, но никак не скуку или апатию. Позже, у меня будет повод рассказать о феноменальных изменениях её литературного и разговорного стиля и склонностей. Я уже говорил и всегда буду повторять, что узнал от неё больше, чем от любого школьного учителя, профессора или же писателя, с которым я когда-либо имел дело. Однако её духовное величие настолько превосходило её раннее образование и дисциплину ума, что критики, которые знали её только по литературе, совершали по отношению к ней горькую и жестокую несправедливость. Ж.-К. Б. Сентин пишет в «Пикколе»[4], что наказание величия есть изоляция; и её пример доказывает этот афоризм: она обитала на таких духовных высотах, до которых понимаются только орлы человеческого рода.

 

Большинство противников видели только грязь на её башмаках; и, поистине, иногда она стряхивала её даже на своих друзей, которые не могли подняться на крыльях так высоко, как она.

 

Послание «Хирафу» имеет и ещё одно историческое значение, заключающееся в том, что в нём она недвусмысленно провозглашает «из личного знания» существование регулярных школ Оккультной подготовки «в Индии, Малой Азии и других странах». «Как в невежественные времена Сократа и других мудрецов древности», – говорит она, – «так и теперь те, кто готов учиться Великой Истине, никогда не найдут возможность сделать это, если только не «попробуют» с кем-то познакомиться, чтобы подойти к двери «того, кто знает, что и как»». Она поправляет слишком широкое обобщение «Хирафа», называющего всех оккультистов розенкрейцерами, сказав ему, что это братство являлось лишь одной из многочисленных оккультных сект или групп. Она теперь открыто выдавала себя за «последователя Восточного Спиритуализма» и предвидела время, когда Американский Спиритуализм «станет наукой и предметом математически доказанным». Возвращаясь вновь к вопросу об Адептах, она говорит, что настоящей Каббалой, еврейская версия которой является лишь её фрагментом, владеют «только нескольких Восточных философов, а где они находятся и кто они такие, мне не позволено раскрыть. Возможно, я не знаю это сама и только грежу об этом. Тысячи скажут, что всё это – плод воображения: пусть будет так. Время покажет. Единственное, что я могу сказать, что такое сообщество существует, и для остальных стран место этого Братства никогда не будет раскрыто до того дня, в который человечество пробудится,… До тех пор спекулятивное утверждение об их существовании будет подпитываться тем, что люди ошибочно принимают за божественны проявления». Её статья высказывает предостережение, что стремление стать практическим каббалистом (или розенкрейцером, если хотите), постигая знания из оккультной литературы – пустая трата времени; это так же глупо, говорит она, «как пытаться пройти знаменитый лабиринт без путеводной нити или открывать замысловатые средневековые замки, не имея ключей». Она проводит границу между белой и черной магии и предостерегает против последней. В конце она говорит: «Надо сказать, что вы («весьма ортодоксальные священники и церковнослужители различных вероисповеданий и конфессий, вы, так нетерпимые к спиритизму» [заметим, что означает этот контекст в настоящее время] – «чистокровные дети Древней Магии») хотите, но не можете прикоснуться к тому, что было, есть и всегда будет, а именно, – к прямой связи между двумя мирами. Мы называем эту связь современным Спиритуализмом в силу того и по той же логике, по которой мы говорим «Новый Свет», подразумевая Америку».

 

Я уверен, что все искренние члены Теософического Общества будут рады узнать, что в начале июля 1875 года Е. П. Б. подтвердила существование Восточных Адептов, мистического Братства, хранящего божественные знания в своём владении, и её личную связь с ними. Она также подтверждает это в письме в «Спиритуалист» (стр. 64, но от какого месяца 1875 года я сказать не могу, так как она не датировала его в нашем Альбоме; но она пишет его из Итаки, куда ездила, чтобы посетить профессора Корсона и миссис Корсон из Корнельского университета в августе или начале сентября) и выдвигает важную идею, что «спиритизм в руках Адепта становится Магией, потому что Он познал искусство соединение воедино законов Вселенной, не нарушая ни одного из них и тем самым заставляя работать (violating) Природу на себя. В руках неопытного медиума спиритизм становится СОЗНАНИЕМ КОЛДОВСТВА; он открывает, незаметно для себя, дверь между двумя мирами, через которые проникают слепые силы Природы, таящиеся в Астральном Свете, а также хорошие и плохие духи».

 

Оккультную Идею теперь выпустили на свободу, и наши публикации в прессе и частная переписка отныне кишели подобными намёками. Моей первой работой, внесшей вклад в развитие этой мысли, явилось письмо под названием «Бессмертие» от 23 августа 1875 года, опубликованное в «Нью-Йорк Трибьюн» от 30 числа того же месяца. В нём я заявляю, что верил в медиумические феномены около четверти века, но не доверял предположению, что за ними стоит интеллект. Я подтверждаю свою веру в реальность древней оккультной науки и действительность того, что я неожиданно «вступил в контакт с живыми людьми, которые совершают и в моём присутствии совершали настоящие чудеса, которые приписываются Парацельсу, Альберту и Аполлонию». Говоря это, я имел в виду не только разнообразные феномены Е. П. Б., не только начало моего общения с Махатмами, но также и раскрытие моего собственного вѝдения – в собственной спальне в доме, где Е. П. Б. не проживала и не присутствовала – духов стихий незнакомцем, которого я случайно встретил в Нью-Йорке в один прекрасный день незадолго до написания письма.

 

Незнакомец пришёл ко мне домой в назначенное время. Мы открыли раздвижные двери, которые отделяли сидящих от маленькой спальни, расположились на стульях, стоящих перед широким дверным проёмом, и благодаря прекрасной Майе (как полагаю я сейчас) я увидел, как спальня превращается в подобие пустого куба. Мебель исчезла из поля моего зрения, и поочередно стали появляться яркие сцены воды, облачной атмосферы, подземных пещер и извергающегося вулкана; каждый из элементов изобиловал существами, имеющими облики и лица, которые я более или менее хорошо уловил. Некоторые из этих форм были прекрасны, некоторые злобны и жестоки, некоторые страшны. Они или спокойно проплывали перед взором как пузыри на речной глади, или метались взад-вперёд в поле зрения и исчезали, или играли друг с другом и резвились в пламени огня или в воде. Тотчас ужасное чудовище, такое же мерзкое на вид, как на рисунках Барретта в «Маге», глянуло на меня с ненавистью и бросилось вперед, будто бы хотело схватить меня как раненый тигр свою жертву, но исчезло, достигнув границы куба проявленной Акаши, соединяющего две комнаты. Это стоило бы чьих-то нервов, но после опытов с Эдди я не «слабо» («weaken») владел собой. Мой друг-незнакомец объявил, что сам доволен результатом психического опыта, и, уходя, сказал, что мы могли бы встретиться вновь. Но до сего дня мы так и не встретились. Он выглядел как светлокожий азиат, но я не могу точно определить его происхождение, хотя потом представлял его как индуса. Он говорил по-английски так же бегло, как и я.

 

Примечания:

 

1 – Письмо из Одессы, датированное 8/20 мая 1877 года.
2 – Театинцы (лат. Ordo Clericorum Regularium vulgo Theatinorum) – конгрегация регулярных клириков Божественного провидения, мужской священнический орден Римско-католической церкви, основанный святым Каетаном Тиенским – прим. переводчика
3 – Я говорю это с оговоркой относительно действительной степени её собственного независимого участия в этом деле, о котором я не чувствую себя готовым что-то безапелляционно заявлять.
4 – Жозеф-Ксавье Бонифас Сентин (1798-1865) – французский романист и драматург, сочинивший около двухсот пьес и романов под разными псевдонимами; «Пиккола» (1836) – повествование о графе Шарне, политзаключённом, содержащемся в Пьемонте – прим. Переводчика.

 

 

 

ГЛАВА VIII.

 

ПРЕДЛОЖЕНИЕ О СОЗДАНИИ ТЕОСОФСКОГО ОБЩЕСТВА.

 

Теперь мы можем начать рассказ о создании Теософского Общества и покажем, что к нему привело, кем являлись люди, которые основали Общество, и как были определены его цели и задачи. Для этого позвольте вспомнить полную историю основателей Общества, а не просто отчёт о личных воспоминаниях Е. П. Б.

 

Создание организации такого общества подготавливалось при активном обсуждении, во-первых, спиритизма, а затем и некоторых аспектов Восточных спиритических идей. Оно началось сразу после того, как в «Нью-Йорк Сан» в августе прошлого (1874) года появился мой отчёт об Эдди, и десятикратно ускорилось после нашей встречи с Е. П. Б. в Читтендене и привлечения прессы для изложения наших неортодоксальных взглядов. Публикация её пикантных писем, рассказы об её магических силах, которые были на слуху, и несколько наших заявлений о существовании нечеловеческих рас духовных существ привели к тому, что мы завязали знакомства с яркими, умными людьми со склонностями к оккультизму. Среди них были люди науки, филологи, писатели, антиквары, священники-вольнодумцы, юристы, врачи, некоторые очень хорошо известные спиритисты и один-два порядочных журналиста столичных изданий, однако которым слишком не терпелось всё хорошо «скопировать» для дела. Конечно, бросить вызов общественному предубеждению и отстаивать научную правомерность древней Магии в этом веке научного скептицизма было смелым поступком. Эта самая настоящая смелость привлекла внимание общественности. И неизбежным результатом явилось то, что со временем те, кого споры благодаря взаимной симпатии свели вместе, должны были сгруппироваться в общество для оккультных исследований. Попытка создать подобное ядро в «Клубе Чудес» в мае 1875 года окончилась неудачей по причине, изложенной в главе I. Следующий удобный случай заявить о себе представился, когда мистер Фелт в узком кругу читал лекции для нескольких наших друзей в апартаментах Е. П. Б. на Ирвинг Плэйс, 46 в Нью-Йорке 7 сентября того же года. На этот раз неудачи не последовало: крошечное семя, из которого должно было разрастись покрывающее весь мир (world-covering) баньяновое дерево упало на благодатную почву и проросло. Я с сожалением должен сказать, что, насколько мне известно, официального перечня лиц, присутствовавших на этом вечере, не существует. Хотя один из присутствующих, преподобный Дж. Х. Уиггин, унитарианский священник, опубликовал в «Либеральном Христианстве» от 4-го сентября заметку об аналогичном собрании на предыдущей неделе, в которую же состоялась и обещанная лекция мистера Фелта, как мне кажется, объявленная на вечер 7-го сентября. Он упоминает Е. П. Б., меня, синьора Бруццези, судью Нью-Джерси со своей супругой и мистера Чарльза Созерана (который раздобыл приглашение на лекцию у Е. П. Б.). Он выражает своё удивление охватом тем и глубиной разговора, заметив:

 

«Было бы невежливо детализировать мелочи дружеской беседы, которая не преследовала ни желания публичности, ни какой-либо демонстрации магии или предложения обменяться о ней взглядами. Среди тем оживлённой дискуссии, продлившейся до полуночи, оказались: фаллический элемент в религиях, последние чудеса медиумов, история, души цветов, итальянский характер, странности путешествий, химия, поэзия, тройственность природы, католицизм, гравитация, карбонарии, фокусы, новые открытия Крукса о силе света, литература о Магии. Если Мадам Блаватская действительно сможет внести порядок в хаос современного спиритизма, она окажет миру услугу».

 

Вечером 7 сентября мистер Фелт прочёл лекцию на тему «Потерянный Канон Пропорций Египтян». Он был удивительно способным чертёжником и подготовил ряд замечательных рисунков, чтобы проиллюстрировать свою теорию о том, что канон архитектурной пропорции, принятый египтянами, а также великими архитекторами Греции, на самом деле сохранился в храмовых иероглифах Земли Хеми. Он утверждал, что, следуя определённым изученным знакам-шифрам, вырезанным на камне какой-нибудь стены храма и названных им «Звездой Совершенства», можно расшифровать все секреты геометрических пропорций, заключающихся в пределах этой «Звезды». А иероглифы, не вписанные в рисунок, являлись попросту сокрытием, предназначенным для обмана любопытствующих профанов. Прочитанные последовательно вместе с вписанными в геометрическую фигуру, они либо означали не поддающуюся расшифровке абракадабру, либо выливались в какие-то совершенно тривиальные повествования.

 

Эта диаграмма представляет собой круг с вписанным в него и описанным вокруг него квадратами, содержащими общий треугольник, два египетских треугольника и пятиугольник. Он применяет её к рисункам, статуям, дверям, иероглифам, пирамидам, граням, гробницам и зданиям Древнего Египта и показывает, что они настолько совершенно соответствуют этим пропорциям, что должны были быть сделаны по её законам. Он применяет тот же самый канон пропорций к шедеврам греческого искусства и находит, что они были вырезаны или могли быть вырезаны в соответствии с ним. В действительности это и есть истинный архитектурный канон Природы. Ныне покойный доктор Сет Пенкост, доктор медицинских наук из Филадельфии, очень эрудированный каббалист, присутствующий на лекции, недвусмысленно спросил мистера Фелта, может ли он на практике доказать своё совершенное знание оккультных сил, которыми обладали истинные древние маги, среди прочего, вызывавшие духов из глубин пространства. Мистер Фелт также определённо ответил, что он это уже проделывал и мог бы это сделать с помощью своего химического круга. «Он мог вызвать видимость сотен форм-теней, напоминающих человеческие, но не видел никаких признаков интеллекта в этих призраках». Я извлекаю эти подробности из вырезок того времени, которые нахожу на своём месте в нашем Альбоме I, но к которым, однако, название статьи не прилагается. Похоже, их изъяли из издания мистера Уиггина «Либеральное Христианство».

 

Теория Фелта и его рисунки были настолько впечатляющими, что Дж. У. Баутон, издатель книг по символологии, заключил контракт с ним для издания его работы 1000-страничным фолиантом с многочисленными иллюстрациями и предложил большую сумму денег на медные доски для оттиска, типографские инструменты, прессы, и т.д., и т.п. Но этот проект затянулся до тех пор, пока Дж. У. Баутон не потерял всякое терпение, имея дело с гением, обременённым большой семьёй и невыносимо непунктуальным. В конечном счёте, я думаю, он разорвал отношения с Фелтом, и грандиозная работа так и не была опубликована.

 

Мистер Фелт рассказал нам в своей лекции, что проводя свои египтологические исследования, он обнаружил, что древние египетские жрецы являлись адептами магической науки и обладали силами, с помощью которых вызывали и заставляли работать духов стихий, оставив книги с записями. Он расшифровал их и, проведя соответствующий опыт, ему удалось вызвать элементалов. Он был готов помочь некоторым добропорядочным людям испытать это на себе, вызвав природных духов для всех нас в течение серии лекций, за что мы должны были бы ему заплатить. Конечно, мы перешли к неофициальному выражению сердечной благодарности за исключительно интересную лекцию, за которой последовала оживленная дискуссия. В ходе неё меня посетила мысль, что было бы хорошо создать общество, продолжающее и поддерживающее такое оккультное исследование, и после того, как это пришло мне на ум, на клочке бумаги я написал следующее:

 

«Почему бы не сделать доброе дело, создав Общество для подобного рода исследований?»

 

– и отдал записку мистеру Джаджу, в тот момент стоящему между мной и сидящей напротив Е. П. Б., с тем, чтобы он передал эту записку ей. Она прочитала её и кивнула в знак согласия. Поэтому я встал и после некоторых вводных замечаний поднял эту тему. Нашему собранию идея понравилось, и тогда мистер Фелт на сей счёт сказал, что он будет готов научить нас вызывать и контролировать элементалов, все единогласно решили, что общество должно быть создано. По предложению мистера Джаджа меня избрали председателем, а на основании моего предложения секретарём заседания избрали мистера Джаджа. Поскольку час был поздний, заседание перенесли на следующий вечер, в который должны были быть предприняты формальные действия. Всех присутствующих попросили приводить сочувствующих, то есть тех, кто бы хотел присоединиться к предполагаемому обществу.

 

Как уже говорилось выше, официальный отчёт, записанный секретарём, об участниках этой первой встречи не сохранился, но миссис Бриттен в своих «Чудесах девятнадцатого века», (стр. 296) приводит доклад, опубликованный в «Нью-Йорк Дэйли» и перепечатанный в «Спиритуалисте», и я цитирую из него следующие выдержки:

 

«В Нью-Йорке под руководством полковника Генри С. Олькотта только что зародилось одно движение огромной значимости, выразившееся в организации объединения, известного как Теософское Общество. Предложение о его создании заранее не обдумывалось и было сделано вечером 7-го числа сего месяца в гостиной Мадам Блаватской, где собралось общество из семнадцати дам и джентльменов для встречи с господином Джорджем Генри Фелтом, открытие которого, касающееся геометрических фигур Египетской Каббалы, можно рассматривать как одно из самых удивительных достижений человеческого интеллекта. В это общество вошли несколько больших учёных, а также некоторые персоны, обладающие большим личным влиянием. Аудиторию мистера Фелта составили: главные редакторы двух религиозных изданий; соредакторы двух литературных журналов; оксфордский доктор права; уважаемый известный еврейский учёный и путешественник; автор редакционных статей одной из утренних газет Нью-Йорка; президент нью-йоркского Общества Спиритистов; мистер C.C. Мэсси, англичанин [адвокат]; миссис Эмма Хардинг Бриттен и доктор Бриттен; два нью-йоркских адвоката, помимо полковника Олькотта; представитель филадельфийского издательства; известный врач и наиболее заметная из всех – сама Мадам Блаватская… Во время паузы в разговоре встал полковник Олькотт и после краткого рассказа о нынешнем состоянии спиритуалистического движения, об отношении к нему противников-материалистов, о неразрешимом конфликте между наукой и религиозными сектами, о философском характере древней теософии и её достаточности для согласования всех существующих противоречий, об очень большом достижении мистера Фелта, подобравшего ключи к архитектуре Природы по скудным фрагментам древних знаний, перешедших к нам из варварских рук мусульманских и христианских фанатиков ранних веков, он предложил сформировать ядро, вокруг которого могли бы собраться все смелые и просвещённые, готовые вместе работать для поиска и распространения знаний. Он предложил организовать общество оккультистов и сразу начать собирать библиотеку, распространять знания о тех тайных законах природы, которые были так хорошо знакомы халдеям и египтянам, но совершенно неизвестны нашему современному миру науки».

 

Это сообщение из внешнего источника, опубликованное через несколько дней после заседания, даже лучше, чем официальное, так как оно убедительно демонстрирует то, о чём я думал, когда предлагалось основать наше Общество. Оно должно было стать органом аккумуляции и распространения знаний; местом оккультных исследований, изучения и распространения древних философских и теософских идей. И первым шагом к этому явилось создание библиотеки. Идеи Всемирного Братства тогда ещё не было, потому что предложение о создании Общества возникло спонтанно из обсуждения рассматриваемой темы. Оно было простым, подобным бизнесу делом, не предполагающим феномены или какие-нибудь необычные случаи. И, наконец, оно было избавлено от малейшего сектантства и, несомненно, носило антиматериалистический характер. Все входящие в небольшую группу основателей являлись европейцами, для которых не существовало ни сильного врождённого религиозного противостояния, ни кастовых различий. Таким образом, создание Братства пунктами программы платформы будущего Общества не предполагалось. Однако позже, когда сфера нашего влияния распространилась настолько, что мы вступили в отношения с азиатами и их религиями и социальными системами, оно стало необходимостью и в действительности явилось краеугольным камнем нашего здания. Теософское Общество постепенно отклонилось от того чёткого плана, по которому его предполагалось создать.

 

У меня есть официальный отчёт о заседании от 8 сентября, подписанный мною в качестве председателя и У. К. Джаджем в качестве секретаря, который я процитирую из нашей книги протоколов:

 

«Относительно предложения полковника Генри С. Олькотта об основании Общества для изучения и объяснения Оккультизма, Каббалы и т.д., дамы и господа, присутствующие на заседании, по предложению мистера Уильяма К. Джаджа, постановили:

 

Решено избрать полковника Г. С. Олькотта председателем. Также предложено:

 

Назначить мистера У. К. Джаджа секретарём. Затем председатель попросил представиться тех присутствующих, которые согласились бы основать упомянутое Общество и вступить в него. Секретарю представились следующие лица:

 

Полковник Олькотт, Мадам Блаватская, Чарльз Созеран, доктор Чарльз Э. Симмонс, Герберт Д. Моначези, С. С. Мэсси из Лондона, У. Л. Олден, Джордж Генри Фелт, Д. Э. де Лара, доктор У. Бриттен, миссис Эмма Хардинг Бриттен, Генри Дж. Ньютон, Джон Сторер Кобб, Дж. Хислоп, У. К. Джадж, Г. М. Стивенс (все присутствующие зарегистрировались).

 

По предложению Герберта Д. Моначези постановили, что председателем назначается комитет из трёх человек для разработки учредительных документов и устава, о которых будет сообщено на следующем заседании. Предложено

 

Постановить, что председатель присоединится к этому комитету.

 

Затем председатель назначил членами комитета мистеров Генри Дж. Ньютона, Г. М. Стивенса и Ч. Созерана.

 

Предложено:

 

Объявить перерыв до следующего заседания, которое состоится в 20.00 в понедельник 13 сентября в том же самом месте».

 

Таким образом, в Общество вошли шестнадцать человек, которые не являлись, если говорить точно, его основателями; настоящее его основание явилось результатом тяжелой работы и самопожертвования в течение ряда лет, за которые мы с Е. П. Б. многое перелопатили и заложили прочный фундамент Общества, оставаясь совсем одни. Наши коллеги либо полностью отошли, либо охладели, либо не могли что-либо делать ввиду каких-то обстоятельств, посвящая своё время и силы работе. Но я не должен забегать вперёд.

 

Когда эта часть моего рассказа появилась в «Теософе» (в ноябре 1892 года), несколькими членами Общества были также приведены краткие очерки, к которым может обратиться заинтересованный читатель: избыток материала для настоящего тома вынуждает меня сократить данное повествование, насколько это возможно. Однако я сохраню в нём свою историю о мистере Олдене ради рассказа об одном из его оккультных опытов.

 

Мистер У. Л. Олден, ныне хорошо известный в лондонских литературных кругах, в то время являлся автором редакционных статей для «Нью-Йорк Таймс» и обладал большой репутацией за свои едкие и юмористические критические высказывания на злободневные темы. После многих лет мы недавно встретились с ним в Париже, и я узнал, что он занимает серьёзную консульскую должность в Американском Правительстве. Я припоминаю его забавное приключение в Нью-Йорке, которое произошло примерно в начале нашего знакомства. Тогда он был помощником редактора в «Нью-Йорк Дэйли График», а я писал для этого издания свои письма из Читтендена. Кабинеты редакции привлекали множество эксцентричных людей, задающих праздные вопросы, которые наскучили редактору, мистеру Кроли, так сильно, что он, в конце концов, опубликовал карикатуру, изобразив себя стоящим в комнате с револьвером и огромными ножницами, защищающим себя от нашествия спиритистов – «длинноволосых мужчин и коротко стриженых женщин». Но однажды утром его посетил пожилой человек в восточных одеждах, который принёс подмышкой странного вида книгу, очевидно, очень старую. Сдержанно, но вежливо поприветствовав сотрудников редакции, он начал говорить о моих письмах, а также о Западном и Восточном Спиритизме. Все встали из-за своих письменных столов и окружили его. Когда он заговорил о магии, то спокойно обернулся к Олдену, об оккультных интересах которого никто до этого не подозревал, и сказал: «Вы ведь верите в Магию, сэр?». Смущённый Олден ответил: «Ну, я прочёл «Занони»[1] и думаю, что в нём что-то может быть.

 

Незнакомец по просьбе сотрудников редакции показал свою странную книгу. Она оказалась написанным на арабском или каком-то другом восточном языке трактатом по Магии, в котором многочисленные иллюстрации перемежались с текстом. Это очень заинтересовало всех, в особенности Олдена, который при расставании с пожилым джентльменом спросил, возможно ли будет поговорить с ним в дальнейшем. Тот с улыбкой согласился и дал ему адрес, по которому можно обратиться. Однако когда Олден пошёл по указанному адресу, то пришёлв магазин, в котором продавались Католические иконы и книги; мой друг оказался обманутым и с тех пор в течение нескольких месяцев зорко, но безрезультатно следил за людьми, которых встречал, в надежде, что сможет ещё раз увидеть таинственного азиата. Мистер Кроли сказал мне, что этот человек как сквозь землю провалился и больше никогда не приходил в офис «График». Такое неожиданное появление и внезапное исчезновение загадочных людей, которые приносят редкие книги человеку «правого пути» или дают полезные советы, наставляющие его на этот путь, не редкость. А этот путь ведёт через топкую трясину трудностей, из которых человек, мужественно барахтаясь, выбирается к истине. В истории религии запечатлено много случаев подобного рода. Такие визиты иногда наносятся во время бодрствования, а иногда – в ночных видениях. Откровения иногда приходят в виде «вспышек» – озарений Манаса светом Буддхи – порождающих великие открытия в науке подобно тому, как идея спектроскопа блеснула в уме Фраунгофера, природа молнии – в уме Франклина, устройство телефона – в уме Эдисона, а также десятки тысяч подобных открытий и законов – в других умах, открытых для восприятия. Будет считаться преувеличением, если сказать, что каждый претендующий на тайные знания имеет свой шанс, чтобы получить их, хотя бы один раз в своей жизни. И это правда. Я полагаю, что процент тех, кто имеет его, в сто раз больше, чем люди могут себе представить. Несчастлив тот индивид, который невежественно заблуждается о том, как должен выглядеть посланник или каким феноменальным знамением должна сопровождаться доставка его сообщения, и принимает этого посланника за обывателя, не зная о его высоком положении,[2] или расталкивает его локтями в толпе, не чувствуя даже дрожи, отвлекающей его внимание от проходящего кэба. Я говорю о том, что знаю.

 

 

Примечания:

 

1 – «Занони» – мистический роман английского писателя Эдварда Бульвер-Литтона о розенкрейцерах. Впервые опубликован в 1842 году в Лондоне – прим. Переводчика
2 – дословно «entertains an angel unawares» – библеизм (библейский фразеологизм) в английском языке, не имеющий прямого аналога в русском – прим. переводчика.

 

 

Перевод с английского Алексея Куражова.

 

Публикуется по: Olcott H. S. Old diary leaves. Vol. 1 / Henry Steel Olcott – London: G. P. Putnam's Sons, 1895. – 491 p.

19.02.2015 11:01АВТОР: Генри С. Олькотт | ПРОСМОТРОВ: 2369




КОММЕНТАРИИ (0)

ВНИМАНИЕ:

В связи с тем, что увеличилось количество спама, мы изменили проверку. Для отправки комментария, необходимо после его написания:

1. Поставить галочку напротив слов "Я НЕ РОБОТ".

2. Откроется окно с заданием. Например: "Выберите все изображения, где есть дорожные знаки". Щелкаем мышкой по картинкам с дорожными знаками, не меньше трех картинок.

3. Когда выбрали все картинки. Нажимаем "Подтвердить".

4. Если после этого от вас требуют выбрать что-то на другой картинке, значит, вы не до конца все выбрали на первой.

5. Если все правильно сделали. Нажимаем кнопку "Отправить".



Оставить комментарий

<< Вернуться к «Ученики и последователи Е.П. Блаватской »