Листы старого дневника. Глава V, VI. Г.С. Олькотт
ГЛАВА V.
СПИРИТУАЛИЗМ.
Из моря полемики, в которое мы с Е. П. Б. окунулись из-за моих писем в «График» и моей книги, статьи мистера Оуэна о Кэти Кинг и его постепенном отречении в январском (1875) «Атлантическом Ежемесячнике», поддержки генералом Липпитом «Галактики» (в декабре 1874 года) и «Знамени Света», нападения на медиумов Холмс и их защиты, а также всемирного обсуждения спиритизма в американской и европейской прессе – были «взбиты» некоторые очень важные вещи, среди которых – интенсивное предоставление Восточных оккультных идей вниманию Запада и рождение Теософского Общества.
Чтобы опровергнуть лживые рассказы о навязчивом вмешательстве Махатм и сопутствующих феноменах и показать стадии естественного процесса рождения Общества, мы должны взглянуть на самые ранние письма, написанные для прессы двумя его действительными родителями-пионерами (неполный комплект копий которых находится у меня).
Как уже говорилось, атака покойного доктора Джорджа М. Берда – врача-физиотерапевта из Нью-Йорка, предпринятая для саморекламы, – на Эдди и его нелепые и лживые утверждения, что он может имитировать материализацию призраков с помощью «трёхдолларовой» портьеры, – подстегнула Е. П. Б. к бешеному написанию гневной заметки, посланной в «График». На это последовал едкий ответ, что он отдаст 500 долларов, если не сможет доказать, что первым познакомил американскую публику с её существованием и именем. Естественно, люди разделились на два лагеря: друзья спиритизма и медиумов взяли сторону Е. П. Б., в то время как их противники, особенно материалистически настроенные учёные, выступили на стороне доктора Берда. Извлекшим выгоду из споров явился сам Берд, чья уловка – достойная Пирса, Бичема и Сигела – послужила рекламе его самого и его электричества, превзошедшей все ожидания. Воспользовавшись этим шансом, в Нью-Йоркской Академии Музыки он прочитал очень широко разрекламированную лекцию на эту тему и, если я вспоминаю правильно, ещё и о месмеризме и чтении мыслей. Она ответила через «Знамя Света», «Религиозно-философский Журнал» и другие издания, комментирующие письма Е. П. Б. против Берда, и очень скоро обнаружила себя полностью вовлечённой в полемику. Как я уже говорил, она заняла позицию точь-в-точь такую же, как «Спиритуалист», который не только верил, но и знал, что силы, стоящие за медиумами и описанные ранее – производящие физические феномены, говорящие голосами, как бы взявшимися из воздуха, и даже показывающие материализованные формы и отдельно взятые лица, руки, ноги и другие части тела – исходили из не нашедших покоя душ умерших, ни больше, ни меньше. В предыдущей главе я цитировал отрывки из её опубликованных писем и статей, чтобы это доказать. И в её самом первом письме ко мне, написанном из Нью-Йорка через неделю после того, как мы расстались в Читтендене (в октябре 1874 года), обращаясь ко мне, как «Дорогой друг» и подписанное «Джек», и во втором, шестью днями позже, подписанном «Джек Блаватская», она умоляет меня не хвалить медиумическое музыкальное представление некоего Джесси Шеппарда. Его утверждение, что он пел для Царя и другие похвальбы, как она выяснила, оказались абсолютно лживыми; поэтому я бы мог «навредить спиритуализму больше чем кто-либо в мире»[1].
«Я говорю вам», – писала она, – «как истинному другу мне и Спиритизму, что стремлюсь защитить Спиритизм от опасности». В том же письме, ссылаясь на обещание, данное ей «Мейфлауэр» и «Джорджем Диксом», двумя предполагаемыми духами, контролирующими Горацио Эдди, что они помогут повлиять на судью, перед которым лежал иск к ней о возмещении денег, вложенных в ферму на Лонг-Айленд её партнером, она говорит: «Мейфлауэр был прав, судья пришёл с другим решением в мою пользу». Верила ли она в то, что контролирующие медиума духи могут и будут влиять на судей? Если нет, тогда что означают её слова? Она либо была спиритом, либо в то время им себя представляла, имея план в последующем постепенно перенаправить спиритуалистов с западной платформы в отношении объяснения медиумических феноменов на восточную.
В своём письме против Берда (Нью-Йоркский «Дэйли График» от 13 ноября 1874 года), рассказывая о случае поднесения ей «духами» Горацио Эдди декоративной пряжки, погребённой с телом её отца в Ставрополе, она говорит: «Я считаю своим долгом как спирита…» и т. д. и т. п. Позже она говорила мне, что лавина медиумических феноменов была вызвана Братством Адептов, выступающих посредниками эволюции, и я воплотил эту идею в одном месте своей книги («Люди из Другого Мира», стр. 454, вверху), выдвигая умозрительную гипотезу, что это может быть на самом деле. Но в то время вспышка спиритизма не могла рассматриваться как абсолютно пагубная, как некоторые теософы-экстремисты её расценивают. Немыслимо – по крайней мере, для меня, знающего Их – что эти Старшие Братья Человечества когда-нибудь будут работать посредниками абсолютного зла самого по себе, даже для блага расы. Девиз иезуитов «Finis coronat opus»[3] не начертан на стенах храма Братства.
В том же номере «Дэйли График», в который она посылала своё письмо против Берда, была опубликована её биография по представленным ею самой данным. Она говорит: « В 1858 году я вернулась в Париж и завела знакомство со спиритистом Дэниелом Хоумом… Хоум обратил меня в спиритизм. После этого я поехала в Россию. Я обратила в спиритизм своего отца». В статье, защищающей медиумов Холмс от предательского нападения их бывших партнёров и менеджера, доктора Чайлда, она говорит о спиритизме как «нашей вере» и «нашем деле», затем снова повторяет: «вся вера в нашем спиритизме», и продолжает дальше: «если нас, спиритов, осмеивают и издеваются, насмехаются и глумятся над нами, то мы, по крайней мере, должны знать, за что». Определённо, некоторые из оставшихся в живых её коллег могут держать это в уме в надежде на выгоду. В «Спиритуалисте» за 8 марта 1875 года она говорит, что определённые вещи, «если на них посмотреть, свидетельствуют о том, что, несмотря на божественную истину нашей веры (спиритизм) и учения наших невидимых попечителей (духов кружков), некоторые спиритисты не воспользовались ими, чтобы научиться беспристрастности и справедливости».
Это было мужественно и великодушно с её стороны, и это – совершенно верная характеристика её образа действия, следуя которому она бросилась на передовую битвы по какой-то причине, раз она взялась за это. Её любовь к свободе и свободомыслию привели её и нескольких других дам под победоносный флаг Гарибальди-Освободителя и окунули в гущу кровавой бойни в Ментане; и теперь, когда она увидела Спиритуалистическую Идею сражающейся против Материалистической Науки и не гнушающейся осквернения от контакта с медиумами-мошенниками, злыми духами и кликой спиритов, проповедующей и практикующей свободную любовь и разрушающих здоровые социальные связи, это враз заставило её призадуматься о том, правильно ли она приняла сторону спиритизма. Её линия поведения некоторыми может осуждаться, её слова – как следует из процитированного ранее очень небольшого количества высказываний, коих множество – можно рассматривать в качестве полного одобрения самого спиритизма, который она впоследствии так безжалостно критиковала. Но чтобы судить её справедливо, надо постараться поставить себя на её место и в те условия. Тот, кто будет делать это, должен попытаться осознать, как много она знала и в теории, и на практике о физических феноменах, о которых мир должен был узнать перед тем, как вступить в смертельный поток материализма. Многие из нас подбирали бы гораздо более осторожные слова и тем самым избежали бы такого клубка противоречий и путаницы; но ведь она была исключительной во всех отношениях, что касается умственных и психических сил, а также темперамента и умения спорить. Одна из целей этого повествования – показать, что со всеми человеческими слабостями и чудачествами, которые могут быть ей приписаны, она была великой, возвышающейся над всеми личностью, которая сделав для мира большую альтруистическую работу, была вознаграждена жестокой неблагодарностью и слепым уничижением.
Моё обучение существованию элементального духовного мира, проводимое ею, пошло дальше – как было прежде отмечено – полным ходом в связи с нашим близким общением с (предполагаемыми) духами, вызывающими постукивание. Таким образом, прежде чем я принял восточную теорию пишачей и бхутов, называемых нами элементариями[4], я стал различать два разных класса производящих феномены посредников – дочеловеческих (sub-human) природных духов и привязанных к земле послечеловеческих (ex-human) элементариев.
К концу зимнего сезона 1874-75 годов в Хартфорде, увидев слишком поздно мою книгу в прессе, чтобы её переписать, я получил редкую возможность воспользоваться превосходной коллекцией книг по оккультным наукам в Справочной Библиотеке Ваткинсона, собранной доктором Х. С. Трамбуллем, эрудированным библиотекарем. Таким образом, я стал очень хорошо подготовленным для понимания устных объяснений Е. П. Б. и множества её удивительных психических феноменов, иллюстрирующих их. Эти подготовительные чтения, лекции и феномены также сослужили мне добрую службу, когда она обратилась к кропотливой работе по написанию «Разоблачённой Изиды», избрав меня своим помощником.
В первом квартале 1875 года нас заинтересовал «Спиритуалист», небольшой, но яркий и независимый журнал, издаваемый и редактируемый в Бостоне мистером Е. Джерри Брауном. Злободневной проблемой являлся поиск издания, признанного в качестве органа спиритизма, которое могло бы оказывать помощь спиритам в виде особо тщательного и внимательного изучения поведения и предполагаемых психических способностей их медиумов, а также могло бы терпеливо выслушивать теории о духовных существах и общаться с живыми. Имелись старые журналы этого рода, но их можно было определить как слишком ортодоксальные, в то время как «изюминкой» мистера Брауна, казалось, является бесстрашная критика всех порочных излишеств, проторившая этим ему дорогу. Наши отношения с ним завязались после письма к нему («Спиритуалист» за 8 марта 1875 года), и в течение следующего месяца он был взят под покровительство сил, стоящих за Е. П. Б. В номере журнала от 17 апреля появилась очень примечательная заметка, озаглавленная «Важно для спиритов». Эта «важность» заключалась в том, что мистер Джерри Браун давал обещание (честно исполненное)[5] предоставлять литературную и моральную поддержку до тех пор, пока общественность, интересующаяся вопросами спиритизма, не постигнет благую мысль, что издание будет использоваться в качестве органа нового движения для выведения американского спиритуализма на более высокий философский и интеллектуальный уровень. Заметка гласила, что ведущие спиритические издания были «вынуждены посвящать большую часть своих страниц сообщениям тривиального и сугубо личного характера, интересным только друзьям духов, посылающих их...», и начинающим. Лондонский «Спиритуалист» и Парижское «Обозрение Спиритуализма» приводились в качестве «примера такого рода изданий, которые должны были появиться в этой стране (США) уже давно – изданий, которые отводят больше места обсуждению принципов, философским доктринам, предоставляя возможности консервативной критике, чем простой публикации тысячи и одной мельчайшей подробности… работы кружков». В третьем пункте читаем следующее:
«Стоит упрекнуть американский спиритизм за то, что он учит такому малому количеству вещей, достойных внимания вдумчивого человека; что так мало его феноменов происходит в условиях, удовлетворительных для людей научного склада; что распространение его доктрин осуществляется руками такого большого количество невежественных, если не определённо порочных, лиц; а также, за то, что он ничего не предлагает взамен традиционных устоев преобладающих вероисповеданий, ничего, кроме неустоявшейся системы сегодняшних и завтрашних нравственных и социальных взаимоотношений и безответственности»[6].
Я сам написал каждое слово этой заметки, в одиночку откорректировал типографский набор и заплатил за печать. То есть никто не диктовал мне слова, какие я должен написать, никто не вставлял в текст каких-нибудь слов или предложений, никто не контролировал мои действия каким-либо очевидным образом. Я написал её, исполняя волю Учителей, которая заключалась в том, что мы – Е. П. Б. и я – должны помочь Редактору «Спиритуалиста» тем, чем могли во время тяжелого кризиса, используя на своё усмотрение литературные способности наиболее подходящим для достижения этой цели образом. Когда заметка была в наборе, я исправил корректуру, изменил расположение материала в её заключительных параграфах и спросил Е. П. Б. (в письме), выпускать мне её анонимно или ставить под ней своё имя. Она ответила, что Учителя желают, чтобы заметка была подписана так: «От Комитета Семерых, БРАТСТВО ЛУКСОРА». Так она была подписана и опубликована. Впоследствии Е. П. Б. объяснила, что наша работа и многое другое того же рода находились под наблюдением Комитета семи Адептов, принадлежащих к Египетской группе Всемирного Мистического Братства[7].
До этого времени она даже не видела заметку, и когда я тотчас же сам принёс её Е. П. Б, та начала внимательно читать. Вскоре она рассмеялась и сказала, чтобы я прочитал акростих, сложенный их первых букв шести параграфов. К моему удивлению, я обнаружил, что из них складывается имя, под которым я знал (Египетского) Адепта, под чьим руководством я тогда учился и работал. Позже я получил сертификат, написанный золотыми чернилами на толстой зелёной бумаге, в котором указывалось, что я был закреплён за этой «Обсерваторией» и был под наблюдением трёх (перечисленных поименно) Учителей. Это название, «Братство Луксора», было похищено некими махинаторами, которое через несколько лет превратилось в приманку для дураков[8] под названием «Х. Б. Л.»
О существовании настоящей Ложи упоминается в Королевской Масонской Энциклопедии Кеннета Маккензи (стр. 461).
Ничто из моего раннего оккультного опыта в течение «эпохи Е. П. Б.» не произвело на мой ум более глубокого впечатления, чем вышеупомянутый акростих. Это доказало мне, что пространство не является препятствием для передачи мысленного внушения от мозга учителя к мозгу ученика. И это подтверждает теорию о том, что, совершая работу для блага мира, посредник часто может быть действительно ведомым наблюдающими руководителями и выполнять то, что они хотели бы сделать, полностью сам того не осознавая, что его ум не находится под воздействием импульса контролирующего Эго. Применяя эту не такую уж необоснованную и ненаучную теорию ко всей истории Теософского Общества, кто может сказать, в каком количестве случаев каждый из нас неосознанно делает то, что должно быть сделано, но могло и не быть сделано, если бы на нас не оказывалось внешнего воздействия? И как много произошло грубых ошибок, оплошностей и оскорбительных выходок, на которые иногда указывалось каждому из нас, просто обусловленных нашей натурой, предоставившей нас следовать собственным неверным импульсам, исходящим из плохого темперамента, невежества, моральной слабости и фанатичных предрассудков? Люди часто удивляются, почему различные скандалы, наподобие связанных с Куломбами и менее значимых, от которых мы пострадали, не были предвидены и предотвращены Учителями; почему Е. П. Б. не предупредили о том, что собираются делать предатели; и почему бы в момент наиболее серьёзного кризиса не подоспеть никакой помощи, а духовному наставнику не появиться. Конечно, такие вопросы абсурдно предполагают, что Махатмы, – безоговорочно верящие в карму и управляющие своими собственными действиями в соответствии со строгими правилами кармы, которая дёргает нас за веревочки, подобно множеству кукол или разучивающим трюки пуделям, поощряя к движению, – вмешаются в нашу карму, и, как следствие, ущемят наши права. Эволюция общественных запросов на переломном рубеже, возможно, нуждается в том, чтобы некий человек стал делать, писать или говорить определённые вещи, которые когда-то уже были сделаны, вызывая этим целый ряд следствий. Если для индивидуума эти необходимые вещи не влекут за собой плохой кармы, то ему может быть дан психический импульс, чтобы сделать это, и, таким образом, зарождается последовательность причин и следствий. Например, судьбы Европы находятся в руках трёх или четырёх человек, которые могут встречаться друг с другом в одной лодочном клубе и быть в одной лодке[9].
Но вдруг между ними возникает какое-то недоразумение, и некая страна, в конце концов, приходит к уничтожению, а некая династия превращается в бич расы или, напротив, наступает эра мира и прогресса. Если то или другое требуется на определённом этапе в интересах всего человечества, и нет никаких других доступных средств, чтобы погасить кризис, то я могу расценить законным мысленное внушение, сделанное извне. Проще привести случай, который уже из области истории. Когда мир нуждался в лучших «ключах» для чтения иероглифов, чем имелись, был достигнут прогресс в египтологии: в литературе этой древней цивилизации сокрыты великие и драгоценные истины – истины, время повторного оглашения которых настало. Когда все другие попытки потерпели неудачу, один арабский рабочий, просто направившийся копать в некоем месте, взламывает некий саркофаг; в нём он находит камень с надписями и исписанный папирус; затем он продаёт их мистеру Грею в Фивах в 1820 году или синьору Касати в Карнаке или Луксоре; он, в свою очередь, передаёт их Шампольону, или Янгу, или Эберсу; они находят пропавшие без вести «ключи», а вместе с ними расшифровывают очень важные старинные писания. Это и есть помогающая братская рука, которую наши скрытые благодетели протягивают человечеству. Или приведём случай гораздо ближе к нам. В один прекрасный день я направляюсь, чтобы купить газету, в ней я читаю о чём-то, что побуждает меня сделать естественный шаг, который позднее сводит Е. П. Б. и меня вместе, которые через некоторое время основывают Теософское Общество со всеми вытекающими отсюда последствиями. За предпринятый первый шаг я не пожинаю никаких заслуг, но если его следствие благотворное, и я сам сливаюсь с ним, работая для него с бескорыстным рвением, то вношу долю в общее благо, которое пожнёт человечество. Однажды я видел бедняков в Галле, простирающих свои руки, чтобы коснуться корзины с едой, которую купили богатые соседи и несли на головах буддийским монахам. На мой вопрос мне ответили, что бедняки, чувствуя истинную любовь к подвигу благотворительности, таким образом принимали в нём участие. Для меня это было больше, чем длинная проповедь, и я воплотил эту идею в своём «Буддийском Катехизисе».
На прошлой неделе среди своих бумаг я нашёл старое письмо от уважаемого Александра Аксакова из Санкт-Петербурга, вероятно, не являвшееся одним из тех, которые феноменальным образом исчезли из почтовых мешков по пути в Нью-Йорк и были доставлены мне в Филадельфию, так как в Санкт-Петербурге оно датируется 4-16 апреля 1875 года, и должно было прийти ко мне после окончания моего визита к Е. П. Б. На четвёртой странице письмо содержало приписку, сделанную графитным карандашом причудливым почерком «Джона Кинга». В ней он говорит мне, что мой корреспондент «является действительно хорошим человеком и учёным» – общеизвестные сейчас факты. Потеряв или отдав конверт, я не могу точно установить дату получения этого письма. В нём А. Аксаков сообщает мне, что после прочтения писем в «График», отмечая их влияние на оба полушария земли, он убедился в абсолютной необходимости исчерпывающего исследования феноменов лучшими людьми науки. Он спрашивает меня, не могу ли я организовать исследовательский комитет, и говорит мне о том, что было сделано в России. А также, что есть четыре уважаемых профессора из различных университетов, которые бы в рамках комитета тщательно подошли к делу и убедились в реальности феноменов; если я соглашусь, то эти учёные вышлют мне совместное письмо к своим американским коллегам о том, что им надо сделать, чтобы раз и навсегда разрешить наиболее важную проблему, которую люди должны решить для своего собственного блага и для благосостояния расы. Конечно, именно этот мотив побудил меня незамедлительно приступить к исследованиям Эдди, но я наткнулся на непреодолимые препятствия, обусловленные невежественным и тупым упрямством медиумов, а также всего сонма их «руководителей», и отметил сей факт в своей книге. Я немного утешился, читая в постскриптуме, написанном двумя днями позже письма А. Аксакова, который к тому времени уже закончил читать сделанный Е. П. Б. русский перевод моей книги и говорил, что стало совершенно ясно, что корректное научное исследование с такими людьми как медиумы провести невозможно и попросил меня отменить его план. На этом дело не закончилось, и наша переписка продолжалась. В результате Е. П. Б. и меня попросили образовать этот комитет в нашем лице и выбрать заслуживающего доверия медиума для отправки в Санкт-Петербург для испытаний и изучения Специальным Комитетом профессоров Санкт-Петербургского Императорского университета. Мы создали комиссию, и наше совместное заявление, объявляющее это общественности, появилась в «Спиритуалисте» 8 июля l875 года – насколько я могу разобраться в хаосе газетных вырезок, попавших в наш Альбом (том I). Во всяком случае, в журнале за тот день был опубликован перевод письма господина Аксакова к Е. П. Б., гласящего следующее:
«Моя нижайшая просьба к Вам и полковнику Олькотту состоит в следующем: не будете ли Вы так любезны перевести на английский язык приложенное «Обращение к Медиумам»… посоветуйтесь друг с другом и сообщите нам [Императорскому Обществу Естествоиспытателей], кого из американских медиумов нам лучше всего пригласить в Санкт-Петербург в интересах Дела? Для наших первых опытов мы должны предпочесть медиумов, вызывающих простые, но явные физические проявления на свету. Используйте всё своё влияние, чтобы раздобыть нам хороших медиумов для безотлагательной работы, и сообщите мне об этом без промедления. Имейте в виду, что деньги для нас не проблема» и т.д. Естественно, это письмо привело к появлению ряда очень хороших предложений, и мы лично протестировали некоторых медиумов из их числа, иногда наблюдая очень неожиданные феномены, из которых кое-какие действительно были красивыми. Появлением этого письма воспользовалось несколько дерзких самозванцев, устроивших публичный показ мнимых медиумов в Бостонском Театре в воскресенье вечером того же месяца для саморекламы с целью поездки в Россию. Их мы отвергли и разоблачили, о чём сообщили во все бостонские газеты 19 июля 1875 года.
Примечания:
1. Ведомый своей роковой звездой, Шеппард – пишет она – принёс ей много своих рекомендаций из русского Санкт-Петербурга для перевода. Среди них она нашла полицейскую лицензию, дающую право петь в зале Коха, низкосортном пивном заведении с танцевальным залом, которое посещают распутные особы обоих полов, и счета учителя музыки на 32 рубля за обучение его нескольким русским песням – которые мы слышали в его исполнении у Эдди в затемнённой комнате для сеансов, когда он якобы был под контролем Гризи и Лаблаш2! Я привожу факты на основании её свидетельства без какого-либо предубеждения.
2 – Гризи, Джулия (Giulia Grisi) – знаменитая итальянская певица (1811-1869); Луиджи Лаблаш (Luigi Lablache) – знаменитый оперный певец (бас) (1794-1858) – прим. переводчика
3. «Finis coronat opus» (лат.) – «Конец – делу венец» – прим. переводчика
4. На самом деле мы оба привыкли называть духов стихий «элементариями», тем самым внося много путаницы, но после написания «Изиды», я полагаю, мы должны использовать различные названия для «элементалов» и «элементариев» в соответствии с тем, какое значение с тех пор имеет каждое из них. Слишком поздно сейчас их изменять, иначе я должен был бы это сделать.
5. Профессор Бьюкенен, Эпес Сарджент, Чарльз Созеран и другие известные писатели, не упоминая о нас двоих, стали появляться в его колонках, а Е. П. Б. и я дали ему несколько сотен долларов на текущие расходы. Последняя принятая с признательностью помощь относится к его передовице от 1 июня 1875 года, озаглавленной «Каменное дно» ("Rock Bottom").
И тогда, и теперь спиритисты часто упрекают меня за строгое осуждение аморальных взглядов, имеющихся в большом количестве, и поведения как медиумов, так и целых групп мнимых спиритистов, но я никогда не писал о них более едких вещей, чем те, которые найдутся в газетных статьях и книгах ведущих писателей среди них самих же. Не говоря уже о масштабном и жестоком уничижении всей компании своих собратьев медиумов и психиков чванливым медиумом Хоумом. Миссис Хардинг Бриттен говорит (в «Чудесах XIX века» на стр. 426), что её духовные руководители сказали ей, что «злейшие враги спиритизма окажутся в его собственной семье и самые жестокие удары, направленные против него, будет нанесены руками самих же спиритов». В другом месте она говорит: «таким образом, это великое дело, подобно многим величайшим мировым Мессиям, было вознесено на мученический крест между ворами, повинными в распущенности и алчности». И если оно не умерло, «то не вопреки неудачам человечества при каждой предоставляющейся возможности подрывать его целостность посредством внутреннего разложения, равно как и внешнего подавления…». Свободная любовь «развилась из малого зародыша в половозрелое широко распространившееся явление… Чудовищный поток проповедуемой вседозволенности, часто иллюстрируемый чудовищной распущенностью жизни и поведения, в течение определённого времени распространяется по всей территории Соединенных Штатов, подобно опасной инфекции,… источающей зловоние, и весьма несправедливо бросает зловещую тень на репутацию и убеждения десятков тысяч невинных людей», и т.д. Я никогда не писал так сильно, как она; хотя даже миссис Бриттен не преувеличивает неприглядное состояние дел, к которому привело полное ободрение общения между живыми и мертвыми. Ясный план и мотив Е. П. Б., объявившей себя спиритом до конца своих дней, заключался в том, чтобы упорядочить эти контакты и объявить об их опасности, а также показать, что является истинным спиритизмом и как человек может развить истинную духовность. Я думаю, это будет очевидно тем, кто проследит за её жизнью до самого последнего дня.
7. Ранее уже объяснялось, что вначале я работал под наблюдением Египетской части Африканской секции, а затем – Индийской секции.
8. англ. идиома; дословно gudgeon trap – «ловушка для пескарей» – прим. переводчика.
9. англ. идиома; дословно in the same boat – «в одной лодке» – в одном положении, в одной ситуации; испытывать те же трудности, неприятности – прим. переводчика.
ГЛАВА VI.
ПОРИЦАНИЕ С ВОСТОКА.
В западном обществе принято предполагать, что профессиональные медиумы, – чьё пропитание и выживание зависит от их способности постоянно производить одни и те же психические феномены, когда покровители приходят на них посмотреть, – сильно соблазняются в непредвиденных ситуациях подменять настоящие феномены их фальшивыми имитациями. Они почти без исключения бедны и, зачастую, являются инвалидами, на чьём иждивении находятся дети и, нередко, ленивые или недееспособные мужья, а их доходы крайне ненадёжны, поскольку вхождение в медиумическое состояние зависит от психофизиологических и атмосферных условий, которые они не контролируют. Поэтому, как это ни странно, под бременем финансовых обязательств[1] или какой-либо другой крайней необходимости их нравственность притупляется.
Естественно, они уступают соблазну, к которому склоняют их доверчивые посетители, а те, очевидно, не просят ничего лучшего, чем заплатить, чтобы быть обманутыми. Во всяком случае, так говорили мне профессиональные медиумы. Они рассказывали мне печальные истории о своей жизни, о том, как фатальный дар медиумизма омрачал их детство, как одноклассники избегали и преследовали их, как их донимали, а затем покидали любопытствующие, как этот злосчастный дар приводил к тому, что их использовали в качестве создающих сенсацию путешествующих артистов для получения прибыли их собственными родителями (см. трагический рассказ о детях Эдди, рассказанный ими мне, в «Людях из Другого Мира», глава II), взращивая в них семена истерии, туберкулеза, золотухи и приводя к разрушению их здоровья. Миссис Хардинг Бриттен, больше которой никто не знает о медиумах и медиумизме, рассказывала мне в Нью-Йорке в 1875 году, что она крайне редко или почти никогда не встречала медиума, не страдающего золотухой или склонностью к туберкулёзу по данным медицинского обследования. Я думаю, что среди них были весьма распространены и болезни половых органов. Подлинный медиумизм, практикующийся беспорядочно, является, я полагаю, серьёзной угрозой здоровью, не говоря уже о его влиянии на моральный облик. Любой врач нам скажет, что сон в плохо проветриваемом помещении в окружении разномастной компании, в которой, возможно, есть больные, является самым опасным и может привести к фатальным последствиям. Но этот риск ничто по сравнению с тем, чего избегает бедный практикующий медиум, который должен терпеть присутствие и пропитываться магнетической аурой всех желающих, будь то морально и физически больные или здоровые – вульгарных, чувственных, лишённых религиозности и духовности, звероподобных в мыслях, словах, делах. И наоборот. Увы! Так эти бедняги занимаются «психической проституцией». Трижды счастлив тот, кто может развивать и практиковать свои психические способности в окружении избранной чистой и замечательной компании, как в Храме пророчиц, охраняемом в древние времена.
Приведённые выше замечания имеют отношение к объявлению, опубликованному Е. П. Б. и мной по просьбе А. Аксакова от имени Санкт-Петербургского научного комитета. Со временем мы поняли, что должны искать среди профессионалов, так как маловероятно, чтобы какой-нибудь избегающий общества медиум согласился бы быть в центре назойливого внимания публики во время такого испытания, и пришли к выводу, что должны тщательно убедиться в реальности и достаточной силе психических способностей мужчины или женщины-медиума, которого, в конечном счёте, должны были порекомендовать. Пожелание А. Аксакова о том, что предпочтение следует отдавать тем, чьи феномены могут быть явлены «на свету», было очень разумным, ибо этим шанс совершения успешного обмана со стороны медиума сводился к минимуму. Но тогда нашлось – как обнаружилось бы и в настоящее время – всего несколько медиумов, которые могли бы рассчитывать на какие-либо весьма удивительные феномены, происходящие на их сеансах при дневном свете. Наш выбор сузился до двух или трёх медиумов, таких как C. Х. Фостер или доктор Слейд, которым было в равной степени безразлично, испытывались ли они днём или ночью, так как их успехи в прохождении «тестов на духовные способности» были всегда более-менее удовлетворительными. В итоге мы решили найти хорошего медиума в любом случае, независимо от того, будет он или она полностью соответствовать идеалу А. Аксакова или нет. Наши поиски продолжались в течение нескольких месяцев, до мая 1876 года, если я не ошибаюсь, и, чтобы покончить с этим эпизодом, можно рассмотреть его сейчас. Несмотря на то, что он вырывается из хронологической последовательности событий истории Теософского Общества, я, насколько смогу, вспомню последовательные этапы этого поиска в соответствии с запросом из Санкт-Петербурга.
Летом 1875 года женщина по имени Янгс практиковала медиумизм в Нью-Йорке, чтобы добывать средства к существованию. Она была, как смутно я вспоминаю, очень статной дамой с беспокойным характером, обладающей значительными физическими и психическими силами. Задиристый тон её обращений к своим «проводникам в Духовные Земли» забавно контрастировал со сладкими речами, обычно произносимыми большинством медиумов, контактирующих с невидимыми силами. «Теперь, духи», могла она сказать, «не ленитесь, поторопись; что вы делаете? Передвиньте рояль или сделайте то или это. Ну же, мы все ждём!» И они делали это, как бы послушные её воле. Главный феномен, производимый ею, заключался в том, что она вызывала духов, которые поднимали крупногабаритный, тяжёлый рояль и наклоняли его взад-вперёд, в то время как она на нём играла. Услышав о ней, я подумал, что хорошо бы пригласить Е. П. Б. пойти со мной и посмотреть, как она проделывает это. Е. П. Б. согласилась, и я положил в свой карман три предмета, чтобы использовать их в качестве инструментов для новых испытаний её медиумизма, а именно – сырое яйцо и два английских грецких ореха, значение которых для эксперимента сейчас будет показано. К счастью, я не обязан всецело полагаться на свою память, поскольку нашёл вырезку из «Нью-Йорк Сан» от 4 сентября 1875 года, приводящую точный отчёт о сеансе и моих экспериментах. Присутствовало пятнадцать человек. Репортёр из «Нью-Йорк Сан» пишет:
«Представление началось с подъёма рояля невидимыми силами в ответ на вопросы, задаваемые миссис Янгс. Причём если это происходило три раза, то означало «да», а один раз – «нет». При этом миссис Янгс держала свои руки свободно поверх пюпитра. Затем она садилась за рояль и играла разные мелодии, а инструмент поднимался и опускался ей в такт. Потом она подходила к одному краю рояля и подзывала полковника Олькотта и столько других человек, сколько было необходимо для проведения эксперимента. При этом она вызывала каждого, расположив его левую руку под корпусом инструмента, и свободно клала одну свою руку также под ним. После этого по её требованию тяжёлая часть инструмента отрывалась от пола без малейших усилий с её стороны [в другом месте журналист говорит, что он «вообще не мог приподнять инструмент ни за какой его край», так как вес его был слишком велик]. Затем полковник попросил разрешения на один эксперимент, который не должен травмировать ни медиума, ни окружающих. Миссис Янгс дала согласие, и он достал куриное яйцо из коробки и попросил её держать его между своей рукой и днищем рояля, а затем потребовать, чтобы духи подняли инструмент. Медиум ответила, что за время её практики подобный опыт ей провести никогда не предлагали, и она не могла сказать, будет ли он успешен, но заверила, что она постарается. Она взяла яйцо и держала его в руке, как было ей угодно, а затем постучала по корпусу инструмента другой рукой, прося духов приступать к своей работе. Как и прежде, рояль мгновенно поднялся вверх и какое-то мгновенье удерживался в воздухе. Новый и эффектный эксперимент был полностью успешным.
Затем миссис Янгс попросила сесть на инструмент столько самых тяжелых людей, находящихся в комнате, сколько смогут на нём уместиться. Это предложение было принято дамами и джентльменами в количестве семи человек. Потом миссис Янгс сыграла марш, и инструмент с сидящими на нём людьми легко поднялся вверх. Затем полковник Олькотт достал пару английских грецких орехов и попросил духов расколоть их оболочку ножкой рояля, не повредив их сердцевин. Смысл этого заключался в том, чтобы показать, что есть какая-то сила, стоящая за этой женщиной, сила, проявляющаяся под руководством разума. Духи были готовы стараться, но так как ножки рояля опирались на крутящиеся ролики, от этого эксперимента отказались. Затем полковник Олькотт попросил держать яйцо в своей руке под днищем рояля, а руку миссис Янгс – под его собственной, чтобы убедительно продемонстрировать, что она не прикладывала никакой мышечной силы. На этот опыт также было получено согласие, и он сразу же начался. Рояль поднялся вверх, как и прежде. Манифестации того вечера закончились тем, что поднятие инструмента вверх осуществлялось даже без рук медиума, которыми миссис Янгс вообще к нему не прикасалась».
Конечно, это было очень ярким проявлением психо-динамической силы. Несмотря на то, что рояль с диапазоном в семь с половиной октав слишком тяжёл для любого человека, чтобы его приподнять, он отрывался от пола без малейших мускульных усилий со стороны медиума или любого другого живого человека, причём это происходило в полностью освещённой комнате, по разумно воспринимаемой просьбе и в полном соответствии с ней. Надо признать, что разум миссис Янгс был сосредоточен на игре, поэтому перед нами всё ещё стоит проблема, как она может превращать свою мысль сначала в волю, а затем – в действующую силу. Последний опыт, заключающийся в наложении её рук поверх моих, держащих яйцо, и, вследствие этого, лёгком поднятии, словно пёрышка, тяжёлого инструмента вопреки закону всемирного тяготения, явился для нас с Е. П. Б. убедительным доказательством её медиумического дара, и мы сделали ей предложение насчёт того, чтобы на определённых условиях рекомендовать её А. Аксакову. Эти условия заключались в том, что она должна подвергнуться ряду безвредных и ещё более убедительных экспериментов, успешное прохождение которых будет гарантировать ей очень надёжную поддержку с нашей стороны. Однако она отклонила это предложение из-за необходимости долгого путешествия и нежелания покидать свою страну и находиться среди иностранцев. Я не знаю, что потом с ней стало, но я слышал, что она использовала мой опыт с яйцом в качестве ключевой демонстрации истинности своего медиумизма. В этом заключалось очень мало духовности, но предоставлялся хороший шанс революционизировать физику, и я думал, что это сможет поразить профессора Менделеева и его учёных собратьев.
Намного более приятный и более поэтичный этап изучения медиумизма был связан с миссис Мэри Бейкер Тайер из Бостона (штат Массачусетс), изучению феноменов которой я посвятил около пяти недель того же летнего сезона. Она остаётся и была той, кого называют «цветочным медиумом», а именно, психиком, в чьём присутствии сыпались ливневые дожди цветов, растущих кустарников, лиан и трав, а также листья и ветки, недавно сорванные с деревьев, иногда экзотических видов, которые, пожалуй, можно найти только в теплицах этой холодной страны. Во время нашего знакомства она была обаятельной женщиной средних лет, очень исполнительной во время опытов и всегда веселой и дружелюбной. Однако подобно другим медиумам, работающим с публикой, она выпивала. Она говорила, что для того, – и я могу вполне в это поверить – чтобы восполнить страшное нервное истощение из-за феноменов. Я полностью убеждён, что она была настоящим медиумом, но подлинные феномены она также дополняла обманными, о чём я тоже знаю. Я знаю, потому что поймал её за этим в один из вечеров 1878 года, незадолго до нашего отъезда в Индию, когда она пыталась убедить меня в своей способности «к проникновению материи сквозь материю» по аналогии со знаменитыми опытами профессора Зольнера в Лейпциге с медиумом Слэйдом. Я очень сожалел, что она попыталась играть со мной, так как до этих пор я не мог сказать о ней ничего плохого. Я повторяюсь, что печально осознавать, как эти бедные медиумы, часто, если не сказать всегда, мучимые человеческим эгоизмом и назойливым любопытством, принуждаются необходимостью совершать феномены в присутствии доверчивых простаков из-за отсутствия разумной поддержки и присмотра со стороны должным образом созданных спиритических обществ и комитетов, привлекающих адекватные финансовые средства для этой цели. Я всегда скорее жалел, чем обвинял несчастных медиумов, возлагая всю ответственность на спиритистов как на организацию, исключительно которой она должна принадлежать. Пусть те, кто думает иначе, попробуют поголодать и не заботиться о себе какое-то время, чтобы посмотреть, смогут ли они после этого быстро осудить обман психиков.
Длинный итоговый отчёт о моих исследованиях Тайер – в составлении которого мне помогала Е. П. Б. – появился в «Нью-Йорк Сан» за 18 августа 1875 года, а затем широко распространился по всей Америке и Европе и был переведён на разные языки.
Процедура проведения сеансов миссис Тайер была следующей: когда собиралась компания, некого посетителя, заслуживающего доверия и против которого никто не возражал, просили обследовать комнату и мебель. При этом если он считал необходимым, то также герметично закрывал окна, запирал двери и присматривал за ключами. Платье медиума также подвергали досмотру, чтобы найти скрытые цветы или другие объекты, если об этом просили (при условии, что миссис Тайер не замышляла обмана). Если мне было угодно, она разрешала сделать это и охотно позволяла мне связать и опечатать её сумку – опыт, который я впервые провёл с миссис Холмс. Затем все присутствующие садились за большой обеденный стол, брались за руки (медиум также как и все остальные), гасили свет и в кромешной темноте ожидали феноменов. После некоторого ожидания можно было слышать барабанную дробь от ударов по ничем не накрытой столешнице, воздух наполнялся ароматом, и миссис Тайер звала включать свет. После этого в освещённой комнате можно было видеть, что поверхность стола иногда довольно густо покрылась цветами и растениями, которыми, порой, могли быть также напичканы одежды сидящих или их волосы. Среди них иногда могли встретиться бабочки, а над головами можно было слышать мечущихся птиц, таких как голуби, канарейки, коноплянки или какие-нибудь другие, разлетающиеся по всем углам комнаты; или на стол могла упасть мокрая, будто только из воды, золотая рыбка. Иногда присутствующие вскрикивали от приятного изумления, находя в своих руках какой-либо цветок или растение, о котором они мысленно просили. Однажды вечером я увидел на лбу одного шотландского джентльмена целый вересковый куст, какой встречается в его родной стране, с корнями и землёй на них, будто этот куст только что выкорчевали. В его корнях даже прятались три червяка, извивающиеся в грязи. Было вполне обычным делом, когда появлялся смилакс[2] или виноградные плети, которые, казалось, просто вырвали из горшка или сорвали с грядки вместе с корнями со следами земли: я видел это сам.
Но я был свидетелем и более интересного события, чем это. Однажды днём я был на кладбище «Лесные Холмы» (Forest Hills Cemetery), что в пригороде Бостона, и, проходя сквозь теплицы, обратил внимание на любопытное растение с длинными узкими листьями, исчерченными чередующимися белыми и бледно-зелёными полосками, известное в ботанике как Драцена Королевская (Dracæna Regina). На одном из листьев этого растения своим синим карандашом я нарисовал шестиконечную звезду и мысленно попросил духов доставить его мне во время следующего сеанса миссис Тайер, который должен был состояться на следующий вечер. Поэтому следующим вечером я сел рядом с ней и взял её за руки, чтобы хорошо убедиться в её честности. В темноте я почувствовал, как нечто холодное и влажное упало на мою руку. После включения света этим нечто оказался помеченный мною лист драцены! Чтобы увериться вдвойне, я снова зашёл в ту же теплицу и обнаружил, что помеченный мною лист был на самом деле оторван от стебля, а тот, который находился в моём кармане, идеально подходил на место оторванного! Подобные многочисленные факты, для которых нет места, чтобы даже бегло их упомянуть, убедили меня в том, что миссис Тайер являлась настоящим психиком; однако это был главный психологический феномен, который не только укрепил мою веру, но и пролил немало света на всю проблему медиумизма. Держа её за обе руки, я заметил, что как раз в тот момент, когда падающие растения принимались барабанить по столу, она начинала дрожать, будто от холода, и после вздоха её руки мгновенно становились смертельно холодными, как если бы струя ледяной воды внезапно пробежала по её венам. В следующий момент руки уже имели нормальную температуру, как у здорового человека. Я призываю всех сомневающихся учёных мира повторить этот феномен со своим собственным участием. Кажется, что при производстве этого феномена возникает полная смена «витальной полярности», если можно использовать такое выражение. Когда Е. П. Б. вызывала возникающую во весь рост духо-форму (spirit-form) в кабинете миссис Холмс («Люди из Другого Мира», стр. 477), она судорожно ухватывала мою руку, и её рука источала ледяной холод; рука синьора Б., итальянского мага, также становилась ледяной после его феномена вызывания дождя. Также и вхождение истерика в каталептический транс или в другие далеко зашедшие стадии физически бессознательного состояния сопровождается аномальным снижением температуры тела. Доктор А. Молл говорит («Гипнотизм», стр. 113), что «особенно удивительные» эксперименты Крафт-Эбинга подтверждают, что «мы должны предполагать удивительную способность регулирования температуры тела» под гипнозом. Следовательно, справедливо заключить, что такие очень выраженные изменения животной теплоты, которые, как мы видели, происходили с миссис Тайер и другими в тот момент, когда производятся психические феномены, указывают на их добросовестность[3], поскольку такие патологические изменения симулировать невозможно.
Не останавливаясь слишком долго на случае этого медиума, хотя и очень интересном, я просто упомяну, что на одном из её публичных сеансов я насчитал и идентифицировал восемьдесят четыре вида растений; на другом, прошедшем в соответствии с моими собственными требованиями, появлялись птицы, которых ловили и держали в руках; ещё на другом, проходившем в частном доме и средь бела дня, появлялись цветы и ветви, сорванные с дерева; и ещё на одном, в доме – где мы гостили с Е. П. Б. (она приехала туда из Филадельфии, а я из Нью-Йорка, чтобы расследовать эти явления для А. Аксакова) – на стол были брошены большие камни и необычный столовый нож старинной работы. Но связующим звеном с феноменом Е. П. Б., который превосходил все, какие я когда-либо видел в исполнении медиумов, явилась одна особая роза, которую дала мне доброжелательная Пушпа Якшини миссис Тайер (см. статью «Огненные элементалы» в «Теософе», т. XII, стр. 259).
Наша добрая хозяйка, миссис Чарльз Хаутон, жена известного бостонского юриста, проживающая в пригороде Роксбери, как-то вечером поехала со мной в город посетить публичный сеанс миссис Тайер. Е. П. Б. ехать отказалась, поэтому мы оставили её беседующей с мистером Хаутоном в гостиной. Извозчик должен был прибыть за нами в назначенный час, но сеанс оказался коротким, и все присутствовавшие на нём разошлись, кроме миссис Хаутон, одной леди и меня. Так как нам не было чем занять себя, я попросил миссис Тайер дать нам три личных сеанса, на что она любезно согласилась. И мы заняли свои места за столом. Я держал медиума за обе руки и поставил ногу поверх её ног, одна из дам заперла двери и убедилась, что окна не были открыты, а другая взялась следить за светом. Его потушили, и мы ожидали в темноте некоторое время, но шелест падающих растений не слышался. Вскоре до нас донёсся звук подъезжающего к двери экипажа, и в то же самое время я почувствовал холодок: влажный цветок мягко упал на тыл моей кисти, будто бы это сделала снежинка. Я не сказал ничего, пока не зажгли свечу. Даже после этого мы с миссис Тайер продолжали держаться за руки, и я обратил внимание дам на то, что упало. Цветком, упавшим на мою руку, оказалась прекрасная крупная, полностью не распустившаяся мускусная роза с блестящими каплями росы. Медиум, вздрагивая от того, что будто кто-то обратился к ней сзади, сказала: «Духи говорят, полковник, что это – подарок для Мадам Блаватской». В связи с этим я передал его миссис Хаутон, и она отдала его Е. П. Б. по пришествии домой, где мы нашли её курящей сигару и всё ещё продолжающей говорить с нашим хозяином. Миссис Хаутон вышла из комнаты, чтобы пойти снять свою шляпку и шаль, а я уселся вместе с другими. Е. П. Б. держала розу в своей руке, вдыхая её благоухание с особым отстранённым взглядом, который её близкие всегда связывали с приближением феноменов. Её задумчивость прервал мистер Хаутон, сказав: «Какой изысканный цветок, Мадам; не будете ли Вы так любезны, чтобы дайте мне его посмотреть?» Почти механически она протянула ему цветок с тем же загадочным выражением лица. Он вдохнул его аромат и внезапно воскликнул: «Как же он тяжёл! Я никогда не видел цветок, подобный этому. Смотрите, вес на самом деле сгибает его к стеблю!» «О чем Вы говорите?», – заметил я, – «В нём нет ничего необычного; конечно, за исключением того, что он недавно упал на мою руку. Позвольте мне взглянуть на него». Я взял у него цветок в мою левую руку, и вот! он действительно оказался очень тяжелым. «Будьте осторожны, чтобы не повредить его!» – воскликнула Е. П. Б. Я нежно приподнял бутон большим и указательным пальцами правой руки и посмотрел на него. И глаза не узрели никакой причины такого феноменального веса. Но тут в самой его сердцевине что-то сверкнуло жёлтым цветом, и прежде, чем я бросил второй взгляд, из неё выскочило тяжёлое золотое кольцо, и, словно движимое внутренней силой, упало на пол промеж моих ног. Роза мгновенно пришла в своё естественное прямостоячее положение, и её необычный вес исчез. Оба юристы, мы с мистером Хаутоном, движимые профессиональным инстинктом осторожности, внимательно осмотрели цветок, но не обнаружили ни малейшего признака того, что лепестки кто-то трогал; они были так плотно уложены и сомкнуты, что не было никакой возможности вставить кольцо внутрь бутона, чтобы его не изуродовать. И действительно, как бы Е. П. Б. проделала этот трюк прямо на наших глазах при полном блеске трёх газовых светильников и, держа розу в правой руке не дольше пары минут перед тем, как она отдала её мистеру Хаутону? Конечно же, возможное объяснение даётся Оккультной Наукой: материя золотого кольца, чтобы оказаться в лепестках розы, могла перейти из третьего измерения в четвёртое, а затем к моменту, когда кольцо выпало из цветка, вновь вернуться в третье. И это, без сомнения, является тем, что случилось; непредубеждённые физики должны принять во внимание тот факт, что материя может иметь вес без физического присутствия, что доказывает этот чудесный эксперимент. Обнаруженное кольцо весило половину унции. С тех пор я его ношу. Это не было созданием чего-то из ничего, но только перенос; я думаю, что кольцо принадлежало Е. П. Б., оно имело «пробу» или, иначе говоря, штамп, свидетельствующий о его качестве. Судя по тому, что случилось с ним через полтора года, безусловно, это большое кольцо было получено феноменальным способом. Тогда Теософскому Обществу исполнился один год, и мы с Е. П. Б. жили в двух номерах одного и того же дома. Однажды вечером моя замужняя сестра, миссис У. Х. Митчелл[4], пришла со своим мужем навестить нас с Е. П. Б. и за разговором поспросила меня показать ей кольцо и рассказать эту историю.
Пока я говорил, она посмотрела на него и надела себе на палец. После этого она, возвращая кольцо Е. П. Б., положила его на ладонь своей левой руки, чтобы та его приняла. Но Е. П. Б., не прикасаясь к нему, оставила кольцо лежать на её ладони и, сложив пальцы моей сестры, зажала кольцо в кулак. Недолго подержав руку над ним, она отпустила её и велела моей сестре посмотреть на кольцо. Золотое кольцо больше не осталось простым, поскольку в нём мы нашли три мелких бриллианта, вставленных в металл на «цыганский» манер и образующих треугольник. Как это было сделано? Наиболее прозаичная теория предполагает, что у Е. П. Б. был ювелир, который вставил эти бриллианты заранее и скрыл это от нас, подавляя наше восприятие, пока заклятие не было снято, то есть до момента, когда моя сестра разжала руку. Для случая гипнотического внушения это совершенно понятно; я видел, как делаются такие вещи, и могу проделать это сам. Маску невидимости можно надеть не только на маленький алмаз, но и на человека, комнату, полную людей, дом, дерево, камень, дорогу, горы – в общем, на всё: гипнотическое внушение заключает в себе, кажется, безграничные возможности. Ладно, можно как угодно объяснять этот удивительный эксперимент, однако он имел абсолютный успех.
Вернёмся к миссис Тайер: нам так понравился род её медиумизма, что мы предложили ей поехать в Россию. Но, как и миссис Янгс, она отказалась. И по тем же причинам. Подобные предложения были сделаны и миссис Хантон, сестре Эдди, и миссис Эндрюс, и доктору Слэйду, но все они отказались. Таким образом, дело затянулось до зимы 1875 года, в который Теософское Общество вступило в своё существование; комитет А. Аксакова нарушил первоначальный договор, созданный для того, чтобы обеспечить тщательное расследование феноменов. И вместе с профессором Менделеевым, махровым материалистом, стоящим во главе учёных, был опубликован порицающий отчёт, основанный на безосновательных гипотезах, а не на доказательствах. После этого А. Аксаковым с благородным бескорыстием и из чистой любви к истине было решено довести первоначальную программу до конца на свой страх и риск. Примерно в это время в «Лондонском Спиритуалисте» он писал:
«Когда я намерился исследовать медиумов после их визита в Санкт-Петербург, … то решил действовать по определённому плану и сообщил его полковнику Олькотту, которого я делегировал подобрать медиумов в Америке. Я сказал ему, что хотел, чтобы наш комитет нашёл способ доказать аномальное движение твёрдых тел на свету без контакта с каким-либо живым человеком. В дальнейшем я хотел найти медиумов, которые могли бы производить движение твёрдых тел в темноте зашторенной комнаты, в то время как сами находились бы на полном обозрении сидящих», и т.д.
Это даст моим индийским читателям представление о необычайных психических феноменах, которые происходили в это время в западных странах. На Востоке иногда слышали о подобных перемещениях твёрдых тел, таких как домашняя мебель, кухонная утварь, предметы одежды и т.д., но всегда относились к этому с ужасом. И очевидцы едва ли мечтали, чтобы сделать это предметом научного исследования: напротив, они смотрели на такие явления как на несчастье, как на работу злых духов, а также душ близких родственников и друзей, часто привязанных к земле. И самое большое их желание заключалось в том, чтобы избавиться от этих незваных неприятных посетителей. Я только повторяю то, что ранее часто объяснялось всеми теософскими авторами, говоря, что общение между живыми и умершими друзьями и их контакты для азиатов являются отвратительным доказательством того, что мёртвые несчастны, потому что отстранены от земных забот, и это препятствует их нормальному движению к состоянию чистого духа. В целом грубо материалистический Запад, несмотря на свои религиозные убеждения, тем не менее, представляет себе будущую жизнь как протяжённую во времени – и в пространстве тоже, если перейти к рассмотрению его физических представлений о рае и аде – и может постичь реальность посмертного сознательного существования только посредством таких конкретных психических феноменов, какие перечисляет А. Аксаков и многие другие; феноменов, удивляющих посетителей медиумов[5].
С другой стороны, Восток в своих концепциях является духовным и философским, а феномены данного класса встречаются также и у азиатов, но свидетельствуют о том, что те, кто их производит, владеют психическими силами низкого качества. Случай моего кольца, рождённого цветком (flower-born), дожди из растений, цветов и птиц, вызванные миссис Тайер, а также подъём рояля миссис Янгс с подложенным под него яйцом поражают воображение западного материалиста, но только как ужасы, если не просто как занятная ложь, слишком революционная для науки, чтобы быть правдой, но крайне важная, если она таковой окажется. Я предполагаю, что в Индии об этом можно услышать сотню раз или, во всяком случае, хотя бы один, поэтому очень жаль, что Е. П. Б. показывала феномены, ибо это использовалось, чтобы доказать, что она не достигла высокой степени Йоги. Действительно, йоги предупреждались Патанджали, как и бхикшу Гаутамой Буддой, остерегаться тщеславного показа чудес, когда они приобретали Сиддхи, развитые в ходе их психического развития. Тем не менее, сам Будда иногда демонстрировал свои трансцендентные силы подобного рода, но всякий раз улучал повод, чтобы проповедовать благородные доктрины Арья Дхармы и побуждать своих слушателей к самым благородным усилиям, прилагаемым для достижения одухотворённости после обуздания своих животных страстей (de-brutifying). И так с большинством других религиозных учителей. Разве Е. П. Б. не придерживалась подобного поведения? Разве она, даже совершая свои чудеса, не предупреждала всех нас, что они являются весьма второстепенной и незначительной частью Теософии – некоторые физические чудеса обусловлены простым гипнотическим внушением, другие – владением материей и силой, знанием их секретов и приобретением контроля над элементальными расами, связанными с космическими феноменами? Этого никто не может отрицать; никто не может честно утверждать, что она постоянно не учила, что психический эксперимент имеет такое же отношение к духовной философии, как химический эксперимент – к химии. Без сомнения, она ошибалась, тратя силы, чтобы удивлять бесполезных наблюдателей, а эти силы могли бы быть гораздо более успешно использованы для разрушения стены недоверия и деспотизма западной науки; с помощью них она могла бы убедить ещё и других, побуждая их, таким образом, совершать добрые дела для нашего великого движения; и некоторые из наших наиболее неутомимых тружеников этого рода перешли к Восточному спиритизму от Западного по мосту психических феноменов. Со своей стороны я могу сказать, что большое разнообразие чудес тренированной силы воли, которое она мне показала, облегчило моё понимание Восточных теорий духовной науки. Моё самое большое сожаление заключается в том, что другие, особенно те мои восточные коллеги, чьи умы были основательно подготовлены, не имели такой же возможности.
Примечания:
1 – в оригинале quarter-day – день, начинающий квартал, в который вносятся различные платежи (например, в Англии это 25 марта, 24 июня, 29 сентября и 25 декабря) – прим. переводчика.
2 – род лиан или лазающих кустарников из семейства Смилаксовые – прим. Переводчика.
3 – bona fides (лат.) – дословно «честные средства» – прим. Переводчика
4 – Если кто-то захочет расспросить её, она, без сомнения, подтвердит мой рассказ. Её адрес: Ориндж, Нью-Джерси, США
5 – При формулировании широко обсуждаемой «третьей цели» Теософского Общества в Нью-Йорке мой ум находился под влиянием осознания этого, и, в то же время, незнания в полном объеме Восточной Науки. Если бы я знал, что зло придёт к нам через неправильное развитие психических сил, я бы сформулировал это иначе.
.jpg)
Перевод с английского Алексея Куражова.
Публикуется по Olcott H. S. Old diary leaves. Vol. 1 / Henry Steel Olcott – London: G. P. Putnam's Sons, 1895. – 491
Похожие статьи:
09.02.2015 10:51
ВНИМАНИЕ:
В связи с тем, что увеличилось количество спама, мы изменили проверку. Для отправки комментария, необходимо после его написания:
1. Поставить галочку напротив слов "Я НЕ РОБОТ".
2. Откроется окно с заданием. Например: "Выберите все изображения, где есть дорожные знаки". Щелкаем мышкой по картинкам с дорожными знаками, не меньше трех картинок.
3. Когда выбрали все картинки. Нажимаем "Подтвердить".
4. Если после этого от вас требуют выбрать что-то на другой картинке, значит, вы не до конца все выбрали на первой.
5. Если все правильно сделали. Нажимаем кнопку "Отправить".