Шамбала древняя и загадочная. Л.В.Шапошникова
Н.К. Рерих. Тангла. Песнь о Шамбале.1943
Карту Шамбалы рисовали в гараже Локеша Чандры. Рисовали долго, обливаясь потом от непривычной жары, в которой тонул и задыхался Дели. Их было трое: римпоче (настоятель монастыря) Сенге Тенсинг Джонгдон и два ламы. Те, которые прошли с римпоче весь трудный путь от Тибета до Индии. Тайные тропы, по которым они уходили, шли у самых снегов через горные перевалы. Подъёмы на них были круты, а спуски небезопасны. Те, с кем им пришлось встретиться на горных дорогах, относились к ним настороженно. Большинство были буддистами, они же представляли бон, реликт добуддийских верований. И это им многое затрудняло. Они уносили на себе бесценные манускрипты. Всё забрать они были не в состоянии и скрыли остальное в тайниках и пещерах. У других об этих древних рукописях имелось смутное представление. Больше всех о них знал молодой индийский учёный Локеш Чандра, который и отыскал римпоче на шумной вокзальной площади в Дели. Это потом Локеш Чандра стал крупнейшим тибетологом и директором Международной академии индийской культуры. А тогда у него было очень немногое. Маленькая квартирка и гараж, где стоял видавший виды старенький «Хиндустан». Ученый отдал римпоче и ламам гараж. Это было всё, чем он мог им помочь. В углу гаража сложили аккуратной стопкой бесценные рукописи. Рукописей было немного. Но тренированная память римпоче и лам ещё сохраняла утраченное.
И поэтому они работали без отдыха в душном гараже Локеша Чандры, чтобы спасти то, что потом, в свою очередь, спасёт их и тех, кто захочет вновь пойти за ними. Они спасали свою древнюю культуру, свои традиции, свой духовный стержень.
ДАВАЙТЕ НАЙДЁМ ОБЩИЙ ЯЗЫК
Они начали с самого священного и сокровенного. С того, о чём люди не должны забывать, с того, что надлежало передать потомкам, родившимся или ещё не родившимся. Они рисовали карту Шамбалы. Старинные рукописи бона содержали древнюю традицию Заповеданной Страны, где обитали люди, равные богам, и Великие Учителя. Традиция насчитывала многие тысячелетия ушедших в туман прошлого лет. Никто никогда не пытался подсчитать число этих прошедших тысячелетий. В этом не было необходимости.
Главное состояло в том, что страна по имени Шамбала существовала в этих тысячелетиях. И теперь надо было восстановить, хотя бы приблизительно, её облик и место, где она находилась. Они были уверены, что именно бон владел тайнами этой страны, а буддисты, пришедшие позже, только канонизировали то, о чём уже давно было известно жрецам и мудрецам бона.
Несколько месяцев непривычного, напряжённого труда пошло на то, чтобы создать карту священной страны. Но эта карта не была похожа на общепринятые во всём мире карты. Там не было параллелей и меридианов, не было долгот и широт, не было известных нам теперь стран, гор и рек. Они создали древнюю карту, где миф и реальность, неразделённые, существовали вместе и которую они так и не смогли соотнести с миром современным, ибо знали об этом мире меньше, чем о древнем. Потом они её опубликовали, и Локеш Чандра помогал им в этом. Первыми обратили на карту внимание советские востоковеды Л.Н.Гумилёв и Б.И.Кузнецов. Они попытались соотнести её с реальными вехами, существующими на современных картах, сделанных по всем правилам картографии. Они сообщили римпоче о своих выводах, и римпоче стал с ними переписываться. Но случилось это уже много позже, когда в предгорьях Гималаев возник новый монастырь бона и при нём колония тибетских беженцев, получивших землю от индийского правительства.
Мы сидели с римпоче Тенсингом в его монастырских апартаментах. Слово «апартаменты» мало подходило к скромной рабочей комнате, которую занимал римпоче. Мы сидели с ним за низеньким расписным столиком, и перед нами лежала та карта Шамбалы, которую много лет назад нарисовал в гараже Локеша Чандры тогда ещё совсем молодой настоятель бонского монастыря. Вернее, лежали две карты. На одной была обозначена Шамбала как таковая, со всеми прилегающими окрестностями. На другой была её столица по имени Калапа.
В одном из наших манускриптов, — говорил римпоче Тенсинг, — содержится подробное описание того, как была создана вселенная, как возникли люди и как появилась священная Шамбала. Учёные, особенно европейские, путаются в определении её местонахождения. Некоторые считают, что она в Иране. Но сэр Аурел Стейн был с ними не согласен. Он считал, что она находится около снежного Кайласа.
— Откуда вы знаете, римпоче, Аурела Стейна? — спросила я.
Настоятель насмешливо улыбнулся.
— Вы, европейские учёные, — сказал он, — не хотите толком изучить наше древнее наследие. Оно вам кажется глупым и.jpg "Читающий Лама")
фантастическим. Вы не обращаете внимания на него, проходите мимо, считая его недостойным исследования. Мы же интересуемся всем, что вы делаете. Мы хотим вас понять, понять метод вашего научного мышления. Мы хотим им овладеть, хотим рассказать вам о наших древних сокровищах вашим же языком. Поэтому я знаю труды тех европейских учёных, которые серьёзно занимались нашим наследием, в том числе и труды великого археолога сэра Аурела Стейна. Вы должны работать вместе с нами. Но только единицы из вас идут нам навстречу. Вы слышали о таких учёных, как Джордж Рерих и его отец?
— Что? — оторопела я. — Вы знаете Юрия Рериха?
Римпоче Тенсинг засмеялся, наслаждаясь неожиданным эффектом своих слов.
— Ваша реакция, — продолжал он, — свидетельствует о том, что вы его тоже хорошо знаете. Он был одним из первых, кто шёл нам навстречу. Так же как Чома де Кереш, учёный из Венгрии, создавший грамматику тибетского языка, и некоторые другие. Наша жизнь здесь имеет и положительную сторону. С нашей изоляцией покончено. Мы вошли в соприкосновение с большим миром. Мы принесли миру свои древние рукописи и свои знания. Берите их. Но давайте найдём общий язык. Давайте поймём друг друга. Не называйте нас фантастами и сочинителями сказок.
Римпоче склонился над картой, и его палец с аккуратно подстриженным ногтем остановился у горы Кайлас и озера Манасартовар, откуда вытекает Брахмапутра. Затем палец двинулся к Эвересту, прошёл по озеру Намцо и задержался у хребта Танг-ла. Надписи на карте были сделаны по-тибетски, и римпоче сначала читал их, а потом уже называл знакомые мне географические пункты.
Мы долго сидели над картой, рассуждали, уточняли и даже спорили. Мы шли навстречу друг другу, но на этом пути возникали препятствия и барьеры. Ни римпоче, ни я не могли одолеть их сходу. Мы не могли одолеть их и путём длительных размышлений и сопоставлений потому, что эти барьеры жили внутри нас, в нашем мышлении. Я мыслила прямолинейно, точными, как мне казалось, категориями. Римпоче Тенсинг уходил от этой прямолинейности, отвергал мою точность и погружался временами в понятный только ему, но неясный для меня мир мифологических образов, древних названий и представлений. Но в конце концов обоюдные усилия принесли кое-какие результаты, и я стала кое-что понимать. На первой карте приблизительно, но узнаваемо был изображён район, расположенный между Западными индийскими Гималаями, Лхасой и Трансгималаями. Выяснилось, что в древности на этой территории располагалась страна Шан-шун, Она делилась на три части. Внутренняя часть называлась Шан-шун бу, средняя —Шан-шун пар и внешняя — Шан-шун го. Как считал римпоче Тенсинг, Шан-шун го занимала территорию на северо-восток от Кайласа до монастыря бон Чун-по. Шан-шун пар простиралась от Кайласа на запад и доходила до Афганистана. Что же касается Шан-шун бу, то это и была священная Ол-мо-лун-рин, или Шамбала. Но римпоче почему-то отвлекся от Шамбалы и стал рассказывать о священных для тех, кто исповедовал бон, местах. От Кайласа, неподалёку от которого стоит монастырь бон Чун-лун, надо идти на восток до священного озера Намцо. Там есть снежный хребет Танг-ла, который напоминает своей формой кратер огромного вулкана. На пиках этого хребта живёт грозный горный бог Танг-ла. Он сидит на белом коне, который называется Лун-по. В середине озера стоит высокая гора со снежной вершиной, и называется эта гора Нам-цо-то-рин — «Сердце озера». В горе много тайных пещер с подземными ходами. Войти в пещеры просто так нельзя, их охраняют те, кому это поручено. Многие мудрецы бона какое-то время проводили в этих пещерах. Там они медитировали и поэтому для почитателей бона и шан-шунских мудрецов это место священное. Потом римпоче рассказал о горе Тан-го, на которой живёт совсем дикий горный бог. Бог ездит на яке и никого не боится. Он не испугался даже великого Падма-самбхавы, который покорил всех горных богов. Он так и остался непокорённым. Римпоче замолчал и испытующе посмотрел на меня.
НА ПУТИ К БАШНЕ, ГДЕ ЖИВЁТ ТАЙНА
_1925.jpg)
Н.К. Рерих.Твердыни стен (Монастырь Бон-по).1925
— А теперь, — после затянувшегося молчания сказал он, — попробуем разобраться с картой Шан-шун бу. — Вот здесь, — сказал настоятель, проведя пальцем по рисунку, — растёт дерево с красными цветами. Дерево называется Пе-ми-дум-по. Это один из знаков, указывающих на близость Тайной страны. Между деревом и скалами расположено большое озеро. На рисунке его не видно, ибо художник был неискусен. Когда мы рисовали эту карту в гараже Локеша Чандры, с нами не было настоящего художника. Поэтому озеро не получилось, оно не вместилось в рисунок. Вот здесь, — палец римпоче двинулся от дерева к северу, к вершинам схематично изображённых гор, — есть проход. Через этот проход наш учитель Шенраб шёл из Тайной страны в Тибет по дороге, идущей на запад. Место, где растёт дерево и стоят скалы, называется Ме-лха. Там обитает грозный бог огня Ме.
... Мы миновали Ме-лха, где из-под земли вырывались синеватые языки пламени, и, пройдя через снежный перевал, углубились в Тайную страну. Мы проходили линию за линией и держали направление на северо-запад, туда, где стояла Главная башня, или Центральный дворец. Мы прошли Сад космоса и Сад лотоса, где в синих водах прудов, выложенных мрамором, цвели лотосы всех оттенков — от розового до лилового. Мы постояли у хрустальных колонн, устремивших свои сверкающие столбы к бездонному небу. Они были высечены из монолитов горного хрусталя, и их прозрачные плоскости украшали какие-то таинственные письмена.
— Это шан-шун? — спросила я римпоче.
— Да, — кивнул римпоче. — Это шан-шун — древний язык богов, письменность которого теперь забыта. Она сохранилась только на этих колоннах.
Мы покинули хрустальные колонны и миновали несколько садов. Медный сад, Золотой сад, Королевский сад. За садами начинались дворцы. Они стояли среди скал и водопадов. Над изогнутыми многоярусными крышами плыли затейливые, непохожие на наши, облака. За дворцами, где-то у близкого горизонта, поднимались снежные пики. Каждый дворец назывался по-своему. Счастливый дворец, дворец Драгоц
енностей... Мы не стали в них входить, потому что спешили к Башне. Она возникла перед нами уступчатой громадой, сложенной из тяжёлых, хорошо подогнанных друг к другу блоков. Мы остановились перед ней. Она молчаливо смотрела на нас проёмами широких окон в резных каменных наличниках.
— Башня — это самое главное, что есть на нашей планете, — сказал римпоче. — Ей много сотен тысяч лет, а может быть, даже и миллион. В Башне живёт Тайна. Только великие мудрецы бона, сиддхи, могли входить в неё, да и то не все. Мы с вами не смеем.
«Как жаль, — подумала я, — быть так близко от главной тайны планеты и не прикоснуться к ней».
— Очень жаль. Очень жаль, — повторил за мной римпоче. — Но всему своё время и сроки. Нам придётся сейчас вернуться назад.
Мы вышли опять к цветущему дереву у скал, увидели дорогу, уходящую на запад, пересекли Тибет, вошли в индийские
Гималаи, дошли до Симлы, попали в Солан, оттуда добрались до деревни Доланджи и вскоре вновь оказались в монастыре бон, в рабочем кабинете его настоятеля. Потом римпоче Тенсинг привёл меня в комнату с высоким потолком и длинными деревянными полками, которые шли вдоль побелённых стен. На полках стопками лежали книги, продолговатые, как старинные тибетские рукописи. Но книги эти уже были отпечатаны на обычной бумаге и обычным типографским способом. Профессор Локеш Чандра помогал римпоче в этих публикациях. Тираж каждой книги был небольшим, всего несколько сотен экземпляров. Римпоче переходил от полки к полке, листал длинные страницы книг и бережно клал их на место. — Нам удалось, — говорил он, — опубликовать более ста древних источников, которые хранились в монастырях Тибета. Об этих рукописях мало кто знал. Литература бон очень богата, но в наших монастырях неохотно принимали иноземных учёных и ещё неохотнее подпускали их к рукописям. Рукописи прятали от чужих глаз. Но теперь настало иное время, и мы посылаем наши публикации учёным, занимающимся нашей культурой.
В публикациях, лежавших на полках, содержались самые разнообразные сведения по астрономии, астрологии, медицине, Тантре (философско-религиозная система, связанная с практикой йоги и представлениями о женском энергетическом начале мироздания), по различным ритуалам, по истории мира, по канонам монастырской жизни. Аккуратной стопкой лежали книги с биографиями бонских магов и лам. Жизнеописанию основателя бона, учителя Шенраба, было посвящено около десятка книг.
Здесь, на страницах этих продолговатых книг, пахнувших типографской краской, жил целый мир древней культуры Тибета. Мир загадочный и неизведанный. Мир, ждущий своих исследователей.
В МОНАСТЫРЕ
Когда Центрально-азиатская экспедиция Н.К.Рериха шла в 1927 году по Тибету, ситуация была совсем иной. Николай Константинович Рерих был одним из первых, кто обратил внимание именно на литературу бона и указал на её ценность как своеобразного исторического источника. «Литература бон, — писал он в своём экспедиционном дневнике, — ещё не переведена и не истолкована и во всяком случае заслуживает вдумчивого внимания». Юрий Николаевич Рерих разбил ту литературу бон, о которой сумел получить представление, на четыре группы. Однако в эти группы не вошли рукописи по астрономии, медицине, истории. Теперь они лежали в комнате с побелёнными стенами и ждали своего часа.
Тогда же, в те далёкие годы, Юрий Николаевич предупреждал и о трудностях перевода бонских рукописей: «Все эти трактаты почти непереводимы из-за их терминологии. Настоятель монастыря Шаруген говорил мне, что бонцы не
признают печатных текстов. Виденные нами рукописи отличались очень красивой каллиграфией, а их древняя орфография имела много общего с орфографией тибетских рукописей, найденных Аурелом Стейном и Полем Пелльо в библиотеке Дуньхуана».
В монастырь бон я попала случайно. Случайно потому, что я могла в него не попасть. Я знала, что монастыри бон существуют в ныне недоступном мне Тибете, но не предполагала, что такой монастырь есть в Индии, в предгорьях Гималаев. Помог мне всё тот же известный тибетолог профессор Локеш Чандра. Именно он рассказал мне о римпоче Тенсинге, дал адрес и написал римпоче рекомендательное письмо.
От Великого Гималайского хребта до предгорий я добралась в самый разгар весны 1980 года. Всё здесь было не похоже на то снежное царство, в котором я провела зиму. По синим невысоким горам цвели фруктовые деревья, и серебристые и розовые облачка их крон празднично и весело плыли вдоль дороги. Было тепло и солнечно. Снежные горы и хребты с их холодными пронзительными ветрами отступили куда-то за горизонт и скрылись в голубой дымке.
Римпоче Тенсинг, закутанный в красную робу, встретил меня на пороге своей обители. Высокий, сухощавый, с лицом, похожим на застывшую маску, он вежливо поздоровался и развернул протянутое мною письмо, скользнул по нему взглядом, задержался на имени Локеша Чандры, и его лицо мгновенно преобразилось. Неподвижность черт исчезла, улыбка озарила его и наполнила глаза искренней радостью.
— О, Локеш! — сказал он. — Как он сейчас выглядит? Наверное, постарел?
Мы прошли с ним в ту маленькую комнату, откуда потом совершили путешествие в Шамбалу, и монастырский служка, круглоголовый, с лукавыми узкими глазами, поставил передо мной пиалу с тибетской лапшой. Там, в этой комнате, всё и было решено. Римпоче не отпустил меня в деревню, где я надеялась найти жильё поближе к монастырю, зная, что бонские монастыри неохотно принимают чужих и особенно женщин. Он привёл меня в просторную келью, где стояли железная кровать, небольшой стол и стул.
— Вот здесь вы будете жить, — сказал он. — Если наш бедный комфорт вам подходит, то оставайтесь.
Комфорт мне подходил, и я осталась. И две недели прожила в монастыре бона, о существовании которого никогда не подозревала.
Монастырь стоял на вершине невысокой горы, а внизу лепились аккуратные домики и квадратики полей. В центре площадки, наверху, среди монастырских зданий и монашеских келий возвышался храм. Четырёхугольное здание тибетского типа было выкрашено в тёмно-красный цвет. Резные наличники украшали узкие окна. Расписные колонки поддерживали лёгкий балкон фасада. Внешне храм бон ничем не отличался от буддийских храмов Тибета или Ладака.
По двору ходили ламы в таких же красных робах, как и у буддийских лам. Они были степенны и малоразговорчивы. На рассвете раздавался бой барабанов и рёв медных труб, призывающих лам к молитве. Ламы, как тени, возникали в предрассветном тумане и бесшумно скользили в нём, направляясь туда, где красновато и загадочно светился вход в храм. Они садились на коврики вдоль длинных скамей, идущих ровными рядами от алтаря, клали перед собой продолговатые книги священных текстов и, перелистывая их страницы, начинали читать, молитвы, очень похожие на древние заклинания. Вернее, даже не читать их, а петь. Пение сопровождалось боем барабанов, а в наиболее патетических местах вскрикивали глухо и тревожно медные монастырские трубы. Странная, печальная мелодия лилась однотонно и однообразно. Она была похожа на ветер, шумевший в кронах деревьев, на отдалённый шорох горных оползней. Она даже не пелась, а как бы выдыхалась и наполняла собой сумеречное пространство храма, оставляя спокойно и ровно гореть светильники на алтаре. Служба длилась по два часа. Потом ламы расходились по своим делам, чтобы через некоторое время вновь собраться и петь эти молитвы-заклинания. Вся жизнь в монастыре была подчинена этому ритму служб, которые продолжались до позднего вечера. И вечером, как и на рассвете, красновато вспыхивал вход храма и раздавались прерывистый звук барабана и резкий звон медных тарелочек. Римпоче Тенсинг предоставил мне полную свободу, поэтому я могла присутствовать при любой службе и входить туда, куда другим входить запрещалось. Я сначала увлеклась службами, но это занятие оказалось не по мне. У меня затекали ноги от долгого сидения, а в голове начинало шуметь от барабанного боя и звона тарелочек. Службы были похожи одна на другую, и поэтому я ограничилась только двумя из них — утренней и вечерней.
А потом и вовсе занялась другими делами. Сначала я гуляла по монастырю и тщательно осматривала храм, стараясь понять, чем же он отличается от буддийского. И, наверное, сама так бы и не поняла, если бы не лама Кедуп. Совсем ещё молодой, с открытым лицом и белозубой улыбкой, он осторожно стучал утром в дверь моей кельи и вежливо спрашивал, что я хотела бы ещё посмотреть и что узнать. Кедуп был учёным ламой и хорошим экскурсоводом. Когда Кедуп оказывался в затруднении, мы шли с ним к настоятелю. Римпоче отрывался от старинной рукописи или от надзора за строительными работами, где основной рабочей силой были сами ламы. Монастырь продолжал строиться и расти. Настоятель отрывался, не показывая своего неудовольствия, и терпеливо объяснял мне, что было неясным. Кедуп сидел тут же, слушал, что говорил римпоче, и время от времени согласно кивал головой. Когда я однажды спросила Кедупа, не надоело ли ему таскаться со мной и тратить на меня своё время, то получила неожиданный для себя ответ.
— Нет, не надоело, — сказал Кедуп, лукаво скосив глаз, — мне с вами интересно. Вам в голову приходят такие вопросы, которые не приходят ни мне, ни остальным ламам. Я размышляю над ними, и это обостряет мой ум и даёт возможность понять человека другого мира.
— Но ведь эти вопросы просто от незнания, — возразила я.
— Незнание, стремящееся к знанию, иногда оттачивает грани знания, и они могут блеснуть неожиданным светом.
В этот момент мне показалось, что Кедуп старше меня на много лет, а может быть, на целую эпоху.
ЗАДОЛГО ДО БУДДЫ
Ламы монастыря Чем-ре
В храмах висели шёлковые расписные картины — танки, на которых в клубах свивающегося огня плясали синие и красные свирепые боги, такие же как тантрические «боги страха» в буддийских храмах. Боги были многоруки и многоголовы. В центре алтаря находилась двухметровая статуя учителя и основателя бона — Шенраба, очень похожая на изображение Будды. Голову Шенраба украшала корона, а на его троне было вырезано Колесо Времени с восемью спицами. Рядом стояли статуэтки лам в синих одеяниях и в высоких синих шапках. Священным цветом бона был синий, а не оранжевый, как у буддистов. Римпоче Тенсинг надевал синюю тогу в торжественных случаях. Синий цвет был связан с прошлым Шенраба. Ибо в одном из своих воплощений Шенраб был синей птицей.
Алтарь со множеством светильников и различных подношений Шенрабу был вделан в резную деревянную раму. Многое из того, что на ней было изображено, присутствовало и в мифологии буддизма, В самом центре рамы неистовый Гаруда нёс в своём клюве змея — нага. Красные фантастические змеи со странным именем Чуши поднимались из волн бушующего океана. По голубому небу летели синие драконы, держа в когтистых лапах таинственные жемчужины. Прекрасные нагини извивали свои змеиные тела в синих водах морей. В храме пахло горелым маслом светильников, какими-то благовониями, царил полумрак и блестели хорошо вымытые крашеные полы. На скамьях лам лежали аккуратно сложенные книги со священными текстами и ритуальные тоги. Узкие вычищенные коврики тянулись вдоль длинных скамей. В полумраке поблёскивали медные тарелочки, и раскрашенные барабаны, похожие на бубны сибирских шаманов, покоились на высоких ручках-подставках.
На втором этаже храма было светло и солнечно, а с балкона открывалась панорама предгорий, синяя и прозрачная. Второй этаж был похож на театральную кладовую, где хранились костюмы и маски для всяких представлений. Но с театром сходство было только внешнее, ибо спектакли, разыгрываемые по праздникам, были тантрическими мистериями. Маски, сверкавшие чистыми и яркими красками, были привлекательными и устрашающими. Каждая из них была окрашена в свой традиционный цвет. Здесь были белые львы и красные тигры, белые яки и зелёные медведи, красные волки и синие драконы. Мир второго этажа уводил меня в непостижимую древность, туда, где обитали эти фантастические животные, многоголовые боги и грозные духи-хранители, похожие на демонов. И только стук швейной машинки, который доносился из соседней комнаты, вновь возвращал меня в реальность сегодняшнего дня. За машинкой сидел Намка, который поднимался каждое утро из деревни сюда, в монастырь. Намка шил костюмы для мистерий. Монастырь обстраивался и обшивался. Художники рисовали танки и богов, резчики трудились над масками. Люди помнили свои традиции. Их помнили художники, ремесленники, жившие в деревне под горой, их помнили монастырские ламы и сам римпоче Тенсинг. Монастырь восстанавливал эти традиции, возвращал людям то, что было им необходимо для жизни, так же как и сама земля и то, что растёт на этой земле.
Ветер хлопал молитвенными флагами, укреплёнными на длинных шестах, воткнутых в землю. На тропе, ведущей к монастырю, темнели камни, на которых были вырезаны заклинания. Несколько аккуратно выбеленных ступ стояли около тропы. У них были синие навершия, увенчанные золотистой сферой, похожей на солнце. Сфера помещалась среди двух рогов, устремлённых вверх, к небу. Навершие со сферой и рогами было тем, что отличало ступу бона от буддийской. Остальное было тем же. Её конструкция несла в себе то же троичное устройство мироздания, что и в буддизме. Мир нагов, мир людей, мир богов.
Поздними вечерами, когда кончалась служба в храме и монастырь затихал, погружаясь в короткий сон, я садилась на пороге своей кельи. Над горами стояла голубая луна, и ветви фруктовых деревьев, усыпанные мелкими белыми цветами, серебрились в этом свете. Серебро было холодным и сверкающим. И цветы напоминали иней, застывший причудливыми очертаниями на голых ветвях.
Я сидела на ступеньках и размышляла о боне. Мне хотелось наконец понять, что это такое. Здесь, в Доланджи, я встретилась с так называемым реформированным боном. Тем боном, который, потерпев поражение в многолетней борьбе с буддизмом, не исчез окончательно, а преобразился под влиянием своего могущественного соперника. Монастыри, монашеские общины, регламентированная служба, канонизированные основатели религии, священные книги — всё это принадлежности реформированного, позднего бона. А что было раньше? Раньше были поклонение силам природы, магические ритуалы, камлание шаманов. «Бон — сложное учение, — писал Юрий Николаевич Рерих, — в котором древние шаманистские представления совмещаются с поверьями Северо-Западной Индии. Восходит ли этот культ природы к индоевропейской древности или, как мне кажется, к доарийскому пласту, пока ещё трудно сказать что-либо определённое».
Доарийский пласт уходил в глубокую древность. И эта древность продолжала жить вместе с реформированным боном. Она зачиналась где-то на заре человеческой истории в огне шаманских костров, в первых петроглифах, в примитивных святилищах, где алтарём был грубо обработанный менгир. Эта древность послужила фундаментом всем поздним напластованиям, в том числе и буддизму. Бон первоначальный, ещё не реформированный, сложился тоже на этой основе, но много раньше буддизма. И, как ни странно, продолжал существовать отдельно от реформированного бона. Как существовал в Доланджи монастырь на горе отдельно от деревни под этой горой.
Н.К. Рерих.Твердыня Бон-по.1933
Здесь проводили свои праздники, поклонялись своим духам и чтили ушедших в небытие предков. Внизу жили свои легенды о мудрых нагах, о Великой матери — Земле, о белом коне Лун-та, на седле которого сияет таинственное Сокровище.
ЕДИНОЕ РУСЛО
Праздник в честь Лун-та в Доланджи состоялся весенним ранним утром на пригорке за монастырской оградой, где стояла платформа, сложенная из необработанных камней. Эта платформа была древним святилищем, которых так много в Гималаях. Жители деревни в чистых праздничных одеждах собрались около платформы, на которой уже лежали приготовленные с ночи дрова. Старейшина деревни с седой реденькой бородкой поджёг дрова. Огонь охватил сухие поленья, метнулся к небу и разгорелся ровным пламенем. Запахло пряным ароматом, и дым вместе с пламенем устремился вверх. Все присутствующие запрыгали, затанцевали вокруг огня, и в воздух полетели цветные бумажки. Красные, зелёные, синие, жёлтые, лиловые. Бумажки попадали в струи горячего воздуха, устремлялись вместе с синим ароматным дымом вверх, планировали и приземлялись где-то на краю ритуальной площадки. Они были похожи на стаи разноцветных птиц, взмывавших к весеннему небу, а затем вновь садившихся на сухую землю. Трещали дрова, пламя поднималось всё выше и выше, и летели подхватываемые ветром разноцветные птицы-бумажки. На бумажке бежал белый конь Лун-та, и Сокровище счастья и удачи горело на его седле. Он бежал, цокая копытами, в витиеватом обрамлении тибетских букв. Из букв была сложена бесхитростная молитва:
Н. К.Рерих. Конь счастья.1925
Да полетит Лун-та, конь ветра,
к богам гор
и принесёт мне удачу,
счастливую жизнь и здоровье.
— Лун-та! Лун-та! — кричали люди, и единственный барабанщик бил в барабан.
— Лун-та! Лун-та! — летели вверх цветные бумажные птицы.
— Лети, лети к богам гор!
И в огне, барабанном бое, в ликующих криках мчался чудесный белый конь Лун-та к горам, к древним богам, чтобы сообщить им о людях, не забывших о них.
— Лун-та! Лун-та! Лун-та!
А в это время в храме шла утренняя служба, и ламы в красных тогах пели свои не всегда понятные этим людям молитвы. И белый конь Лун-та, изображённый на алтаре монастыря, и тот, на цветной бумажке, были похожи друг на друга и в то же время и непохожи. Лун-та в храме утратил свой первоначальный смысл, а Лун-та, летящий цветной бумажкой по ветру, ещё не обрёл той сложной сути, о которой толковали ламы монастыря.
После утренней церемонии на пригорке у монастыря остались груда пепла на древнем святилище и цветные бумажки с конём счастья и надежды Лун-та. А люди спустились вниз, к своим аккуратным домикам, к своим клочкам земли, чтобы заняться тем, чем они занимались каждый день. Ибо от благосостояния этой деревни зависело и благосостояние монастыря. На этом уровне материальной жизни поток тёк в едином русле, и все его течения были между собой тесно связаны и взаимообусловлены.
Я уезжала из Доланджи, и в моей походной сумке лежала карта Тайной страны и несколько цветных бумажек с белым конём счастья Лун-та, на седле которого горело Сокровище.
Доланджи — Дели — Москва
Газета «За рубежом», № 26, 1987
(В материале использованы фотографии из книги
Л.В.Шапошниковой «От Алтая до Гималаев»)
Ксения25-11-2020 20:35:01
Какую интересную жизнь прожила Людмила Васильевна Шапошникова. Немногие побывали в тех далёких и загадочных местах, где была она, где она встретила доверие и понимание. Где с пылом истинного учёного использовала предоставленные ей возможности вникнуть в суть древнейших манускриптов, соприкоснуться с Величайшей Тайной! Она была необыкновенной женщиной.
А.Торец26-11-2020 09:43:01
Истинные буддисты поклоняются только Будде Майтрейе. И с нетерпением ждут Его прихода.
См.и читай:
В калмыцком городе Лагань появилась самая большая в Европе статуя Будды Майтрея.
https://rg.ru/2019/10/09/reg-ufo/v-kalmykii-poiavilas-samaia-bolshaia-v-evrope-statuia-buddy-majtreia.html
Администратор
Интересно, кто это определил, где истинные, а где неистинные буддисты...А.Торец26-11-2020 11:25:01
Администратор
Интересно, кто это определил, где истинные, а где неистинные буддисты.**
Сам Будда, когда заповедал совершенствоваться и ждать Майтрейю, а не кланяться духам.
Сергей Скородумов26-11-2020 12:58:01
Меня умиляют наши диванные востоковеды вроде того же Люфта и прочих, которые пытаются критиковать труды Людмилы Васильевны.
Деточки! Вы пройдите по Востоку столько, сколько прошла Людмила Васильевна. Напишите хотя бы одну книгу, которой будут зачитываться во многих странах и на разных континентах, а потом уже открывайте рот и очень осторожно пытайтесь что-нибудь публично произнести, дабы дурь ваша не была видна так ярко, выпукло и зримо, как сейчас.
Администратор
Сергей Владимирович, совершенно согласна с Вами.Святослав Ж.27-11-2020 14:55:01
Уважаемый Сергей Скородумов, если бы, пройдя столько маршрутов и написав столько книг, ЛВШ своими трудами сплотила РД, тогда бы вы могли ей гордиться. Но мы видим обратное. А связь с бон-по вообще из области чёрной магии.
Администратор
А она и сплотила. Вот вы все болтаетесь порознь, а мы бьемся все вместе. И довольно писать свой бред про бон-по. Для начала напишите свое настоящее имя, потом хоть одну книгу, что там книгу, хорошую статью, а потом будете иметь право на какие-то выступления.Святослав Ж.27-11-2020 16:34:01
Администратор
И довольно писать свой бред про бон-по.
Ещё Елена Рерих определила их, как тантрики и колдуны.
Из статьи ЛВШ следует тот же вывод.
Почему вы этого не видите непонятно.
Администратор
Из статьи Шапошниковой ничего подобного не следует, а о том что писала Е.И.Рерих в 30-ых годах, Вам уже отвечали.Сергей Скородумов28-11-2020 01:53:01
Святослав Ж.!
Какое счастье, что Людмила Васильевна Шапошникова создала Рериховское движение именно согласно положениям Живой Этики. И не допустила в него разрушительные элементы.
Рериховское движение сегодня является культурообразующей силой. А отдельные личности, которые всю жизнь просидели на "рерихкоме", ничего не сделали для культуры России и сегодня читают сокровенные Дневники Елены Ивановны, никакого интереса не представляют - ни для Рериховского движения, ни для эволюции. Только для них самих.
Сидите дальше на обочине магистрального пути Космической эволюции, который сейчас проходит через Россию. Главное - если не хотите помогать, то хотя бы не мешайте работать.
Сергей Скородумов28-11-2020 01:56:01
Про бон-по столько всего написано, в том числе и на "Адаманте".
Поддерживать то, что утверждает по этому поводу Люфт, - по-моему, просто какая-то непроходимая и непробиваемая тупость.
Елена28-11-2020 12:36:01
Сергей Скородумов (26-11-2020 12:58:01, 28-11-2020 01:53:01), всё так, как Вы написали в своих комментариях. Спасибо!
ВНИМАНИЕ:
В связи с тем, что увеличилось количество спама, мы изменили проверку. Для отправки комментария, необходимо после его написания:
1. Поставить галочку напротив слов "Я НЕ РОБОТ".
2. Откроется окно с заданием. Например: "Выберите все изображения, где есть дорожные знаки". Щелкаем мышкой по картинкам с дорожными знаками, не меньше трех картинок.
3. Когда выбрали все картинки. Нажимаем "Подтвердить".
4. Если после этого от вас требуют выбрать что-то на другой картинке, значит, вы не до конца все выбрали на первой.
5. Если все правильно сделали. Нажимаем кнопку "Отправить".