26 марта в 19:00 в Московском доме книги состоится презентация книги «Николай Рерих». Круглый стол «Наследие Николая Рериха – культурный мост между Россией и Индией» (Дели). Выставка Международного Центра Рерихов «Вселенная Мастера», посвященная 150-летию Н.К. Рериха, в Индии Выставка «Издания Международного Центра Рерихов» в Новосибирске. Новости буддизма в Санкт-Петербурге. Благотворительный фонд помощи бездомным животным. Сбор средств для восстановления культурной деятельности общественного Музея имени Н.К. Рериха. «Музей, который потеряла Россия». Виртуальный тур по залам Общественного музея им. Н.К. Рериха. Вся правда о Международном Центре Рерихов, его культурно-просветительской деятельности и достижениях. Фотохроника погрома общественного Музея имени Н.К. Рериха.

Начинающим Галереи Информация Авторам Контакты

Реклама



Листы старого дневника. Том III. Главы VII, VIII. Генри С. Олькотт


 

Ницца. XIXвек.

 

 

ГЛАВА VII

ФЕНОМЕНЫ И ИСЦЕЛЕНИЯ В НИЦЦЕ

 

 

На второй день пребывания на французской земле мы с Е. П. Б. отправились в Ниццу к леди Кейтнесс (герцогине де Помар), которую обещали навестить, а Мохини и Падшах к этому времени уже уехали в Париж. Наша хозяйка приложила все силы, чтобы в её дворце «Тиранти» мы чувствовали себя как дома. Она собрала вокруг Е. П. Б. сливки общества, которые стекаются на Ривьеру в холодное время года. Каждый день они наведывались к нам, чтобы поговорить о теософии, и почти каждый вечер дискуссии и речи сопровождались лёгким ужином, к устроению которых леди Кейтнесс имела особый талант. Если от этого первого близкого соприкосновения с высшим светом на Континенте я был в восторге, то для Е. П. Б. эти встречи были просто счастьем, поскольку после многих лет добровольной разлуки с Россией она могла часами общаться со своими соотечественниками на родном языке и из первых рук узнавать о печальных и радостных событиях, произошедших в семьях, дружных с её собственной. Несмотря на то, что по отношению к некоторым вещам Е. П. Б. была иконоборцем, на свет ещё не рождался более горячий русский патриот, чем она, пусть даже в Нью-Йорке она получила документы об американском гражданстве, отрёкшись от верности царю и всем другим монархам и князьям. Я предполагаю, что она это сделала, как и дважды вышла замуж, под воздействием импульса или по какой-то не лежащей на поверхности причине оккультного характера.

 

Мы стали друзьями двух очень достойных людей – полковника Эванса и его супруги. Эта пара проживала в Симье (одном из районов Ниццы – прим. переводчика) на великолепной вилле, которая благодаря их радушному приёму стала для нас очень солнечной. В Ницце мы также познакомились с мадам Агатой Эммерле из России, высокообразованной дамой, обладавшей потрясающими лингвистическими способностями. Она вела постоянную переписку с половиной известных учёных Европы, посвятивших свою жизнь исследованиям в разных областях психологии. Затем мы провели вечер с астрономом Камилем Фламмарионом из Парижской обсерватории, который в то время был членом нашего Общества. Ещё два вечера мы частично посвятили очень интересным месмерическим опытам парижского профессионала М. Робера. А следующим вечером мы с мадам Эммерле посетили сопровождавшуюся месмерическими экспериментами публичную лекцию специалиста в области месмеризма, итальянского профессора Гвиди. Мне следует попросить тех, кто не верит в телепатию, найти объяснение одному из таких экспериментов, в котором мне довелось участвовать самому. Лектору помогали две женщины-ассистентки, одна из которых играла на пианино, а другая была месмерическим субъектом. Профессор Гвиди попросил нас обратить внимание на то, какой эффект будет оказывать музыка на последнюю, которая, как он нам показал, никак не реагировала на дотрагивания, щипки и громкие звуки. Затем по просьбе лектора заиграла музыка, и ассистентка своими движениями начала отвечать на каждую её интонацию, принимая очень выразительные позы, выражавшие скоротечно сменяющиеся чувства. Так, это введённое в каталепсию существо последовательно продемонстрировало нам гордость, гнев, веселье, любовь, презрение, неповиновение и ужас, словно она была каким-то музыкальным инструментом, на котором играли пальцы пианистки. После этого синьор Гвиди спросил у присутствующих джентльменов, не желают ли они оценить свои способности к мысленному внушению, поскольку он рад предоставить им такой шанс. Я сразу же встал и вызвался на этот эксперимент. Подойдя ко мне, лектор попросил меня выбрать момент и с помощью силы концентрированной мысли придать его ассистентке какую-нибудь новую позу. Когда он увидел, что я его понял, сеньор Гвиди на мгновение схватил мою руку и затем отошёл в сторонку. Затем пианистку попросили играть дальше, и загипнотизированная ассистентка тут же снова начала менять позы. Я внимательно на неё посмотрел, после чего опёрся своим подбородком о трость и опустил глаза так, чтобы через ресницы мог видеть её движения. Однако она не могла понять даже намёка на то, что я задумал. Какое-то время я позволил ассистентке продолжать двигаться, и, выражая возвышенные чувства, она так откинулась назад, что центр тяжести её тела казался резко смещённым кзади, и от падения её предохраняло только напряжение мышц ног. Эта поза была настолько неестественной, что в бодрствующем состоянии она не смогла бы находиться в ней даже минуту. Затем, не произведя ни малейшего жеста, ни мышечного сокращения, которые могли бы выказать моё желание, я мысленно приказал ей одеревенеть. Ассистентка отреагировала мгновенно: мысль едва зародилась в моём сознании, а она уже её поймала и ей повиновалась. Её голова была сильно запрокинута назад, туловище от бёдер выгнуто кзади, руки полностью выпрямлены и подняты вверх, а колени согнуты. Замерев в таком положении, она производила впечатление бронзовой статуи. Этот эксперимент мне был очень интересен, поскольку для того, чтобы установить психическую связь между мной и месмерическим субъектом, оказалось достаточно простого мимолётного прикосновения месмериста к моей руке, причём ни он, ни я при этом не проронили ни слова.

 

Воспоминания об опытах М. Робера во дворце Тиранти навеяли мне историю, которую он нам тогда рассказал. Экспериментаторы в области месмеризма могут извлечь из неё полезный урок. У М. Робера был один месмерический субъект, обладавший очень развитым ясновидением. Как-то раз, находясь в гипнотическом сне, он рассказал месмеристу, что в определённое время ночью будет ограблена некая ювелирная лавка в Ницце. Робер, увидев в этом прекрасный шанс помочь пропаганде месмеризма или, скорее, разрекламировать своё дело массажиста (Masseur), отправился к ювелиру и, вручив ему свою визитную карточку, попросил его до времени, названного ясновидящим, принять особые меры предосторожности против ограбления. Ювелир его поблагодарил, но сказал, что почти не верит в ясновидение и что, как бы то ни было, его лавка полностью защищена от грабителей. Тем не менее, предсказанное ограбление в указанное время всё-таки произошло. Как обычно бывает, всё это сопровождалось большой шумихой, быстрым приездом префекта полиции и рыданиями на крыше дома. А! Визитная карточка месмериста – хорошая мысль! Должно быть, он что-то знал о готовящемся преступлении и после неудачной попытки получить взятку от ювелира, разрешил своим дружкам совершить ограбление. В итоге эту карточку показали префекту, а ни в чём не повинного бедного М. Робера вызвали в полицию на допрос. Когда он туда явился, на допросе ему вежливо сказали, что полиция полностью разделяет точку зрения ювелира относительно ясновидения, поэтому от него требуются более разумные и здравые объяснения того, откуда он узнал о готовящемся ограблении. Несчастному Роберу удалось выйти из этой ситуации, сославшись на множество очень влиятельных персон в Ницце, которые могли бы защитить его репутацию. Однако ему пришлось тихо распрощаться со своим невиновным ясновидящим, чтобы избавить его от мёртвых хватки детективов Ниццы. Возможно, эти факты убедительно объяснят крайнее нежелание любого уважаемого месмериста использовать своих ясновидящих для поиска преступников и раскрытия преступлений. Многие друзья Е. П. Б. знают о том, как в России ей чудом удалось избежать ареста за предполагаемое соучастие в убийстве, поскольку по просьбе своего отца она с помощью ясновидения безошибочно нашла преступника. Её спасло только специальное ходатайство окружного генерала-инспектора полиции. Поэтому я хочу предостеречь всех месмеристов, которым посчастливилось работать со способными ясновидящими, и НИКОГДА НЕ ПОЗВОЛЯТЬ ИМ ПОМОГАТЬ ПОЛИЦИИ, даже если она сама их об этом просит.

 

Цветочный карнавал в Ницце

 

Наш приезд в Ниццу совпал с ежегодным цветочным карнавалом «Баталия цветов» («Bataille des Fleurs»), и мне было очень интересно наблюдать за тем, каким прекрасным способом светское общество умудряется убивать своё время. Герцогиня не могла поехать на этот карнавал сама, поэтому она отправила меня на праздничную процессию в своём экипаже в сопровождении одной из подруг. Почти все экипажи, кроме нашего, были украшены цветами и гирляндами, а лошади – цветочными украшениями. Из всех стоящих по краям улиц домов на нас сыпались цветы, с неба ярко светило солнце, как сапфирная мостовая, сверкала гладь Средиземного моря, а взор ласкала прохладная приглушённая зелень оливковых садов, раскинувшихся на холмистых склонах. И всё это по ходу нашего пути сопровождалось радостным смехом, весёлыми шутками и маленькими озорными выходками с разбрасыванием цветов. Одна стоявшая на балконе хорошенькая русская графиня оказалась подругой моей спутницы. Она жестами спросила у неё, кто я такой, и та таинственно кивнула и подмигнула ей в ответ, намекая на то, что расскажет всю историю обо мне позже. Сдержав своё обещание, она впоследствии представила меня своей подруге как губернатора Мадраса и её обручённого жениха! Цветочные баталии представляют собой очень милое дурачество, но, вместе с тем, и печальное зрелище, поскольку наблюдая за подобными детскими забавами, монотонно повторяющимися из года в год, осознаёшь, как нездорово высшее общество, призванное думать о серьёзных вещах, и как же глубоко оно погрузилось в чувственные удовольствия. И, вместе с тем, если в нужное время появятся великие проповедники или великие идеи, то они могут очень сильно всколыхнуть религиозные чувства высших кругов. В настоящее время есть много женщин, занимающих очень высокое положение в обществе, включая даже нескольких особ королевских кровей, которые читают теософскую литературу и размышляют на теософские темы. Это хорошо известный мне факт. Проведите небольшую работу с массами, и влияние этих идей будет расти. Но из-за нескольких скандалов, произошедших вокруг нашего движения с 1884 года, европейская аристократия и верхушка среднего класса перестала открыто интересоваться теософией. В какой-то мере это продолжается и сейчас. Однако самым большим препятствием на этом пути является цепкая хватка социальных штампов, которые довлеют над этими классами, почти бесповоротно погружая человека в пустое времяпрепровождение светской жизни и заставляя его искать самозабвения в каждодневных утехах. В отличие от толп, эти читающие и размышляющие индивиды могли бы развивать в себе положительные качества, однако они тратят своё настоящее воплощение впустую.

 

Ещё до того, как покинуть Адьяр, я решил покончить с месмерическими исцелениями, однако по просьбе Е. П. Б. я поддался соблазну и вечером 25-го марта взялся за лечение трёх русских дам, которых мы встретили в доме леди Кейтнесс – принцессы, графини и баронессы. Вторая из них приходилась Е. П. Б. кузиной, а последняя была одной из её подруг детства. Принцесса с двенадцати лет страдала остаточными проявлениями гемиплегии (паралича одной половины тела – прим. переводчика), которая не давала ей до конца поднимать левую руку и полностью владеть левой ногой. За полчаса я вылечил обе её больные конечности. Графиня была очень глухой, однако после пятнадцатиминутного сеанса она могла слышать обычную разговорную речь и радовалась возможности наслаждаться музыкой на состоявшемся в тот же вечер концерте, чего уже не было многие годы. Третью леди я избавил от небольших проблем со спиной. Двадцать седьмого марта мы с Е. П. Б. выехали из Ниццы в Париж. На вокзале нас провожало много новых друзей.

 

Герман Шмихен. Портрет Е. П. Блаватской. 1884

 

В 9.30 мы добрались до Марселя, а в 11 часов вечера следующего дня прибыли в Париж. На вокзале нас встретили Мохини, доктор Турман (член Теософского Общества) и У. К. Джадж, который был в Париже проездом попути из Нью-Йорка в Индию. Они проводили нас во временные апартаменты по адресу Рю Нотр Дам де Шам, 46, которые леди Кейтнесс сняла специально для нас, и Е. П. Б. прожила в них три месяца. У нас постоянно толпились посетители, которые задавали много вопросов о нашем Обществе и его целях. На тот момент было уже открыто около 100 филиалов Общества, что составляет шестую часть от их нынешнего количества. Парижская пресса, всегда падкая на сенсации, отводила нам много места на страницах своих изданий, а журнал Виктора Гюго «Ле Раппель» (LeRappel) напечатал передовую статью «Буддийская миссия в Европу», занявшую целых три колонки.

 

Выяснилось, что в Париже живут наши старые албанские друзья, доктор Дитсон с супругой, и через несколько дней после нашего приезда мы с доктором Дитсоном решили вместе заглянуть к знаменитому целителю, Якову Зуаву. Об исключительных целительских способностях этого человека впервые стало широко известно во времена Второй Империи1, и в течение многих лет газеты Европы и Америки пестрели рассказами о творимых им чудесах.

 

Мсье Яков любезно нас поприветствовал и сказал, что наслышан обо мне как об основателе Теософского Общества и целителе. Он был подвижным, активным и полным нервной силы худощавым человеком среднего роста с короткой стрижкой, чёрными пронзительными глазами и чёрными усами. В застёгнутом сюртуке и безупречно чистом белье, он был одет во всё чёрное. Мсье Яков повёл нас в свою комнату для сеансов – длинное узкое помещение на цокольном этаже со скамейками вдоль стен. Он принимал в среднем по пятьдесят больных в день, и за двадцать лет его работы в этой комнате, должно быть, побывало около 300 000 пациентов. Меня сильно поразил его метод лечения. В назначенный час пациенты рассаживались на скамейках, а входная дверь запиралась. Вдруг в тишине в комнату торжественно входил Зуав и, сложив руки, вставал недалеко у двери. После минутной медитации он поднимал голову и подолгу глядел на каждого пациента, при этом его глаза очень внимательно всматривались в лицо каждого человека. Затем, начав со стоящего слева от него ближайшего больного, он вставал напротив него и пристально всматривался, словно пытаясь взглядом пронзить его тело. После этого он обычно касался какой-либо его части и спрашивал: «здесь?». Получив положительный ответ, он мог или что-то приказать, или сделать один-два пасса, или возложить свою руку на больное место. Затем он задерживал этого пациента или, отправив его, переходил к следующему. Иногда, глядя на больного, он качал головой и говорил: «Ничего не выйдет! Ступай!», намекая этим на то, что он ничего не может для него сделать, и ему следует удалиться. Расхаживая по комнате, он всегда оставался тихим, серьёзным человеком и производил неизгладимое впечатление. Редко бывая неудачливым, он совершал множество исцелений и в некоторых случаях просил своих пациентов вернуться на следующий день для дальнейшего лечения. При этом он не брал с них никакой платы, но продавал им свои фотографии и литературу, осуществляя этим своего рода лечебное воздействие. Являясь яркой личностью и довольно тщеславным человеком, он горько жаловался на мелочные преследования врачей и священников, которые докучали ему на протяжении всей его профессиональной деятельности. На тот момент я имел всего лишь пятнадцатимесячный опыт целительской работы (прошу учесть этот факт), и его метод лечения тогда сильно меня впечатлил своей эффективностью и простотой. Он представлял собой простое гипнотическое внушение и, в отличие от моего, не предполагал вливания в пациентов собственной жизненной силы целителя. Так, он сохранял бесстрастное молчаливое спокойствие, каким-то таинственным образом распознавал симптомы заболевания, бесшумно переходил от одних пациентов к другим, которые при этом радостно выражали свои чувства, получив на глазах у всех избавление от боли. Всё это в совокупности создавало сильную установку на выздоровление, которая подкреплялась его репутацией великого целителя, поэтому в тот момент, когда его указательный палец касался больного места, происходили спонтанные исцеления. Одно из непременных условий его успеха состояло в том, что он, как Мастер Обезболивания, каждым своим движением и поведением в целом должен был демонстрировать чувство абсолютной уверенности в себе. Его исцеления являлись проявлением коллективного самовнушения – могущественной силы, которая помогала генералу Буту и всем великим реформаторам «обращать в свою веру» тысячи и десятки тысяч людей. В действительности то, чем пользуется Армия Спасения, является одним из самых эффективных методов гипнотического воздействия в истории. Прошлым летом я видел, как этот доведённый до совершенства метод использовался самим Бутом в Эксетер-Холле. Тогда к семидесяти пяти субъектам, сидящим на «горячей скамье»2 («anxiousbench»), применялась система Брайда и Шарко.

 

Ритмичный бой больших барабанов в сочетании с выразительными музыкальными пассажами по эффективности оказался равным воздействию огромных тамбуринов Исса (Aïssouas), используемых при производстве леденящих кровь гипнотических феноменов.

 

На следующий день мы с доктором Дитсоном посетили другого целителя, спиритуалиста-медиума по имени Евгений Ипполит, который, как говорили, вылечил много людей, находясь «под контролем». Он был крупным человеком с желтоватым лицом. С его согласия я принялся его изучать и обнаружил, что он очень чувствителен к моему месмерическому воздействию. Окажись он моим пациентом, я мог бы избавить его почти от любого функционального расстройства за два-три сеанса. Затем мы выразили своё почтение ещё одному целителю, мсье Адольфу Дидье, брату очень знаменитого «Алексиса», чьи поразительные способности к ясновидению вошли в историю. Мсье Адольф только недавно вернулся в Париж на постоянное место жительства, до этого проведя много лет в Лондоне, где он использовал своё ясновидение в медицинских целях. Он дал мне адрес своего брата, и мы тоже его навестили, но не имели возможности лицезреть проявление его способностей.

 

Во дворце леди Кейтнесс и домах её друзей мы с Е. П. Б. стали участниками многих бесед и дискуссий, о которых её светлость рассказала в своей книге «Тайна веков».

 

 

____________________________

 

1 – период бонапартистской диктатуры в истории Франции с 1852 по 1870 годы – прим. переводчика

2 – американизм: место в церкви для кающегося грешника – прим. переводчика

 

 

 

 

 

 

ГЛАВА VIII

БОРЬБА В ЛОНДОНСКОЙ ЛОЖЕ ТЕОСОФСКОГО ОБЩЕСТВА

 

Пятого апреля я покинул Е.П.Б. и вместе с Мохини М. Чаттерджи сел на поезд, идущий в Лондон. В Лондонской Ложе назревал серьёзный конфликт между миссис Анной Кингсфорд, мистером Эдвардом Мейтлендом и их последователями с одной стороны и мистером Синнеттом и остальными членами Общества с другой. Яблоком раздора стала сравнительно более высокая ценность индийских учений по сравнению с христианско-египетскими, которые проповедовала миссис Кингсфорд. Поскольку от меня зависело, будет ли этот спор урегулирован, или члены Общества разделятся на два лагеря, я выслал из Ниццы циркулярное письмо всем зарегистрированным членам Лондонской Ложи с просьбой изложить свои взгляды на возникшую ситуацию в конфиденциальном ответном послании и отправить его мне в Париж. Эти письма я захватил с собой, чтобы прочитать их в поезде. Когда, читая письмо Бертрама Кейтли, я дошёл до отрывка, в котором он выражал глубокую уверенность в том, что Учителя устроят всё наилучшим образом, с потолка железнодорожного вагона, пролетев над головой Мохини, упало письмо. Оно предназначалось мне и было написано почерком К. Х., который давал полезные советы о выходе из трудной ситуации в Лондоне. По-видимому, это послание Учителя являлось точным ответом на сильную искреннюю мысль автора письма, которое я читал в тот момент. Мне бы хотелось, чтобы все члены нашего Общества обрели полную уверенность в том, что Великие Братья, которые стоят за нашей работой, внимательно следят за всеми теми, кто с чистым сердцем и бескорыстными помыслами отдаёт всю свою энергию нашему Делу. Что может больше ободрить, чем осознание того, что наш труд не напрасен, а устремления не остаются незамеченными?

 

Треволнения в нашей Лондонской Ложе, как это бывает в случаях подобных недопониманий, постепенно усиливались и, в конце концов, грозили привести к разрушению некогда гармоничной группы. Эта ситуация требовала, чтобы, по возможности, я положил ей конец, и это было моей главной целью поездки в Лондон. И если насчёт этого накануне у меня ещё оставались малейшие сомнения, то они были развеяны письмом, которое я феноменальным образом получил в своей каюте на борту «Шеннона» за день до того, как мы прибыли в Бриндизи. В нём говорилось следующее:

 

«Хладнокровно обуздайте все свои чувства, чтобы в этом западном хаосе вы могли совершать правильные действия. Обращайте внимание на свои первые впечатления. Ошибки, которые вы совершаете, связаны с неумением это делать. Не позволяйте ни вашим личным пристрастиям и привязанностям, ни подозрениям и антипатиям влиять на ваши действия. Как в Лондоне, так и в Париже между сотрудниками зреет непонимание, что ставит под угрозу интересы всего движения … постарайтесь устранить все недоразумения, какие вы там найдете, мягкими уговорами и призывами к чувству верности делу истины, если не Нам. Дайте всем этим людям понять, что у Нас нет фаворитов и привязанностей к определённым персонам, поскольку Нам лишь важны их добрые поступки на благо всего человечества».

 

В этом же письме прозвучала великая истина: «одним из самых важных следствий миссии Упасики (Е. П. Б.) является то, что она побуждает людей к самопознанию и искореняет в них раболепное отношение к кому бы то ни было». Как жаль, что некоторые её самые ревностные ученики не могли этого понять, поскольку не вкусили той горькой боли, которую довелось испытать всем нам из-за частых ярких проявлений недостатков её характера, и недоброжелатели, приняв их глупый вызов относительно её непогрешимости, сумели доказать обратное. Однако несмотря ни на что, она была великим человеком, которому мы в полной мере обязаны выразить свою благодарность, но не должны пытаться сделать из неё безупречную и непогрешимую богиню.

 

В борьбе, развернувшейся в нашем лондонском Филиале, мне пришлось иметь дело с образованной, умной и уверенной в себе женщиной, честолюбивой и эксцентричной. Она была уникальной личностью, считавшей себя предтечей новой религиозной эпохи, воплощением Гермеса, Жанны д'Арк и других исторических деятелей. Проанализировав мнения всех официально принятых членов Лондонской Ложи Теософского Общества, я выяснил, что, сравнивая её учения и учения индийских мудрецов, почти все делали выбор не в её пользу. И это не было связано с тем, что они по достоинству не оценили её замечательных качеств, просто они увидели, что у Учителей их больше. Вдобавок, она, вероятно, показалась им по английским меркам слишком властной. Естественно, прежде всего, я решил встретиться с самой миссис Кингсфорд, что и сделал. Я не могу сказать, что она мне очень понравилась, хотя я практически сразу же оценил силу её интеллекта и степень культурного развития. Однако в её представлениях о человеческих отношениях было что-то странное. Она сказала, что не испытывала чувства любви ни к одному человеческому существу. Так, когда она ожидала появления на свет своего ребёнка, ей говорили, что после родов она сразу же почувствует огромный прилив материнской любви, и в ней проснутся настоящие человеческие чувства. Но когда она увидела своего новорожденного ребёнка, её единственное желание заключалось в том, чтобы его скорее унесли с глаз долой! Тем не менее, она испытывала сильнейшую любовь к своей морской свинке, и в своей книге «Жизнь Анны Кингсфорд» мистер Мейтленд показал, словно в хорошем кинематографе, как его великая коллега брала маленького зверька с собой в различные поездки, осыпала его ласками и отмечала годовщину его смерти, как близкого родственника.

 

На следующий день должны были состояться ежегодные выборы руководства лондонской ложи, поэтому я не мог терять ни минуты. Я предложил миссис Кингсфорд организовать свой собственный отдельный Филиал, который бы назывался «Герметическим Теософским Обществом», предварительно обсудив этот вопрос с мистером Ч. К. Мэсси, искренним другом нас обоих. Это предложение было принято, и выборы прошли в дружественной атмосфере; мистер Г. Б. Финч был избран президентом, мистер Синнетт – вице-президентом и секретарём, а мисс Арундейл – казначеем. Собрание Ложи, как всегда, шло гладко, но внезапно было прервано сенсационным появлением Е. П. Б., которую я оставил в Париже. Оказалось, она срочно пустилась в дорогу, чтобы успеть на эту встречу. Партия «Кингсфорд-Мейтленд» заранее уведомила меня о том, что её члены не будут претендовать на переизбрание в ряды руководства Лондонской Ложи Теософского Общества, и перед моим отъездом подала мне официальное заявление об открытии нового Филиала, который я обещал поддержать. Девятого числа (апреля) в апартаментах мистера Мэсси состоялось собрание «Герметической Ложи Теософского Общества», которая фактически начала существовать с этого момента. Кроме миссис Кингсфорд, мистера Мейтленда, мистера Кирби и мистера Мэсси на нём присутствовала леди Уайлд со своими сыновьями, Оскаром и Уильямом, а также жена и дочери ныне покойного доктора Кенелли. Три вышеперечисленные женщины подали заявления о вступлении в новый Филиал и были в него приняты. Сопровождавший меня Мохини М. Чаттерджи выступил по этому случаю с превосходной речью.

 

В пасхальное воскресенье мы с мисс Арундейл и Мохини отправились в Вестминстерское аббатство, чтобы послушать очень известного проповедника, а затем перешли в Центральный Зал и казармы Армии Спасения. Мы единодушно отдали пальму первенства миссис Бут и другим выступившим за ней ораторам, отобрав её у напыщенного популярного священника аббатства, поскольку его бездушная и бессмысленная проповедь могла оживить своим теплом, пожалуй, только амебу, в то время как другие ораторы отличались пылким красноречием. Царство Небесное может облачиться в белые пояса и рясы только тогда, когда человек, который их оденет, будет, скорее, похож на «огненный протуберанец», чем на ходячий словарь с книжными штампами и риторическими фразами.

 

В моём дневнике записано, что с созданием «Герметической» группы волнения в старой Ложе полностью не улеглись. Большинство членов Общества пожелали обучаться в обеих группах и принадлежать обеим Ложам. Это привело к тому, что напряжение стало вновь нарастать, и мне пришлось ввести новые правила. Они не допускали членства в нескольких группах, запрещали одному и тому же человеку одновременно быть активным членом двух и более Филиалов, а в случаях двойного членства предписывали человеку избрать группу, в которой бы он предпочёл остаться. Однако эти правила грозили разрушить «Герметическую» Ложу. Поэтому после совещания с мистером Мэсси я предложил миссис Кингсфорд расформировать свою группу и собрать своих друзей в новом независимом обществе, в которое они могли бы беспрепятственно вступить, поскольку в этом случае «Герметическое Общество» станет внешней организацией и будет состоять с Теософским Обществом в таких же отношениях, как Азиатское, Географическое, Астрономическое или любое другое стороннее общество. На это через мистера Мэсси миссис Кингсфорд дала положительный ответ, и предложенный план претворился в жизнь. «Герметическая Ложа Теософского Общества» перестала существовать, родилось «Герметическое общество» с президентом миссис Кингсфорд и вице-президентом мистером Мейтлендом. Постепенно буря улеглась, и наши дела опять пошли в гору. Девятого мая состоялось первое собрание нового Общества, на котором меня попросили выступить, и я обратился к присутствующим с дружеским приветствием, пожелал всего доброго новому обществу и выразил ему свои симпатии.

Интерес к теософским идеям распространялся во всех слоях населения Лондона. Фактически начало этому положила книга мистера Синнетта «Оккультный мир», 250 экземпляров которой мистер Сэм Уорд (ныне покойный) распространил среди своих друзей. Эта книга была хорошо встречена несколькими литературными и общественными организациями, и можно было легко предвидеть рост нашего движения, который с тех пор и произошёл. К нам присоединилось много писателей, занимавших высокое положение в мире литературы, и много знатных особ. Я часто бывал на ужинах в компании крупных общественных деятелей. Одни производили на меня самое благоприятное впечатление, другие – прямо противоположное. В доме миссис Теннант я познакомился с сэром Эдвином Арнольдом, будучи приглашён вместе с ним на обед. Он сделал мне ценный подарок в виде нескольких страниц рукописного оригинала «Света Азии», который теперь является одним из раритетов адьярской библиотеки. У миссис Блумфилд Мур мы с мистером Синнеттом встретились с Робертом Браунингом и говорили с этим мастером слова о теософии. У графа Рассела в Оксфорде я остановился на ночь, а у лорда Бортвика, члена Теософского Общества, гостил две недели в его Шотландском имении. Один раз я обедал за одним столом с управляющим Королевским Двором и знаменитым генералом, другой – с одним из величайших современных художников. И повсюду темой разговоров была теософия: её популярность возрастала. Однако охлаждение интереса к ней было уже не за горами, но пока в Европе его никто не предвидел, поскольку ему было суждено начаться в Мадрасе. Его заказчики – шотландские миссионеры, а исполнители – горделивые Куломбы. Мы очень скоро откроем эту главу нашей истории, но сейчас мы вспоминаем события апреля 1884 года, поскольку сильнейшая буря разразится только через несколько недель.

 

Перевод с английского Алексея Куражова

 

 

08.12.2017 15:19АВТОР: Генри С. Олькотт | ПРОСМОТРОВ: 1346




КОММЕНТАРИИ (0)

ВНИМАНИЕ:

В связи с тем, что увеличилось количество спама, мы изменили проверку. Для отправки комментария, необходимо после его написания:

1. Поставить галочку напротив слов "Я НЕ РОБОТ".

2. Откроется окно с заданием. Например: "Выберите все изображения, где есть дорожные знаки". Щелкаем мышкой по картинкам с дорожными знаками, не меньше трех картинок.

3. Когда выбрали все картинки. Нажимаем "Подтвердить".

4. Если после этого от вас требуют выбрать что-то на другой картинке, значит, вы не до конца все выбрали на первой.

5. Если все правильно сделали. Нажимаем кнопку "Отправить".



Оставить комментарий

<< Вернуться к «Ученики и последователи Е.П. Блаватской »