Листы старого дневника. Г.С. Олькотт
Начинаем публикацию впервые переведенного на русский язык, Iтома книги «Листы старого дневника», Президента и основателя Теософского Общества, ближайшего сподвижника Е.П. Блаватской, Генри С. Олькотта. Предлагаем посетителям нашего портала первые две главы книги. Перевод с английского Алексея Куражова.
Редакция портала.
В связи с началом публикации переводов «Старых листов дневника» Генри Олькотта, мы решили параллельно сделать выборку из писем Е.И. Рерих, где она выражает свое мнение об этом сотруднике Е.П. Блаватской. Как мы можем заметить, Елена Ивановна часто не очень лестно отзывывается об Олькотте, да и из многих других источников мы знаем, что Олькотт не однажды предавал Блаватскую в самые сложные моменты их совместной деятельности, был о себе большого мнения. Также будем помнить, что её мнение об Олькотте не было сугубо личным, но шло от Учителя.
Е.И. Рерих пишет: «Олькотт был туп и упрям, обычное явление при самомнении. Но он был неплохим сотрудником и очень нужным для самой Блаватской как охранитель ее в Индии». Конечно, было немало и положительных моментов его деятельности. Так в дневниковых записях Е.И. Рерих, Владыка говорит: «Советую перевести катехизис Олькотта, сократив и добавив об общине и действии и о бесстрашии». (§1214, 22 апреля1926 г. )
И, потому, читая переводы дневников Олькотта, будем помнить, что при всех положительных моментах, узнавания чего-то нового о Елене Петровне, могут попадаться неправдивые слова о ней и искажения действительности, не очень благодарного сотрудника. К сожалению, неблагодарность часто преобладает среди людей, сотрудников и особенно страдают от нее великие. Блаватская страдала от этого более, чем кто-либо другой. Е.И. Рерих пишет об этом: «Кого нашла Блаватская? Неужели Олькотта, который уявил столько злопамятства и зависти, допустив в своем дневнике неуместные и злобные замечания о ней, о ней, все ему открывшей».
ПОДЛИННАЯ ИСТОРИЯ ТЕОСОФСКОГО ОБЩЕСТВА
ГЕНРИ СТИЛ ОЛКОТТ,
ПРЕЗИДЕНТ-ОСНОВАТЕЛЬ ОБЩЕСТВА
«Всё это странно, но истинно;
ведь правда всегда необычна,
необычнее, чем выдумка»
Байрон
ПРЕДИСЛОВИЕ
Основание Теософского Общества и последующие его превратности, о которых говорится в этой главе, в истории общественных организаций, должно быть, уникальны. Если смотреть хоть с дружественных, хоть с враждебных позиций, то в равной степени невероятно, что подобная организация вообще должна была возникнуть, и что она не только была в состоянии выдерживать удары, которые сыпались на неё, но и на самом деле стала сильнее, пропорционально жестоким несправедливым обвинениям противников. Одни критики говорят, что этот факт наглядно доказывает возвращение человеческой доверчивости и религиозных поисков, которые являются прелюдией к окончательному упадку консервативного Запада. Другие в прогрессе движения видят предвестник всемирного принятия Восточных философских идей, которые должны работать на активизацию и неизмеримое расширение духовного взаимопонимания в масштабах человечества. Очевидный и бесспорный факт состоит в том, что до конца 1894 года в результате девятнадцатилетней деятельности были созданы 394 филиалов Общества с предоставлением им уставов почти во всех обитаемых частях земного шара. При этом количество выданных уставов в этом году в среднем превзошло ежегодное их число (с момента основания Общества в 1875 году) на 29,9%. Статистика показывает, что беспощадные и несправедливые нападки Общества Психических Исследований и шотландских миссионеров, которые предпринимались против Теософского Общества в 1884 году в надежде его уничтожить, просто привели к значительному приумножению его процветания и эффективности. Последнее нападение – через Вестминстерскую Газету – неизбежно будет иметь такой же финал, как и предыдущие. Причина этого проста, поскольку превосходство идей Общества неоспоримо даже в малейшей степени, как бы тщательно не выискивались личные промахи и недостатки отдельных его лидеров. Чтобы убить Теософское Общество, в первую очередь, необходимо доказать, что заявленные им цели враждебны общественному благосостоянию, а учения его лекторов несут вред и деморализацию. Это никому не под силу, так как мир принимает Общество как великое явление, как особую индивидуальность, которая не нуждается ни в осуждении, ни в одобрении отдельных его представителей за заслуги или промахи. Эта истина начинает склонять на свою сторону даже посторонних. Один из наиболее талантливых современных журналистов, мистер У. T. Стед, говорит в «Промежуточной Зоне» («Borderland») по ходу краткого пересказа этих «Листов Старого Дневника», первоначально появившихся в «Теософе», что теперь никого не волнует, были ли обвинения Мадам Блаватской в обмане, предъявленные Куломбами и Обществом Психических Исследований, истинными или ложными; её злейшие враги не в состоянии отказать ей в исключительном влиянии, которое она оказала на современную философскую мысль, популяризируя возвышенные Восточные идеи. То же самое можно с уважением сказать и о её многочисленных коллегах, которые, как и она, распространяли эти древние учения через Теософское Общество. Эта замечательная организация, которая выросла из обыденного собрания в гостиной Нью-Йоркского дома в 1875 году, уже составила о себе такую летопись, что она должна быть включена в истинную историю нашего времени. Это развитие произошло под воздействием силы присущей ему добродетели, а не в результате проницательной предусмотрительности или умелого управления; и столь стремительное – связанное в течение нескольких лет почти исключительно с личными усилиями двух его основателей, Мадам Блаватской и меня. Возможно, будущим историкам поможет, если уцелевшие сведения, снабжённые необходимыми фактами, будут правдиво и кратко изложены на бумаге. Написание глав, которые теперь составляют эту книгу, было начато почти три года назад в журнале «Теософ», и в настоящее время в работе находится второй том книги, посвященный истории общества после переезда в Индию. Ведущим мотивом при подготовке этих глав явилось желание борьбы против растущей тенденцией в Обществе обожествлять Мадам Блаватскую и приписывать её распространенным литературным произведениям чуть ли вдохновенность свыше. Её явные ошибки слепо игнорируются, а фальшивая ширма ложного авторитета ставится между её действиями и законной критикой. Те, кто обладали хотя бы малой частью её настоящей уверенности, и, следовательно, знали хотя бы чуть-чуть о её личном характере, были бы величайшими отступниками в этом вопросе. Слишком очевидно то, что если бы я не рассказывал о том, о чём знал я один, то никогда бы не могла быть написана истинная история нашего движения, а настоящие заслуги моей замечательной коллеги не стали бы известны. Таким образом, на этих страницах я рассказал правду о ней и о становлении Общества – истину, которую никто не может отрицать. Полагая небольшую ценность как похвалы, так и обвинения третьих лиц, и за всю мою жизнь привыкнув действовать в соответствии с тем, что я рассматривал как обязанность, я не ёжусь от легковесных бездарных любезностей тех, кто считает меня или простофилей, или лжецом, или предателем. Абсолютная неважность чужих мнений, выступающих в качестве фактора, стимулирующего индивидуальное развитие, предстаёт передо мной так ясно, что я преследовал мою нынешнюю цель до её достижения, несмотря на то, что некоторые из моих самых влиятельных коллег, считая, что я понимаю верность «Е. П. Б.» ошибочно, тайно пытались уничтожить мою влиятельность, разрушить мою репутацию, уменьшить тираж моего журнала и помешать публикации моей книги. Против меня распространялись секретные предупреждения, а последние номера «Теософа» убирались со столов читального зала филиала Общества. Это детская игра: правда никогда ещё не вредила хорошему делу, а моральная трусость никогда не мешала злому.
Миссис Олифант в своей истории Английской литературы (III, 263) говорит о Бентане[1]1 то же, что можно сказать и о Е. П. Б.: «Людям, рождённым услышать и понять его, было очевидно, что он обладал инстинктом старого моряка, с большой готовностью вступающего в отношения привязанности с каждой новой знаменитостью, которая ему понравилась… он получил столько служения и преданности от своих близких, сколько выпадает на долю только ничтожной части человечества».
Где разыскать такое противоречивое человеческое существо, как эта загадочная, эта обворожительная, эта светоносная Е. П. Б.? Где мы ещё можем найти личность, столь замечательную и столь эффектную; такую, которая так явно несла бы на своих противоположных полюсах божественное и человеческое? Карма не позволит мне допустить несправедливость в отношении неё, но если когда-либо в истории существовал человек, который был бы таким большим слитком хорошего и плохого, света и тени, мудрости и неосмотрительности, духовного прозрения и отсутствия здравого смысла, то я не могу вспомнить имя такого, окружающую его обстановку и время. Знать её означало обучаться свободомыслию; работать и наслаждаться близким общением с ней было самым ценным опытом. Для нас она была слишком великим оккультистом, чтобы судить о её моральных качествах. Она вынуждала нас любить её, несмотря на то, что мы могли знать её недостатки; прощать её, как бы она не нарушала свои обещания и уничтожала нашу раннюю веру в её непогрешимость. И секрет этих мощных чар заключался в её бесспорной духовной силе, её очевидной преданности Учителям, которых она рисовала почти сверхъестественными созданиями, а также в её рвении к духовному возрождению человечества силой Восточной Мудрости. Увидим ли мы когда-нибудь кого-либо, подобного ей? Увидим ли мы в наше время её снова под другим одеянием? Время покажет.
Г. С. Олкотт.
«ГУЛИСТАН».
Утакаманд, 1895.
_____________________
1 – Бентан Джереми (1718-1832) – английский философ, основоположник философской школы утилитаризма – прим. Переводчика.
ГЛАВА I.
ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА ОСНОВАТЕЛЕЙ.
Взявшись повествовать историю рождения и развития Теософского Общества, я должен начать с самого начала и рассказать, как впервые встретились два его основателя. Это был весьма прозаичный случай. Я сказал «Позвольте, Мадам», и дал ей огонёк, чтобы она прикурила сигарету; наше знакомство завязалось в дыму, но вспыхнуло большим и непреходящим огнём. Обстоятельства, которые свели нас вместе, были особенными, как я теперь склонен объяснять. Факты были частично опубликованы ранее.
Однажды в июле 1874 года, когда я сидел в своём рабочем кабинете, размышляя над сложным случаем, к расследованию которого был привлечён Городским Обществом Нью-Йорка, мне пришло в голову, что я за все годы, которые проработал, не обращал внимания на Спиритуалистическое движение. Я не знаю, какая ассоциация заставила мой ум перейти от механической конструкции водосчётчиков к современному спиритуализму, но, во всяком случае, я пошёл к распространителю за угол и принёс копию «Знамени Света». В ней я прочитал сообщение об определённых невероятных феноменах, а именно, о материализации привидений, которые, как было сказано, происходили на ферме в посёлке Читтенден, в штате Вермонт, в нескольких сотнях миль от Нью-Йорка. Я сразу увидел, что, если бы было правдой то, что посетители могли видеть, прикоснуться и даже общаться с умершими родственниками, которые нашли возможность воссоздавать свои тела и одежду, чтобы временно быть материальными, видимыми и осязаемыми, то это было бы наиболее важным фактом для современной психологии. Я решил пойти и посмотреть на это сам. Я так и сделал, поскольку нашёл этот рассказ правдивым, остановившись там на три или четыре дня, а затем вернулся в Нью-Йорк. Я написал сообщение о моих наблюдениях в «Нью-Йорк Сан», которое копировалось довольно много раз по всему миру, поскольку факты были серьёзными и интересными. Затем редактором «Нью-Йорк Дэйли График» мне было сделано предложение вернуться в Читтенден в интересах издания в сопровождении художника, который бы делал зарисовки в соответствии с моими указаниями, и провести тщательное расследование дела. А дело так глубоко заинтересовало меня, что я сделал необходимые распоряжения насчёт служебных обязательств и 17 сентября уехал на «Ферму Эдди», как называли её по фамилии семьи, которая владела и занимала её. Имея ежедневные переживания наиболее необычного характера и окруженный призраками, я остановился в этом доме тайны недель на двенадцать, если мне не изменяет память. Между тем, дважды в неделю в «Дэйли График» появлялись мои письма о «призраках Эдди», иллюстрированные их изображениями, которые непосредственно были увидены самим художником, м-ром Каппес, и мной, так же как и каждой из персон – иногда в количестве больше сорока – присутствующей в «комнате для сеансов»[1]. Публикация этих писем и направила Мадам Блаватскую в Читтенден и, таким образом, свела нас вместе. Я помню первый день нашего знакомства, как будто это было вчера; а кроме того, я записал основные факты в моей книге («Люди из Другого Мира», стр. 293 и последующие). Это был солнечный день, и даже мрачный дом старой фермы выглядел ярче. Он стоял на фоне прекрасного пейзажа в долине, окруженной травянистыми склонами, поднимающимися к горам, вершины которых увенчаны лиственными перелесками. Это было время «бабьего лета», когда вся округа покрыта лёгкой голубоватой дымкой, подобно той, которая дала название горам «Нильгири», а также листвой буков, вязов и клёнов, тронутой ранними заморозками, превратившими её из зеленой в золотые и багровые пятна, что придаёт пейзажу внешний вид развешанных повсюду королевских гобеленов. Надо поехать в Америку, чтобы увидеть это осеннее великолепие во всей своей красе.
Обеденный час на ферме Эдди был в полдень, и через входную дверь в бедную и неудобную столовую Каппес и я впервые увидели Е. П. Б. Она приехала незадолго до полудня с канадской леди французского происхождения, и когда мы вошли, они сидели за столом. Мой глаз привлекла алая гарибальдийская рубашка, которые носили раньше, резко контрастировавшая с унылыми цветами вокруг. Её волосы тогда были русыми, сложенными толстыми прядями, не доходившими до плеч, шелковистыми и волнистыми к корням, подобно шерсти котсуолдской овцы. Это и красная рубашка поразили меня прежде, чем я узнал ряд её черт. Её калмыцкое лицо, внушавшее силу, культуру и властность, странным образом контрастировало с невзрачными лицами в комнате, подобно тому, как её красные одежды – с серыми и белыми тонами стен и деревянными частями здания, а также неброскими костюмами остальных посетителей. Разные типы капризных людей постоянно приезжали и покидали ферму Эдди, увидев медиумические явления, поэтому меня поразил вид этой эксцентричной леди ещё одного «сорта». Остановившись на пороге, я прошептал Каппесу: «Господи, Боже! Вы только посмотрите на эту штучку!». Я прошёл напрямик и сел напротив неё, чтобы удовлетворить мою любимую привычку исследования характеров.[2]
Обе дамы беседовали по-французски, непоследовательно обмениваясь репликами, но я сразу понял по её акценту и беглости речи, что, если бы не язык, она должна быть, как минимум, состоявшимся французским учёным. После обеда обе дамы вышли из дома, и Мадам Блаватская скрутила свою сигарету, для которой я дал ей огня в качестве предлога завязать разговор. Мои слова были сказаны на французском, и мы сразу стали говорить на этом языке. Она спросила меня, как долго я останусь здесь и что я думаю о феноменах; сказала, что она сама очень интересуется такими вещами и что её привлекло в Читтенден письмо из «Дэйли График»; что интерес публики возрос до такой степени, что было невозможно найти копию газеты в киоске уже через час после её выхода, и что она заплатила доллар за последний выпуск. «Я колебалась прежде, чем поехать сюда», сказала она, «потому что я боялась повстречаться с полковником Олкоттом». «Почему вы должны бояться его?», добавил я. «О! Потому что я боюсь, что он может написать в своей газете обо мне». Я сказал ей, что она может совершенно не беспокоиться на сей счет, так как вполне уверен, что генерал Олкотт не будет упоминать о ней в своих письмах, если она не захочет этого. И я представился. Мы сразу стали друзьями. Каждый из нас почувствовал, что мы были из одного социального слоя, космополитами, вольнодумцами и ощущали более тесный контакт, чем с остальными из компании, в которой некоторые были интеллигентными и очень достойными. Это был голос обоюдной симпатии со стороны высшего начала в человеке и природе; притяжение души к душе, но не тела к телу. Ни вначале, ни впоследствии у нас не было чувства, что мы существа противоположного пола. Мы были просто приятелями, поэтому так рассматривали и называли друг друга. Время от времени некоторые люди, осмеливавшиеся предположить о том, что связывало нас вместе туже галстука, говорили, что бедная, некрасивая и гонимая Е. П. Б. была любовницей разных мужчин; но беспорочный человек не может придерживаться такого мнения после пребывания в течение некоторого времени в её обществе и видя, как каждый её взгляд, слово и действие свидетельствуют о её бесполости.[3]
Прогуливаясь вместе с моей новой знакомой, мы беседовали о феноменах Эдди и про другие земли. Я узнал, что она очень много путешествовала и видела много оккультных феноменов, а также адептов тайных знаний, но тогда она не дала мне никакого намёка о существовании Гималайских Мудрецов и об её собственных силах. Она говорила о материалистических тенденциях в американском спиритизме, который был своего рода разгулом феноменов, сопровождающихся сравнительно безразличным отношением к философии. Её манеры были добрыми и очаровательными, её критика людей и вещей оригинальной и остроумной. Она была особенно заинтересована тем, чтобы разговорить меня о моих представлениях о духовных вещах, и выразила удовлетворение тем, что я инстинктивно думал в том же оккультном направлении, в котором она устремлялась сама. То, о чём говорила она, не было Восточной мистикой, но, скорее, изысканным Спиритуализмом. Со своей стороны я тогда ничего или почти ничего не знал о Восточной философии, и она по этому вопросу поначалу молчала.
Сеансы Уильяма Эдди, главного медиума семьи, проходили каждый вечер в большом зале наверху, в крыле дома над столовой и кухней. Он и его брат, Горацио, были трудолюбивыми фермерами; на Горацио пали внешние обязанности, и Уильям, с тех пор как посетители хлынули к ним со всех концов Соединенных Штатов, в домашнем хозяйстве занимался приготовлением пищи. Они были бедными, плохо образованными и предвзятыми, а иногда и грубыми по отношению к своим незваным гостям. В дальнем конце комнаты для сеансов шла труба из расположенной ниже кухни на крышу. Между ней и северной стеной был узкий чулан такой же ширины, как толщина дымохода, насчитывающий 2 фута и 7 дюймов, в котором Уильям Эдди усаживался ждать феноменов. Он не имел ощутимого контроля над ними, поэтому просто сидел и ждал, пока они случайно возникнут. Дверной проём завешивали одеялом, чтобы чулан был в полной темноте. Вскоре после этого Уильям входил в кабинет, одеяло отодвигалось в сторону, и из чулана показывался некий облик умершего мужчины, женщины или ребёнка – так сказать, живой статуи – временно плотный и вещественный, но в следующую минуту растворяющийся и становящийся нематериальным и невидимым. Иногда они могли растворяться на глазах у зрителей. До времени появления Е. П. Б. на сцене, фигуры, которые проявлялись, были или краснокожими индейцами, или американцами, или европейцами, похожими на посетителей. Но в первый же вечер её пребывания к нам начали приходить духи других национальностей. Это и грузинский мальчик-раб с Кавказа, и купец-мусульманин из Тифлиса, и русская крестьянка, и другие. Другим вечером появился курдский всадник, вооруженный саблей, пистолетами и копьём; страшно уродливого и дьявольского вида негр-колдун из Африки, в короне из четырёх рогов сернобыка с колокольчиками на их кончиках, прикрепленных к вышивке, с ярко окрашенными лентами, повязанными вокруг его головы; европейский джентльмен с орденом Святой Анны на шее, в котором Мадам Блаватская узнала своего дядю. Появление таких фигур в комнате для сеансов среди этих бедных, почти неграмотных вермонтских фермеров, не имеющих ни денег, чтобы купить театральные декорации, ни опыта, чтобы использовать их, если бы они имелись, ни помещения, где они могли бы разместить их, для каждого очевидца являлось убедительным доказательством, что призраки были подлинными. И в то же время они показывают, что странное притяжение этих признаков из того, что азиаты называют Кама-лока, вызвано участием Мадам Блаватской. Впоследствии мне сообщили, что она вызвала их с помощью своей развитой и направленной силы. Она сама утверждает этот факт в написанных ею записках, попавших в наш альбом Теософского Общества, том 1, и добавленных к вырезкам из (Лондонского) Спиритуалиста за январь 1875 года. Во время её пребывания в Читтендене она рассказала мне много случаев из её прошлой жизни, в частности, о своём участии в качестве добровольца с другими многочисленными европейскими женщинами в кровавой битве при Ментане под предводительством Гарибальди. Для доказательства своей истории она показывала мне свою левую руку, раненую в двух местах ударами саблей, и давала прощупать мушкетную пулю в своём правом плече, до сих пор покоящуюся в мышце, и другую – в её ноге. Она также показала мне шрам чуть ниже сердца, который остался после того, как в неё вонзали стилет. Эта рана немного открывалась во время её пребывания в Читтендене, поэтому она хотела посоветоваться со мной насчёт неё и показывала её мне.
Она рассказала мне много любопытных историй, полных опасностей и приключений, среди которых рассказ о фантоме африканского колдуна с рогами сернобыка в короне, которого она видела при жизни производящим феномены в Верхнем Египте, за много лет до этого. Е. П. Б. изо всех сил старалась, чтобы я стал рассматривать феномены Уильяма Эдди как доказательства контроля ума медиума духами; рассказывала мне, что, если они подлинные, то могут быть двойниками медиума, выходящими из его тела, одевающимися и производящими другие явления; но я не верил ей. Я утверждал, что формы имели слишком большие различия по высоте, величине и внешности, чтобы быть маскарадом Уильяма Эдди; они должны быть тем, чем казались, а именно, – духами мёртвых. В некоторых случаях наши споры были довольно жаркими, так как в то время я достаточно не углублялся в вопрос о пластической природе человеческих двойников, чтобы понять её намёки, и тогда о Восточной теории Майи не имел представления ни на йоту. Однако, как она мне говорила, результат заключался в том, что мне удалось убедить её моей установкой ничего не принимать на веру и упорно цепляться за те факты, которые имелись, или которые могли бы быть получены путём размышления. День за днём мы становились большими друзьями, и ко времени, когда она была готова покинуть Читтенден, я прозвал её «Джеком», и именно таким прозвищем она подписывалась в своих письмах ко мне из Нью-Йорка. Расставаясь как хорошие друзья, мы надеялись на продолжение знакомства, которое приятно началось.
Рис. кисти Е.П. Блаватской.
Полковник Олькотт 1877г.
В ноябре 1874 года, когда мои исследования были окончены, я вернулся в Нью-Йорк и навестил её на Ирвинг Плейс, 16, где она дала для меня несколько сеансов столоверчения с постукиванием и складыванием посланий из букв с участием, главным образом, невидимого разума, называющего себя «Джоном Кингом». Этот псевдоним – один из тех, что был знаком любителям медиумических сеансов в течение последних сорока лет во всём мире. Впервые о нём услышали в 1850 году в «спиритической комнате» Джонатана Кунса из Огайо, где он выдавал себя за правителя сборища или полчищ духов. Позднее он говорил, что был неупокоенной душой сэра Герни Моргана, известного пирата, так он мне и представился. Мне было показано его лицо и голова в тюрбане в ходе моих исследований медиума Холмса в Филадельфии, проводимых совместно с позднее присоединившимся уважаемым Робертом Дейлом Оуэном, генералом Ф. Дж. Липпиттом и Мадам Блаватской (см. «Люди из Другого Мира», часть 2), и он говорил со мной и часто мне писал. Он имел причудливый почерк и использовал необычные старые английские выражения. В то время я думал, что это настоящий Джон Кинг, и, кто бы что ни говорил, его личность была убедительно доказана для меня, как мне казалось. Но теперь, после того, как я увидел, что Е. П. Б. могла делать в отношении производства майявических (т.е. гипнотических) иллюзий и контроля элементалов, я убедился, что «Джон Кинг» был лживым элементалом, управляемым ею как марионеткой и используемым, чтобы помочь направить моё обучение. Стало понятно, что феномены были реальными, но производились не развоплощёнными человеческими духами. С тех пор, как про это было упомянуто, я действительно нашёл этому доказательство в написанном её собственным почерком, вошедшем в 1 том нашего альбома.
Она поддерживала эту иллюзию в течение нескольких месяцев – за давностью лет я не могу точно вспомнить как долго, – и я увидел много феноменов, произведённых мнимым «Джоном Кингом», как, например, целый ряд замечательных явлений в филадельфийском доме Холмсов, вызванных к жизни, как было выше упомянуто, самой Е. П. Б. И если первый «Джон Кинг» был независимой личностью, то «Джон Кинг», слуга и посланник, никогда не равный живущим адептам, конечно, был чистым и простым элементалом, использованным Е. П. Б. и некоторыми другими мастерами для сотворения чудес.
Бесполезно отрицать, что в самом начале своего пребывания в Америке она называла себя спиритуалистом и жарко защищала спиритизм и его медиумов от учёных и всевозможных рьяных клеветников. Её письма и статьи в различных американских и английских журналах содержат много свидетельств того, что она занимала эту позицию. Из разных примеров я просто процитирую следующий: «Как могла, я выполняла свой долг; во-первых, относительно спиритизма, который я защищала, как могла, от обвинений в обмане под слишком прозрачной маской науки; во-вторых, относительно двух беспомощных, оклеветанных медиумов…. Но я вынуждена признать, что действительно не верю, что сделала нечто хорошее для самого спиритизма…. С чувством глубокой скорби в моём сердце я признаю этот факт и начинаю думать, что никак не помогла ему. Более пятнадцати лет я веду свою борьбу за священную правду, путешествуя и проповедуя его – хотя я никогда не была рождена лектором – как на покрытых снегом вершинах Кавказских гор, так и на песчаных долинах Нила. Я доказывала правду о нём на практике и с помощью убеждения. Ради спиритуализма я оставила свой дом, лёгкую жизнь в цивилизованном обществе и стала скитаться по всем уголкам земли. Я уже видела мои надежды оправданными за пределами моих самых оптимистических ожиданий, когда моя несчастливая звезда привела меня в Америку. Считая эту страну колыбелью современного спиритизма, я приехала сюда из Франции с чувствами, не отличающимися от ощущений мусульманина, приближающегося к родине своего Пророка», и т.д., и т.д. (письмо Е. П. Б. в «Спиритуалист» от 13 декабря 1874 года).
Два «беспомощных медиума» относилось к Холмсам, о моральных качествах которых я всегда была самого низкого мнения. Тем не менее, в присутствии Е. П. Б. я был свидетелем ряда самых убедительных и удовлетворяющих медиумистических феноменов, произошедших как на моих собственных условиях, так и на условиях покойного Роберта Дейла Оуэна и Генерала Липпитта. Тогда я отчасти подозревал, что сила для их производства исходит из Е. П. Б., и что если Холмсы были бы в одиночестве, то я должен был видеть трюки или ничего не видеть. Теперь, в охоте за старыми записями, я нашёл в рукописях Е. П. Б. следующий меморандум, который, как предполагала она, будет опубликован после её смерти:
«ВАЖНОЕ»
«Да, я приношу извинения и должна сказать, что отождествляла себя со спиритуалистами во время позорного разоблачения Холмсов. Я должна была спасти ситуацию и была послана из Парижа в Америку с целью доказать феномены и их реальность, а также показать ошибочность спиритуалистической теории духов. Но как я могла сделать это лучше всего? Я не хотела, чтобы люди в большинстве своём знали, что я могу произвести те же самые феномены СВОЕЙ ВОЛЕЙ. Я получила приказ действовать в другом направлении и всё же должна была поддерживать реальность, подлинность и возможность таких феноменов живой в сердцах тех, кто из материалистов перешёл в спиритуалисты, но теперь, в связи с разоблачением некоторых медиумов, снова впал в свой скептицизм. Вот почему, выбирая из нескольких претендентов, я пошла к Холмсам, и с помощью М. и его силы, выявила лица «Джона Кинга» и «Кэти Кинг» из Астрального Света, производящего феномены материализации, и позволила большинству спиритуалистам поверить, что это было сделано посредством госпожи Холмс. Она была ужасно напугана, так как знала, что на этот раз появившееся привидение было реальным. Это было неправильным? Мир ещё был не готов понять философию Оккультной Науки; сначала надо было убедить его в том, что есть существа в невидимом мире, будь то «духи» мертвых или элементалы; и что есть скрытые силы в человеке, которые способны сделать из него Бога на земле. Когда я умру, люди, возможно, оценят мои бескорыстные мотивы. Я поклялась помогать людям, пока живая, искать Истину, и я сдержу свое слово. Пусть меня злословят и поносят; пусть некоторые называют меня медиумом и спиритуалистом, а другие самозванкой. Придёт день, когда потомки узнают меня лучше. О, бедный, глупый, доверчивый, грешный мир!»
Здесь ясно даётся понять: по воле Свыше она была послана в Америку, чтобы проповедовать и, в конечном итоге, произвести замену грубого западного медиумизма на Восточный спиритизм, или Брахма Видью. Её Запад не был готов принять, поэтому обязательной задачей Е. П. Б. являлась защита реальных феноменов такого рода от предвзятого и воинствующего врага веры в спиритуализм – материалистической, академической, физической науки и её приверженцев и лидеров. Для того века было необходимым остановить материалистический скептицизм и укрепить духовные основы религиозного чувства. Таким образом, в возникшей схватке она приняла сторону американских спиритуалистов и на тот момент была солидарна с ними. Да, судить её будут потомки.
Я хотел бы припомнить первый феномен, произведённый ею прилюдно приложением своей собственной силы воли, но не могу. Должно быть, это произошло вскоре после того, как она начала писать «Разоблачённую Изиду» и, возможно, это было следующее. После отъезда с Ирвинг Плэйс, 16 к друзьям, она временно занимала номера в другом доме на Ирвинг Плэйс, через несколько дверей от клуба «Лотос», на той же стороне улицы. Потом именно там состоялось неформальное собрание друзей, на котором я предложил создать то, что впоследствии стало Теософским Обществом. Среди её посетителей был итальянский художник, синьор Б., в прошлом карбонарий. Я сидел наедине с ней в её гостиной, когда он нанёс свой первый визит. Они говорили об итальянских делах, и вдруг он произнёс имя одного из величайших адептов. Она вздрогнула, словно ударилась электрическим током; посмотрела ему прямо в глаза и сказала (на итальянском) «Что это? Я готова». А он говорил об этом беспечно, но с этого времени речь пошла о магии, магах и адептах. Синьор Б. подошёл к одному из французских окон и открыл его, сделал несколько манящих пасов в направлении открытого воздуха, и тотчас в комнату залетела бабочка чистого белого цвета и стала летать под потолком. Е. П. Б. задорно засмеялась и сказала: «Это мило, но я могу это сделать тоже!».
Она тоже открыла окно, сделала аналогичные призывные пасы, и тотчас вторая белая бабочка впорхнула в комнату. Расположившись под потолком, они, играя, преследовали друг друга по комнате, а затем, улетели в её угол и, вуаля! сразу обе исчезли, когда мы смотрели на них. «Что это означает?» – спросил я. «Только то, что сеньор Б. может превращать элементала в бабочку, как могу и я». Насекомые не были реальными, но иллюзорными. Я припоминаю и другие случаи контроля ею элементалов, или, как индусы называют это, Якшини Видья. И, прежде всего, следующее. Холодной зимней ночью, когда землю покрывали несколько дюймов снега, она и я работали над её книгой в поздний час в её квартире на тридцать четвертой улице. Я съел немного пересоленной пищи на ужин, и около 1 часа ночи, чувствуя сильную жажду, сказал ей: «Было бы неплохо, если бы у нас было хоть немного тепличного винограда?». «Да, это было бы хорошо», ответила она. «Но магазины уже закрыты в течение нескольких часов, и мы не сможем его купить», сказал я. «Несмотря на это, он у нас всё-таки будет», – отвечала она. «Но как?». «Я покажу вам, только если вы убавите огонь в газовом светильнике на столе перед нами». Я машинально повернул кран на весь оборот, чтобы погасить свет. «Вы не должны этого делать», сказала она. «Я только хотела сделать свет более тусклым. Поэтому быстро зажгите его». Спичечный коробок лежал под рукой, и я моментально зажёг лампу. «Смотрите!», воскликнула она, указывая на подвесную книжную полку на стене перед нами. К моему удивлению, на ручках одной из полок с обеих концов висели две большие грозди спелого черного гамбургского винограда, которые мы принялись есть. На мой вопрос, как это сработало, она сказала, что это было сделано с помощью определенных элементалов под её контролем, и два раза позже, когда мы жили в так называемом «Ламасери», она повторила феномен появления фруктов для восстановления наших сил, пока мы работали над Изидой. Мало-помалу Е. П. Б. позволяла мне узнавать о существовании Восточных адептов и их силах, предоставляя с помощью производства множества феноменов доказательства того, что она может контролировать оккультные силы природы. Вначале, как я отмечал, она приписывала их «Джону Кингу», благодаря мнимому дружелюбию которого я впервые вошёл в личный контакт с Учителями. Многие из их писем я сохранил с подтверждёнными мною датами их получения. Незадолго до того, как я покинул Нью-Йорк и перебрался в Индию, я был связан ученичеством с Африканской секцией Тайного Братства в течение многих лет; но потом, когда с Е. П. Б. произошло некое замечательное психофизиологическое изменение, о котором я не имею права говорить, и о котором до сих пор никто из окружающих не подозревал, хотя, как им казалось, они наслаждались её близостью и полным доверием, я был переведён в Индийскую секцию к другой группе Учителей. Ибо, о чём может быть сказано, во всём мире есть и всегда был только один альтруистический союз, или братство, состоящее из этих Старших Братьев человечества; но он разделён на секции в соответствии с потребностями человеческой расы на разных этапах её эволюции. В одно время главный центр этой помогающей миру силы будет находиться в одном месте, в другое время – в другом. Невидимая, незаподозренная, как живительные духовные потоки Акаши, однако незаменимая для духовного благосостояния человечества, их совокупная божественная энергия сохраняется из века в век и постоянно обновляется паломниками земли, которые борются на стороне Божественной Реальности. Скептик отрицает существование этих адептов, потому что он не видел их и не разговаривал с ними, а также не читал в истории об их явном вмешательстве в государственные дела. Но их существование известно тысячам просветлённых мистиков и филантропов на протяжении сменяющихся поколений, чьи очищенные души подняли их из грязи физического сознания к яркости духовного; и во многих эпохах они вступают в личные отношения с лицами, которые посвящают себя альтруистическим трудам для создания общечеловеческого братства или склонны делать это. Некоторые из этого класса, очень скромные и, очевидно, очень достойные – подобно нашим лидерам Теософского Общества – были благословлены их участием и обучались у них. Некоторые, подобно Дамодару и Е. П. Б., впервые встретились с ними в видениях, когда были молодыми; некоторые столкнулись с ними под маской странных образов в самых неожиданных местах; я познакомился с ними благодаря посредничеству Е. П. Б., так как мои предыдущие опыты сделали это наиболее приемлемым, с помощью овладевающих медиумом лживых «духов». Джон Кинг предоставил моему вниманию четырёх Учителей, из которых один был Коптом, другой – представителем неоплатонической александрийской школы, третий – очень высоким мастером, Учителем Учителей, также называемым Венецианцем, и четвёртый – английским философом, отошедшим от мира, но ещё не умершим. Первый из них стал моим первым Гуру, соблюдающим суровую дисциплину человеком, действительно обладающим замечательным мужественным характером.
В то время я стал узнавать от них самих, что Е. П. Б. была их верной слугой, хотя её своеобразный темперамент и индивидуальные особенности сделали её слишком антипатичной для некоторых из них, чтобы они могли работать с ней. Это не покажется странным, если вспомнить, что каждый индивидуум, будь то адепт или светский человек, развивается под конкретным лучом Логоса и находится в духовной симпатии со своими родственными душами этого же луча, но может быть в антагонизме, на этом физическом плане, когда одет во плоть, с существами другого луча. Это, вероятно, и есть важное условие, называемое магнетической, аурической и психической симпатией или антипатией. Это может быть причиной, по которой некоторые Учителя могли, а некоторые не могли работать с Е. П. Б. Некоторые из них делали это, и среди них те, чьи имена ещё никогда не были выданы, но с которыми я много общался в те ранние годы Теософского движения.
Среди всего прочего, Е. П. Б. говорила мне о себе, когда я получил достаточно много знаний о Братстве и её связи с ним, что она прибыла в Париж в прошлом году (1873), планируя на какое-то время устроиться под покровительством её родственников, проживающих на Университетской Улице, но в один прекрасный день получила от «Братьев» категоричный приказ ехать в Нью-Йорке и ждать дальнейших указаний. На следующий день она пустилась в путешествие с количеством денег, немногим более достаточным для того, чтобы оплатить расходы. Она писала своему отцу о средствах, которые просила отправить ей на имя русского консула в Нью-Йорке, но они не могли прийти в течение некоторого времени и, так как консул отказал ей в займе, она должна была приступать к работе, чтобы зарабатывать себе на хлеб насущный. Она рассказывала мне, что поселилась в одном из самых бедных кварталов Нью-Йорка – на Мэдисон Стрит – и выживала, делая галстуки и искусственные цветы – я теперь забыл, какие – для добросердечного лавочника-еврея. Она всегда мне говорила с благодарностью об этом маленьком человеке. Тогда она ещё не получила никакого намёка относительно будущего, которое было книгой за семью печатями. Но в октябре следующего, 1874 года, ей было велено ехать в Читтенден и найти человека, который был бы для неё будущим коллегой в большой работе – меня, как оказалось. Её близкие друзья будут вспоминать, как она рассказывала историю о своём внезапном отъезде из Парижа в Нью-Йорк, вызванным приказом. Мистер Синнетт упоминает об этом в своих «Случаях из жизни мадам Блаватской» (стр. 175), и про это опубликовано где-то в другом месте. Но эти знакомые узнали об этом позже от неё же, и недоброжелатели могут сказать, что всё это – её поздние выдумки, намеренная ложь, чтобы вписаться в тот небольшой фарс, который впоследствии она изобрела. Однако это подозрение, – если его можно считать подозрением – возникло только сейчас, когда я пишу эти строки, и принесло мне ценную кроху подтверждающих доказательств. В Адьяре мы останавливались у американской леди, мисс Анны Баллард, опытной журналистки, пожизненного члена Нью-Йоркского Пресс-клуба, которая в силу профессиональных обязанностей встречалась с Е. П. Б. в первую неделю после её прибытия в Нью-Йорк. В ходе беседы среди различных незначительных фактов, мисс Баллард случайно упомянула мне о двух, которые я сразу попросил её изложить в письменном виде, а именно: 1) что Е. П. Б., которую она нашла живущей в убогой ночлежке, сказала, что она внезапно и неожиданно покинула Париж в тот же самый день, когда получила приказ, и 2) что она посетила Тибет. Здесь приведена собственная версия мисс Баллард об этом:
«Адьяр, 17 января 1892 года».
«Дорогой полковник Олкотт! Мой знакомство с мадам Блаватской восходит к более ранним временам, чем те, о которых вы думаете. Я встретила её в июле 1873 года в Нью-Йорке, не позднее чем через неделю после того, как она сошла на землю. Тогда я была репортёром в штате «Нью-Йорк Сан», и мне было поручено написать статью о русских подданных. В ходе моих поисков от моего друга я узнала о факте прибытия этой русской леди и связалась с ней; таким образом, завязалось знакомство, которое продлилось несколько лет. В нашем первом интервью она говорила мне, что у неё не было мысли покидать Париж и перебираться в Америку до самого вечера перед отплытием, но почему она сделала это, и кто поспешил отправить её в путешествие, не сказала. Я совершенно ясно помню, как она с ликованием произнесла: «Я была в Тибете». Почему она должна была думать, что это более значимое, более замечательное, чем любое другое из её путешествий в Египет, Индию и другие страны, о которых она мне рассказывала, я не смогла понять, но она сказала это с особым акцентом и воодушевлением. АННА БАЛЛАРД».
Если не быть готовым допустить силу предвидения Е. П. Б., что я должен был получить это письменное заявление от мисс Баллард в Индии девятнадцать лет спустя, честно мыслящий читатель признает, что сказанное её первому другу в Нью-Йорке в 1873 году сильно подтверждает заявления, которые она делала с тех пор для большого количества людей, о двух самых важных случаях из истории её связи с Теософским движением: (а) её подготовка в Тибете, и (б) её путешествие в Америку в поисках лица, которое связано с ней по Карме, для совместной работы, чтобы привести в движение эту социальную волну.
Она предприняла неудачную попытку основать своего рода Духовное Общество в 1871 году в Каире [см. «Трижды вокруг мира», стр. 215, и «Случаи из жизни мадам Блаватской» Синнетта, стр. 158] на основе производства феноменов. За неимением нужных людей, его организующих и направляющих, оно потерпело плачевное фиаско, что принесло его основательнице много насмешек. Тем не менее, магические феномены, совершённые ею с помощью Копта и другого адепта, с которым я впоследствии вступил в контакт, были самым поразительными.[4]
Это было, по-видимому, безрассудной тратой психической энергии, и указало, в первую очередь, или на личную непогрешимость, или на божественное водительство. Я никогда не мог понять этого. А что касается Теософского Общества, то оно каждый такой случай рассматривает как следствие постепенной эволюции, контролируемой обстоятельствами и результатом разнонаправленных сил, или плавно текущих, или бурлящих в извилистых канавах, развивающихся или угасающих пропорционально мудрости или глупости их обладателя. Их общее направление всегда сохраняется, а руководящий мотив всегда один и тот же, но их использование может по-разному изменяться, расширяться и улучшаться по мере того, как наши знания возрастают и как время от времени подсказывает наш опыт. Всё показывает мне, что движение как таковое было распланировано заранее наблюдающими Мудрецами, но нам были оставлены все детали, чтобы мы могли осуществить задуманное, как лучше. Если бы мы потерпели неудачу, то другие имели бы шанс, который давала наша карма, как я унаследовал этот шанс вследствие потери возможностей её каирской группой в 1871 году. Говоря о возрастании знания, я могу оглянуться назад и проследить постоянное расширение моих собственных представлений, более глубокое восприятие истины, а также способность усваивать и распространять идеи. Мои опубликованные статьи и письма в промежуток между 1875 и 1878 годами отчётливо доказывают это. Когда я был ребёнком (в Оккультизме), я говорил как ребёнок, часто догматично, в манере новичков. В ранние дни, до того, пока она не приехала ко мне в Читтенден, я никогда не слышал ничего от Е. П. Б., что заставило бы меня подумать о её малейших намёках на какие-либо будущие взаимоотношения между нами по работе, ни даже на то, что Теософское Общество должно быть создано. Как было упомянуто выше, это следует из её собственных высказываний: её направили из Парижа в Нью-Йорк в интересах спиритизма, в лучшем смысле этого слова, и, прежде чем мы встретились, она участвовала в сеансах и присоединилась к медиумам, но никогда не привлекала внимание публики. В мае 1875 года я пытался организовать в Нью-Йорке с её согласия частный исследовательский комитет, именуемый «Клубом Чудес». В альбоме (том 1) она писала об этом:
«Попытка вследствие приказов, полученных от Т. Б. (Учитель) через П. (Элементал), представляющего себя как «Джон Кинг». Приказано начать говорить публике правду о феноменах и производящих их медиумах. И теперь моё мученичество начнётся! Я настрою всех спиритуалистов против меня вдобавок к христианам и скептикам. Да будет, М., воля твоя. Е. П. Б.».
План держался втайне от всех, кроме членов клуба, которым было запрещено разглашать даже место встречи. «Все проявления, включая материализации, случались на свету и вне кабинета» [Учёный-спиритуалист, 19 мая 1876 года]. Принимая замечание Е. П. Б. о том, что написано выше, это выглядит так, словно Теософского Общества не было бы – я говорю, что это выглядит так, – если бы её роль медиума для Клуба Чудес не была бы крайне неуспешной для нас и, таким образом, предотвращала бы провал моей организации. В книге Синнетта я случайно обратил внимание на то, что она прибыла в Нью-Йорк 7 июля 1873 года, то есть на седьмой день седьмого месяца после достижения ею сорокадвухлетнего возраста (6 х 7), и что наша встреча была отложена, пока мне не исполнилось сорок два года. И, забегая вперёд, я должен отметить, что она умерла на седьмом месяце семнадцатого года наших «теософских» взаимоотношений. Добавьте к этому ещё один факт, недавно опубликованный мной в «Теософе», что миссис Анни Безант пришла к Е. П. Б. в качестве кандидата на членство в седьмом месяце семнадцатого года после её окончательного выходы из христианской общины, и мы имеем здесь интересный набор совпадений, наводящий на размышление.
Примечания:
1. В «Людях из Другого Мира» я описал все эти феномены и тесты, направленные против мошенничества, которые я придумал и использовал.
2. 1 Как говорят на американском жаргоне, «выстрел попал в цель»; она рисует следующий забавный автопортрет: «Старуха лет сорока, пятидесяти, шестидесяти или девяноста, что не имеет значения; старуха с калмыко-буддистско-татарскими чертами, даже в молодости не делающими её милой; женщина, чей нескладный наряд, неотёсанные манеры и мужские привычки достаточны для того, чтобы напугать любую прекрасную леди с турнюром в корсете из светского общества». [См. её письма. «Кнут» в Р.П. Журнале от 16 марта 1878 года]
3. Я придерживаюсь этого взгляда, несмотря на мнимые признания ранних внебрачных отношений, содержащиеся в некоторых её письмах к русскому господину и недавно опубликованные в его работе под названием «Современная жрица Изиды». Короче говоря, я верю, что моя оценка её чистоты в плане отношений с мужчинами истинна, и её притворные откровения являются простой бравадой.
4. См. статью в Популярном Журнале Фрэнка Лесли за февраль 1892 года, проиллюстрированную лживыми вырезками, но содержащую несколько фактов наряду с большой ложью. Автор, доктор А. Л. Роусон, упоминает провал «попытки создания общества оккультных исследований» в Каире, и говорит, что «Паулос Метамон, знаменитый коптский маг, обладающий несколькими очень любопытными книгами, полными астрологических формул, магических заклинаний и гороскопов, которые он с восторгом показывал посетителям после надлежащих разъяснений» посоветовал отложить его основание. Доктор Роусон говорит, что она (Е. П. Б.) рассказала графине Казинофф, «что она объяснила, по крайней мере, одну из египетских мистерий, и доказала это, позволяя живой змее выбраться из мешка и скрыться в складках её платья». Очевидец сообщил мне, что пока Е. П. Б. была в Каире, происходили наиболее необычные феномены в любом помещении, в котором она могла находиться; например, настольная лампа могла переместиться по воздуху со своего места на столе в другое, как если бы её переносила чья-то рука; этот же загадочный Копт, сидящий на диване, мог внезапно исчезнуть, и много подобных чудес. Но эти чудеса оставались ими, только до тех пор, пока учёные не доказали нам возможность затормаживания чувств зрения, слуха, осязания и обоняния простым гипнотическим внушением. Несомненно, это затормаживание было вызвано присутствием в компании тех, кто сделал очевидным исчезновение Копта и движение лампы сквозь пространство, но скрыл человека, рука которого переносила её. Это было тем, что Е. П. Б. называла «психологическим трюком», но всё же, определённым фактом и одним из важных моментов для науки. Учёные подтверждают факт торможения, но признают своё невежество в отношении его объяснения. «Как», – говорят доктора Бине и Фере в их замечательной работе «Животный магнетизм» – «экспериментаторы производят этот любопытный феномен? Мы ничего не знаем об этом. Мы только осознаём внешний факт и знаем, что когда некто приказывает чувствительному субъекту воспринимать отсутствие реально существующего объекта, это внушение вызывает эффект, прямой или косвенный, заключающийся в возникновении в мозге гипнотического игнорирования соответствующего объекта. Но что происходит между словесным приказанием, которое есть причина, и направленным отключением чувств, которое является следствием?... Здесь законы ассоциации, которые так сильно помогают в решении психологических проблем, покидают нас полностью». Бедные новички! Они не видят, что это затормаживание происходит на уровне астрального человека, и восточные маги превосходно используют его в их «психологических трюках» просто потому, что они знают больше о психологии и могут достигать Наблюдателя, который выглядывает из окон тела на глупый мир иллюзии: если телефонные провода блокируются или телеграфные провода перерезаются, то по ним не передать никакого сообщения.
ГЛАВА II
МАДАМ БЛАВАТСКАЯ В АМЕРИКЕ.
.jpg "Е. П. Блаватская в китайской накидке. Около 1875года.")
Е. П. Блаватская в китайской накидке.
Около 1875года.
Я нашёл письмо, адресованное мне, от старой приятельницы Мадам Блаватской, мисс Баллард, о существовании которого я забыл. Леди, упомянутая последней, встречалась с Е. П. Б. в Нью-Йорке в течение первой недели после её прибытия из Франции, но доктор Маркетт из Парижа знала её прежде, чем она начала этот долгий и блестящий путь, приведший, через тернии к звёздам, её под конец в крематорий в Уокинге в 1891 году, а затем продолжился и дальше. На инсинуации об её бурной жизни в столице Франции в 1873 году эта образованная леди, врач, которую я лично знал в Нью-Йорке, но которая, как я понимаю, скончалась, отвечает откровенным заявлением. Она говорит:
«Нью-Йорк, 26 декабря 1875 года.
ДОГОРОЙ СЭР:
Отвечая на ваши запросы, я должна сказать, что познакомилась с мадам Блаватской в Париже в 1873 году. Она проживала на улице дю-Пале в апартаментах со своим братом, М. Ганом, и близким другом, М. Леко[1]. Я виделась с ней почти ежедневно и, действительно, большую часть времени проводила с ней, когда не была в больнице или на лекциях. Следовательно, я в состоянии заявить, что определённо знаю, каким было её поведение. Мне доставляет огромное удовольствие сказать, что оно являлось безупречным и заслуживающим уважение. Она проводила время за рисованием и написанием писем, редко выходя из своей комнаты. У неё было мало знакомых, но среди их числа – месье и мадам Леймари.
Я уважаю мадам Блаватскую и отношусь к ней как одной из самых достойных и интересных женщин, которых я когда-либо встречала, и после моего возвращения из Франции наше знакомство и дружба возобновились.
С уважением,
(Сд.) «Л. М. Маркетт, доктор медицины».
В предыдущей главе было упомянуто, что она выехала из Парижа в Нью-Йорк по приказу Учителей в день, когда его получила с суммой денег, которой едва хватало, чтобы оплатить дорогу. Я вспоминаю обстоятельства путешествия, о которых она рассказывала, иллюстрирующие в самом ярком свете одну из черт её многогранного характера – импульсивное благородство. Она купила билет первого класса из Гавра в Нью-Йорк и подошла к причалу, чтобы начать посадку на пароход, когда её внимание привлекла горько плачущая крестьянка, сидящая с ребёнком или двумя на земле.
Подойдя ближе, Е. П. Б. узнала, что она из Германии и держит путь в Америку, чтобы воссоединиться со своим мужем, но беглый эмигрант-мошенник в Гамбурге продал ей поддельные билеты на пароход, и она осталась без гроша в кармане и нуждалась в помощи: судоходная компания, конечно же, ничего не могла сделать, а в Гавре у неё не было ни родственников, ни знакомых. Сердце нашей благородной Е. П. Б. было так тронуто, что она сказала: «Несчастная женщина, я не смогу вынести, если что-нибудь нельзя будет сделать». Вначале она тщетно пыталась силой своего убеждения (и упрёка) воздействовать на ни в чём не повинного агента компании, а затем в качестве последнего средства – поскольку её собственных денег было недостаточно – поменяла свой билет с первого класса на третий, а на возвращённую разницу купила билеты третьего класса бедной женщине и её детям! Многие «правильные» и «порядочные» люди часто выражали отвращение относительно вульгарной эксцентричности Е. П. Б., в том числе, и её грубой брани, но я думаю, что эти нарушения правил приличия и поведения в обществе, составляющие целые тома, будут изыматься из Летописи Человеческой Жизни благодаря благородным поступкам, подобным этому! Если кто-нибудь сомневается в этом, пусть попробует совершить плаванье на корабле для эмигрантов третьим классом.
Мы видели, как мисс Баллард нашла Е. П. Б., проживающую в убогом многоквартирном доме на одной из улиц Нью-Йоркского Ист-Энда в ожидании прибытия денег из дома и честно зарабатывающую себе на жизнь шитьем галстуков. Это было в июле 1873 года.
В следующем октябре умер её всепрощающий, снисходительный и любимый отец, и через 29 месяцев она получила телеграмму из Ставрополя от своей сестры «Элизы», сообщавшую новости и информировавшую о размере её наследства, добавляя, что ей был выслан чек на 1000 рублей. [Когда я пишу эти строки, передо мной лежит оригинал телеграммы]. Впоследствии она получила все деньги и затем переехала на квартиру в более хорошем районе Нью-Йорка – на Юнион-сквер, Восточной шестнадцатой улицы на Ирвинг Плэйс и т. д., и, как было упомянуто ранее, это было местом её постоянного проживания после возвращения с Фермы Эдди.
Деньги надолго у неё не задержались, однако, как утверждается в книге Синнетта, в то время она с совершенным терпением переносила лишения бедности; деньги свалились на неё не ранее, чем она двумя руками отбросила своё кажущееся несчастье наиболее неосмотрительным образом. Документ, имеющийся в моем распоряжении, иллюстрирует это настолько убедительно, что я должен его процитировать. Он представляет собой соглашение, озаглавленное «Договор партнёрства от двадцать второго июня одна тысяча восемьсот семьдесят четвертого года, заключённый между C… Г… с одной стороны и Еленой Блаватской с другой стороны, и свидетельствующий: «Пункт 1 гласит, что партнёрство создано «с целью обработки земли и работы на ферме в N… округа … Лонг-Исланда», находящихся в собственности С. Г.; Пункт 2 гласит, что: «договор партнёрства вступает в силу первого июля 1874 года и будет длиться в течение трёхлетнего периода». Пунктом 3 утверждается, что С. Г. оговаривает использование фермы в рамках партнёрства за вычетом суммы в тысячу долларов, уплаченной в пользу Е. П. Б. Пунктом 4 утверждается, что «все доходы от продажи сельскохозяйственной продукции, мяса птицы и других продуктов, произведенных на данной ферме, а также все расходы должны быть поделены поровну». Наконец, пункт 5 оставляет название фермы за С. Г. Документ надлежащим образом подписан сторонами, скреплён печатью при свидетелях и зарегистрирован.
Можно было ожидать, что случилось следующее: Е. П. Б. отправилась жить на ферму; не получила никакой прибыли, поругалась, нажила долги и небольшое судебное дело, которое друзья помогли ей урегулировать вскоре после этого. Это была её последняя «сельскохозяйственная» мечта получить прибыль от продажи мелкого аграрного товара, птицы, яиц, и т. д.: через три месяца она встретила меня на Вермонтской «земле призраков», и колёса нашей боевой колесницы пророчески загромыхали через низшие слои Акаши!
В ноябре 1874 года в подписанном ею письме «Малышка[2] Джек», она попросила меня получить для неё заказ написать рассказы о сверхъестественном для какого-либо журнала, так как вскоре она окажется «в тяжёлом положении» и послала мне в шутливом ключе свою родословную со связями со стороны отца и матери; повествующая как демократ, она ясно показывала, что чувствует, как любой на её месте имел бы все основания гордиться такой родословной. Она писала мне, как люди из «Дэйли График» взяли у неё интервью о путешествиях и попросили её портрет. Учитывая, как много тысяч её копий с тех пор распространились по всему миру, будет интересно, если я процитирую одно-два предложения о первом опыте в этом роде: «Разве вы не знаете, что ребята из «График» выпили всю мою кровь, чтобы я дала им свой портрет? Мистер Ф. был направлен ко мне, чтобы пообщаться со мной, когда я вернулась [от Эдди, обозначила она] и хотел, чтобы они вставили мою статью против… доктора Берда (Beard, Борода)[3]. Я предполагаю, что они хотели создать сенсацию и таким образом заполучить мои прекрасные ноздри и великолепный рот. … Я сказала им, что природа одарила меня носом картошкой, но я не позволила им шутить над этим, хотя это действительно так. Они очень серьёзно отрицали этот факт и этим заставили меня рассмеяться, вы же знаете, что «celui qui rit est désarmé»[4].
Хорошо известный в Нью-Йорке врач, доктор Берд, привлечённый в Читтенден моими письмами в «График», вернулся с напыщенным и глупым объяснением призраков Эдди, расценив их как трюкачество, и она в своей ответной статье, написанной 27 октября и опубликованной 30 октября в «График», содрала с него шкуру заживо. Её письмо в защиту медиумов Эдди было столь смелым и блистательным, а её признание об узнанных ею самой семи «материализовавшихся духов» столь убедительным, что она сразу же оказалась в огненном горниле общественного внимания, которое после этого её никогда не покидало. В первое время её имя было слышно в Америке в связи с психологическими тайнами, а моё собственное упоминание в «График» об её прибытии в Читтенден появилось, если я не ошибаюсь, немного позднее. Однако, как бы там ни было, её противостояние доктору Берду явилось основной причиной её известности. Она привнесла тон свежести, вызывающей резкости и дух товарищества во все свои разговоры и письма в те дни, очаровывающие каждого ярким остроумием, презрением к социальному лицемерию и ко всякому «хамству», поражая своими психическими силами. Эрудиция «Разоблачённой Изиды» пока ещё не затмила всё это, но она постоянно черпала из богатых хранилищ своей памяти воспоминания об опасностях и приключениях, а также знания оккультных наук, о которых я слышал, что они настолько беспрецедентные, что даже кто-либо другой, который бы появился в Америке, близко не приблизился бы к ним. Она была совершенно другой особой в отличие от той, которой стала позже и которую люди видели засевшей за серьёзную работу всей её жизни: для неё всё её прошлое являлось подготовительной школой. Да, Е. П. Б., о которой я сейчас пишу, с которой я жил в близком товариществе и был совершенно на равных правах, которую переполнял буйный дух и которая не наслаждалась ничем иным, кроме шутливых песен и историй, не являлась Е. П. Блаватской времён Индии или Лондона, как и не узнавалась в мысленном колоссе последних дней. Она изменилась во многих отношениях, но только в одном нисколько не преуспела, а именно, – в выборе друзей и доверенных лиц. Почти всегда казалось, что она имеет дело с внутренней сутью мужчин и женщин, слепая к слабостям и недостаткам их видимых телесных оболочек. Так же как она бросала деньги каждому прикинувшемуся благообразным негодяю, который приходил и врал ей, так подчас заводила близкую дружбу с людьми весьма недостойными. Она доверяла одному за другим, и сегодня ей казалось, что нет никого лучше них; но, как правило, завтра приносило разочарование и отвращение, но никак не благоразумие, позволяющее избежать всего этого снова. Ранее я упоминал о попытке создания Клуба Чудес для изучения практической психологии. Обычно стремление медиума принадлежать к самой уважаемой семье и его речи казались такими честными, что мы думали, что обеспечили себе несомненный выигрыш. Он утверждал, что оказался без гроша в кармане, и так как у Е. П. Б. в час сильной нужды денег не было, то она закладывала свою длинную золотую цепочку и вырученную сумму отдавала ему. Это негодяй не только терпел фиаско как медиум, но также рассказывал нам, как он умеет распространять клевету о том, кто не оказал ему милость. И так продолжалось до конца её жизни; неблагодарность и жестокая злоба Куломбов явились только одним эпизодом в длинной серии её страданий.
Последующая история той золотой цепочки интересна. Она, конечно же, была выкуплена, и позднее Е. П. Б. носила её в Бомбее и Мадрасе. Затем на Девятом Ежегодном Собрании Общества, проводимом в Адьяре, стартовала акция по созданию Долговременного финансового Фонда, и Е. П. Б. выставила свою цепочку на продажу на неофициальном аукционе; она была куплена мистером Е. Д. Изекиилем, а деньги переданы казначею Теософского Общества для пополнения Фонда.
Перед тем, как серия моих писем о Читтендене в «Дэйли График» была окончена, я договорился о её публикации в виде книги в Хартфорде, штат Коннектикут, и примерно в то же время Е. П. Б. уехала в Филадельфию. В те дни спиритизм вошёл в упадок вследствие публичного обвинения мистером Дейлом Оуэном медиумов Холмсов в мошенничестве. Журналы этого движения сильно растеряли читателей, а наиболее популярные книги лежали непроданными на полках издателей. Мои собственные издатели были также встревожены тем, что я договорился через мистера Оуэна с миссис Холмс на ряд проверочных сеансов по моим собственным правилам и отправился туда осуществлять свой план с коллегами, упомянутыми ранее. Оттуда я переехал в Гавану, Нью-Йорк, и увидел по-настоящему чудесные медиумические феномены миссис Комптон. Обе серии опытов вошли в мою книгу, которая был опубликована.
Е. П. Б. ещё находилась в Филадельфии, когда я получил от неё срочное приглашение приехать, взяв несколько дней отпуска после моей долгой беспрерывной работы. Предполагая отсутствовать в Нью-Йорке только два или три дня, я не оставил никаких указаний в моём офисе и клубе насчёт того, куда направлять адресованные мне письма. Но, найдя по прибытии, что она, вероятно, не отпустит меня так скоро, на второй день я пошёл в Главное почтовое отделение, дал адрес моей квартиры, и попросил, чтобы все письма, поступающие для меня, доставлялись туда курьером. Я не рассчитывал, но допускал, что люди в моём офисе, ничего не услышав от меня, могут обратиться ко мне на почту в Филадельфии в надежде, что я буду иметь возможность получить их письмо. Затем произошло нечто, крайне меня удивившее – даже немного знающего психологические возможности Е. П. Б. и её Учителей – что даже теперь, невзирая на богатый опыт наблюдения феноменов, остаётся чудом мирового масштаба.
Чтобы понять последующее, читателю необходимо изучить любое письмо, которое он получал по почте. На нём он найдёт два почтовых штампа: один на лицевой стороне, поставленный отправившим почтовым отделением, другой – на его обороте, поставленный почтовым отделением, которому оно было адресовано; и если письмо было отправлено на чьё-то имя из последнего почтового отделения, оно, по крайней мере, будет иметь два этих штампа и вдобавок ещё один – любого почтового отделения, которому письмо был переадресовано до востребования.
И вот, вечером того самого дня, когда я оставил свой адрес на Филадельфийском Почтамте, местный почтальон вручил мне письма, пришедшие из очень отдалённых мест – как мне сразу показалось, из Южной Америки или некоего подобного иностранного государства – адресованные мне в Нью-Йорк и имеющие штампы соответствующих почтовых отделений, но без почтового штампа Нью-Йоркской почты. Невзирая на все почтовые и таможенные правила, они пришли прямо ко мне в Филадельфию, вообще минуя Нью-Йоркский почтамт. Никто в Нью-Йорке не знал мой адрес в Филадельфии, ибо я сам не знал, каким он будет, когда уезжал из дома. Я взял эти адресованные мне письма из рук подошедшего почтальона, уже выходя на прогулку. Таким образом, письма не были подделаны Е. П. Б. Открыв их, я нашёл внутри каждого послание, написанное тем же почерком, что и записи, которые я получал в Нью-Йорке от Учителей, сделанные или на полях, или на свободном от текста месте, оставленном писавшими. Написанное представляло собой либо некоторые комментарии относительно характера или мотивов писавшего, либо касалось вопросов общего содержания, относящихся к моему оккультному обучению. Это явилось предвестником целого ряда феноменальных сюрпризов, которые имели место в течение двух недель, что я провёл в Филадельфии. Это говорило о многом, поскольку ни на одном из этих писем не было Нью-Йоркского штампа, хотя все они адресовались мне в офис в этом городе. Сопровождающее факсимиле одного из конвертов – письма от профессора Дж. Р. Бьюкенена – свидетельствовало, что, хотя оно адресовано мне в Нью-Йорк, но было доставлено филадельфийским курьером без пересылки в этот город (Нью-Йорк). Номер дома – резиденции Е. П. Б. – был написан в городском отделе доставки филадельфийской почты. Нью-Йоркского штампа на обратной стороне конверта не было.
Когда мы стали анализировать феномены, производимые мадам Блаватской или связанные с ней, то нашли, что они могут быть классифицированы следующим образом:
1. Те, производство которых требует глубоких знаний свойств материи, силы сцепления, удерживающей атомы; особенно знание Акаши, её состава, сущности и возможностей.
2. Те, которые относятся к силам и элементалам, когда они подчиняются человеческой воле.
3. Те, где через медиума производится гипнотическое внушение иллюзорных чувств зрения, слуха и осязания, созданных посредством переноса мысли.
4. Те, которые включают искусство воспроизведения объективных образов, изобразительных или письменных – сначала целенаправленно созданных в уме адепта-оператора; например, осаждение рисунка или письма на бумаге или поверхности другого материала, а также письма, изображения или другого знака на коже человека.
5. Те, которые касаются чтения мыслей, ясновидения прошлого и предвидения будущего.
6. Те, которые включают индуцированное волей взаимодействие между её умом и умами других живых людей, психически одарённых в равной с ней степени или большей. Или иногда подчинение своей воли и всей своей личности воле другого существа.
7. Те, высочайшего класса, которые включали духовное озарение или интуицию, или вдохновение – безразлично, как это называть; так как нет никакой действительной разницы в этих состояниях, но только в их названиях – она напрямую получала накопленные человечеством знания, записанные в летописях Астрального Света.
Ссылаясь на свои наблюдения в течение последних двадцати лет, насколько хорошо могу сделать это, я думаю, что все истории, которые я когда-либо рассказывал или расскажу в дальнейшем, подпадают под один или другой из этих классов. Скептики, конечно, скажут, что моя группировка произвольна, а мои гипотезы фантастичны. Они будут просить меня доказать, что существуют элементальные духи; что есть такая вещь, как ясновидение; что так называемые материальные объекты могут быть перенесены на определённое расстояние; что кто-то действительно знает природу сил сцепления, и т. д. Я буду – и это мой единственный ответ – рассказывать, что я, как и другие, видел, а затем оспаривать сомневающегося в том, что можно открыть в природе некие познаваемые законы за пределами уже известных, которые объяснимы фактами, твёрдыми неоспоримыми фактами. Если будут выдвигаться теории чуда или колдовства, то я замолчу, поскольку это аргумент, обрывающий спор. Я не притязаю на то, что способен рационально объяснить все феномены, производимые Е. П. Б., для этого необходимо быть осведомлённой как она – на что я никогда не претендовал.
Примечания:
1. Здесь не имеются в виду «апартаменты», подобные нашим, состоящие из одной комнаты; они представляют собой анфиладу комнат, включающих гардеробную вместе с прихожей, столовую, спальню, кухню и комнату для прислуги. – Г. С. О.
2. Pappoose – американизм: «лялька», люлька-переноска (для ношения младенца на спине или на груди, оставляющая свободными руки), младенец.
3. здесь игра слов: на англ. beard – борода – прим. Переводчика.
4. фр. «тот, кто смеётся, разоружает» – прим. Переводчика.
Листы старого дневника. Том I. Глава. I, II. Г.С. Олькотт
Публикация и перевод с английского по: Olcott H. S. Old diary leaves. Vol. 1 / Henry Steel Olcott – London: G. P. Putnam's Sons, 1895. – 491 p.
20.01.2015 14:39
ИСТОЧНИК: Пер.с англ. А.Куражов
Сергей Целух21-01-2015 08:12:01
Хочу выразить огромную благодарность порталу «Адамант» и лично его администратору - Татьяне Николаевне Бойковой, за публикацию столь долгожданной для нас книги Г.С. Олькотта - «Листы старого дневника», которого так долго и с таким нетерпеньем ждали все почитатели и любители его творчества. Нельзя без волнения прикасаться к этим ценным документам истории, воскресающих зарождение Теософского Общества, жизнь и деятельность нашей дорогой Учительницы – Елены Петровны Блаватской, других Учителей, соратников и учеников, в том числе и Великих Махатм. И хотя редакция портала обещает нам опубликовать только первый том из пяти написанных Олькоттом,, но и в этом мы видим уже большое достижение теософской науки ХХI века. Не могу нарадоваться столь щедрому подарку, преподнесенному нам прекрасными людьми, ценителями Восточной мудрости, нашими доброжелателями и просветителями. Спасибо Вам за все.
Администратор
Сергей Тимофеевич, спасибо на добром слове, но нас, и меня в частности, так благодарить не за что. Мы делаем свою обычную работу, как всегда.Так пламенно надо благодарить нашего переводчика, Алексея Куражова, который "вышел" на нас вначале с переводом Буддийского Катехизиса, а теперь взялся за Дневники Олькотта. Вот ему и будем бесконечно благодарны, сколько бы он ни перевел... Кстати, нигде не сказано, что будет переводится только I том. Все будет зависеть от обстоятельств и нашего нового товарища - Алексея, вливающегося в авторский коллектив портала. Но сколько бы страниц "Дневника" Алексей ни перевел, считаю - нам всем очень повезло. А нашему порталу выпала честь первыми публиковать их.
Андрей Троицин23-01-2015 09:51:01
Должен выразить искреннюю сердечную признательность переводчику текста Алексею Куражову, так-как почерпнул для себя в публикации очень много новой и интересной информации. Особо хочется обратить внимание на высокий профессионализм, очевидные достоинства и состоятельность стиля изложения и преподнесения переводимого материала на русском языке. Спасибо, Алексей, и дальнейших Вам творческих успехов.
В.Г. Кушнаренко-Суртаева24-01-2015 11:07:01
Казалось, я много, может, всё прочла о нашей соотечественнице – Елене Петровне Блаватской, потому что не пропустила ни одной встретившейся публикации о ней. Но я глубоко заблуждалась. «Листы старого дневника» Г.С.Олькотта тому яркое подтверждение. По-новому увидела нашу основательницу, такую сильную, такую доверчивую, такую несломимую, такую верную Великим Учителям человечества и бесконечно любимую не только мною… Спасибо вам, небезразличным людям, позволившим узнать сегодня новое о жизни Елены Петровны! Дай вам Бог сил, здоровья, устремления и возможности на ваших путях!
Олег26-01-2015 13:26:01
С радостью окунаюсь в переживания далёких книг, надеюсь, что пойманная нить поиска её окажет добрую услугу восстановления горизонтальных связей на новом уровне. Прошлое не есть наказание.Сюжет данного материала проецирую на наши недавние грустные перипетии. С уважением!
Виктор Любаков14-02-2015 19:15:01
Выражаю огромную благодарность и редактору и переводчику!
Эта книга - классика жанра.
Олкотт - единственный кто прошел вместе с ЕПБ весь путь от создания ТО в 1875г до 1891г ее светлой кончины.
При всех недостатках Олкотта как человека и как соратника и как писателя и т.д., его живой рассказ бесценен как единственный.
Книга была объявлена в планах какого-то издания еще в 90-х годах.И я ее все время ждал -каждый год она включалась в планы выпуска .. и не выходила! Прошло так не менее 10 лет и я увидел в этом происки темных сил.
И вот отчаявшись случайно встретил этот перевод.
Будем ждать продолжения!
И редактор и переводчик войдут в историю.
Администратор
Спасибо Вам, Виктор. Добрые слова читателей самая большая благодарность для нас всех.Татьяна Бойкова.
Нина 03-01-2016 12:30:01
В Письмах Е.И. Рерих есть строки, что Олькотт, по сути, предал Блаватскую. Читая Предисловие к "Листам старого дневника", начинаешь понимать, в чем состояла одна из граней предательства Олькотта. Самомнение и гордыня затмили его глаза туманом зависти к Той, которая ему все дала и все открыла. Под маской "правды" он хотел показать истину, а показал свое малодушие и неверие Посланнице Иерархии, которая "одна все знала".
Ольга Пушкарева03-03-2016 15:33:01
Спасибо большое, с замиранием сердца прочла. Как будто сама соприкоснулась с этой великой женщиной.
ВНИМАНИЕ:
В связи с тем, что увеличилось количество спама, мы изменили проверку. Для отправки комментария, необходимо после его написания:
1. Поставить галочку напротив слов "Я НЕ РОБОТ".
2. Откроется окно с заданием. Например: "Выберите все изображения, где есть дорожные знаки". Щелкаем мышкой по картинкам с дорожными знаками, не меньше трех картинок.
3. Когда выбрали все картинки. Нажимаем "Подтвердить".
4. Если после этого от вас требуют выбрать что-то на другой картинке, значит, вы не до конца все выбрали на первой.
5. Если все правильно сделали. Нажимаем кнопку "Отправить".