А. Анненко
о ситуации в Рериховском Движении
(письмо друзьям от 23 октября 2006 года)
Уважаемый N*,
вместе с Вашей просьбой о публикации моего «письма-статьи», я получил аналогичные от многих из тех, кому послал его. Конечно, содержание его выходит за рамки частной переписки. «Многие, кто следуют Учению, думают именно так, как написано в письме, но хранят молчание по разным причинам, – написал мне один из авторитетных для меня рериховедов. – Главное, о чем Вы пишете – единение и сотрудничество…» Я бы добавил – и доброжелательность.
Мне кажется, что содержание Вашего сайта свидетельствует о стремлении к тому же. Поэтому со сделанными мною незначительными изменениями, Вы можете опубликовать его...
Для чтения в свободное время
Дорогие друзья, (...) и все, кого я, прошу прощения, не назвал, но с кем встречался во время своей поездки в Санкт-Петербург и Москву в первую декаду октября!
Я назвал здесь только тех, с кем имею честь быть знакомым и очень давно (например, с Людмилой Васильевной с октября 1976 года) и основательно, а также с кем был знаком заочно, а познакомился только сейчас. С Даниелем Энтиным меня познакомили вторично. Первый раз на конференции в МЦР в 1996 году Людмила Васильевна, а в этом — на конференции в Музее Востока — Ольга Владимировна. Я рад, что после долгого перерыва директор Нью-Йоркского Музея Рерихов вновь побывал в России, и благотворное сотрудничество рериховедов получило новый импульс. С хорошим человеком готов знакомиться при каждой встрече.
Посмотрите еще раз на небольшой перечень имен и фамилий, в котором я обозначил только тех, с кем я виделся во время короткой поездки. Наверное, у кого-то он мог быть больше, но и этот показывает – какая большая сила стоит за простым перечислением участников рериховского движения.
Всем Вам я предлагаю свои размышления, заметки, вызванные этой поездкой, под условным названием…
Праздник, который всегда с нами...
Порой мы сетуем на отсутствие единства, раздаются призывы к какому-то организационному слиянию «рериховцев». На самом деле все мы уже объединены общим устремлением к тем идеалам, которые так ярко, вдохновляюще и жизненно вошли в повседневность каждого из нас после соприкосновения с Рериховским миром. К сожалению, порой лишь организационные структуры («рериховские» офисы) разделяют нас. По моему глубокому убеждению, не существует единых «команд» в рериховском движении. Любая из них (например, МЦР) – своеобразная «лодка», в которой есть и «рулевой», и «гребцы», и «пассажиры», но «экипаж» состоит из отдельных личностей, взгляды и понимание которых «задач текущего момента» далеко не всегда совпадают с взглядами и пониманием руководителя «команды».
Я уверен, что всех соединяет глубокое уважение, душевная благодарность, сердечное отношение к тому необъятному явлению, которое именуется – Рерих. Вместе с тем, это объединяющее начало не отменило и не отменяет глубоко индивидуальный подход любого из нас к пониманию приоритетов Державы Рериха. Каждый из нас по мере сил стремится внести свой вклад в познание Рериховского мира, но, по определению, наши индивидуальные действия не всегда могут встречать единогласное одобрение. Это нормально, это – полнокровная жизнь. Все – хорошие люди, но не все наши действия оказываются хорошими для всех.
При этом каждый из нас вправе высказывать своё мнение, повторю – высказывать своё мнение, а не «бить по своим». И никому не дано право считать себя выразителем истины в «последней инстанции». А особенно тем, кто по должности оказывается у рычагов воздействия на рядовых «рериховцев». В общем-то, кажущееся приобретение такого «права» это уже личная трагедия человека, это уже мышление не «по-рериховски». Николай Константинович часто вспоминал Куинджи, который если ругал, то затем говорил: «Впрочем, не огорчайтесь, ведь пути искусства широки – и так можно!».
К сожалению, возгласы «Не можно!», «Не пущать!» стали правилом для отдельных руководителей рериховских организаций. При этом превратно понимаемую ими «защиту» Рерихов они выносят на суд так называемого общественного мнения.
Мне уже приходилось отмечать, что больше всего вреда имени и делу Рерихов в последнее время наносится деятельностью странной «группы защиты» МЦР, возглавляемой ответственным секретарем МЦР, профессором В. В. Фроловым. Понятно, что создание её стало возможным на «теоретическом» фундаменте, воздвигнутом Л. В. Шапошниковой. До последнего времени мне всё хотелось надеяться, что «Фокус» Людмилы Васильевны делает свита. Но встреча с ней 11 октября, а также её эксклюзивная статья для газеты «Содружество» (№ 20-21, октябрь 2006 г.), позволяют сделать окончательный диагноз: «отмашку» кампаниям, в которых «рериховцы» делятся на «чистых» и «нечистых» даёт Людмила Васильевна, которая всерьез утверждает, что «критика МЦР перешла в позицию «против Рериха». Более того, она добавляет, что «нападки на директора Музея – признак несогласия с решением самого С. Н. Рериха» (Л. В. Шапошникова, первый вице-президент Международного Центра Рерихов, генеральный директор Музея имени Н. К. Рериха, академик РАЕН И РАКЦ, заслуженный деятель искусств РФ. «"Рериховцы" против Рерихов» - «Содружество», с. 11)!
Раньше только намекала на свою «избранность», а теперь открытым текстом. Причем впервые она также открыто обнародовала имена главных, по её мнению, фигур Рериховского движения – «без двух упомянутых в письмах «преступников» (имеются в виду Л. В. Шапошникова и Б. И. Булочник – А. А.) вряд ли бы состоялся общественный Музей имени Н. К. Рериха» («Содружество», с. 11)! А, следовательно, по убеждению автора, обмелело бы и Рериховское движение…
И вот с этого места, как говорит сатирик Шендерович, нужно поподробнее. Рериховское движение, если о нём судить по шумихе в прессе, по «кампаниям» в защиту Рерихов, по приближенности руководства МЦР к административным «верхам», якобы направляется руководителями МЦР. Редактор «Содружества» Светлана Петровна Синенко даже над сообщением ИТАР-ТАСС и Указом Президента Российской Федерации о награждении Л. В. Шапошниковой орденом Дружбы умудрилась дать общую «шапку» – «Посвящается Держательнице Ключа от врат во Вселенную Мастера»! Тем самым «раскрыла глаза» Президенту и безвестному составителю «тассовки» на то, кому предназначен орден. А широкой рериховской общественности дали еще раз понять, у кого в руках ключ и кто решает – отмыкать или замыкать…
Да, рериховское движение без МЦР будет менее полноводным. Несомненно, что дар Святослава Николаевича бесценен. Но значит ли это, что передача наследия Рерихов из Индии на Родину не состоялась бы, если бы в поле зрения Святослава Николаевича не оказалась Людмила Васильевна, «человек деловой», как он написал в письме Р. Б. Рыбакову? Значит ли, что нахождение «при наследстве» имеет определяющее значение?
Во-первых, все основные составляющие ДУХОВНОГО наследия к 90-м годам уже были переданы, во-вторых, передача состоялась бы и без Людмилы Васильевны, в-третьих, деятельность нынешнего руководства МЦР не оказывает определяющего влияния на Рериховское движение.
С. Н. Рерих написал письмо еще во времена Советского Союза, когда общественные организации, на которые он ссылается (Советский фонд культуры, Детский фонд) не могли существовать без государственного благословения и материальной поддержки (в случае с Советским фондом Рерихов без благословения супругов Горбачёвых и полугосударственного Советского фонда мира). Еще при жизни Святослава Николаевича произошли коренные перемены в государственном и административно-экономическом устройстве России. «Деловой человек» Людмила Васильевна встретила не менее делового Бориса Ильича Булочника, который по достоинству оценил возможности вложения имеющихся у него средств. Сохраняя формально наименование «общественный» двое «преступников», по собственному ироничному выражению Людмилы Васильевны, создали своеобразное ЗАО («закрытое акционерное общество»). Все годы существования только подтверждают, что «общественный» статус не более, чем терминологическое прикрытие деятельности авторитарной организации. Вход во «врата» которой открывается лишь «ключом» личной преданности или хотя бы внешней лояльности к «генеральной линии» руководства. Во всяком случае в любой общественной организации любые должности являются выборными, а не полученными в результате сомнительных прав на «доверие».
К сожалению, стоит кому-то хотя бы в своих исследовательских работах рериховской тематики выйти за обозначенные пределы, как раздаются окрики: «Не можно!» (любимое выражение моего бывшего «соседа», старовера Карпа Осиповича Лыкова, описанного Василием Песковым в «Таежном тупике»).
Например, еще в 1999 году исследователь Владимир Росов вначале представил на обсуждение научной и широкой общественности в докладах в Институте востоковедения РАН и Доме журналиста, а затем опубликовал статью «Маньчжурская экспедиция Н. К. Рериха» («Ариаварта», №3. СПб, 1999), в которой, вместе с публикацией большого массива ранее неизвестных документов, высказал мысли, которые, как он написал в заключение, «являются предварительными или заявочными» (с. 52).
Эти мысли и факты подверглись обсуждению и критике. Появление фундаментальной книги (В. А. Росов. «Николай Рерих. Вестник Звенигорода», СПб, 2002-2004 гг.), в которой автор на основе впервые опубликованных многочисленных документов из ранее недоступных архивов предложил своё понимание событий, связанных с «Русско-Американскими экспедициями Н. К. Рериха в Центральную Азию», однозначно перевело его в разряд «нечистых» по классификации руководства МЦР. Тем не менее, в 2005 году В. А. Росов защитил докторскую диссертацию на ту же тему. Причем надо отметить, что диссертант, к чести его, не стал ради благополучного прохождения защиты диссертации, сглаживать свои выводы, имеющие в том числе и политические аспекты. Громадный объем исследовательской работы, следование фактам, последовательность изложения привели к единогласному голосованию «за».
Естественно (хотя правильнее писать – «неестественно»), «группа защиты» МЦР бросилась в атаку, чтобы не допустить утверждения этой докторской диссертации. И здесь мы подходим к тезису о том, что никакой Кураев, Минутко или Шишкин не наносят больше вреда именам Рерихов, чем руководство МЦР, организуя «защиту» их имен. Они устраивают авторам такой «пиар», привлекают к ним такое внимание, что тем только остается благодарить «защитников» из МЦР.
В случае с исследованиями В. А. Росова совсем другое дело. Здесь намеренно вульгаризируются выводы автора, лицемерно заявляется, что его работы не учитывают документов из архивов МЦР, хотя многие из них приводятся со ссылками на подлинники, а не копии из МЦР, безапелляционно заявляется, что «В. А. Росов просто не проник в суть миропонимания Рериха и не осознал всю глубину идей выдающегося мыслителя». Я цитирую строки из статьи «Культура, не политика… К вопросу о неудачной диссертации о Николае Рерихе» («Литературная газета», 20-26 сентября 2006 года, с. 14). Она подписана – «В. Тугужекова, доктор исторических наук, профессор Ю. Павлов, доктор философских наук, профессор В. Фролов, доктор философских наук, профессор».
Из содержания статьи следует, что не В. А. Росов, а авторы проникли и осознали всю глубину…
Между тем, уже само название статьи «Культура, не политика…» вызывает вопрос: «Ну и что?». А подзаголовок показывает, что авторы основывались на эмоциях, но не анализе. Диссертация написана не «о Николае Рерихе», а о конкретных экспедициях.
И здесь большая доля ответственности за содержательную сторону статьи падает на одного из авторов – Валентину Николаевну Тугужекову, директора Хакасского научно-исследовательского института языка, литературы и истории в Абакане, доктора исторических наук. В отличие от соавторов – докторов философских наук. Хотя её научные интересы не связаны с темой диссертации, я знаю её, как маститого учёного, увлеченного и искреннего пропагандиста Рериховского наследия. Осенью прошлого года, например, во многом благодаря ей, в ХакНИИЯЛИ прошла «региональная научно-общественная конференция, посвященная 70-летию Пакта Рериха и Знамени Мира», изданы материалы. Купив в МЦР газету «Содружество», в которой перепечатана статья из «ЛГ», я с удивлением увидел подпись Валентины Николаевны. Поскольку мы давно знакомы, вернувшись в Абакан, я встретился с ней.
Меня интересовало, зачем она вступила в спор на тему, не входящую в сферу её непосредственных научных интересов.
« — Мне они сначала принесли автореферат докторской Росова, - сказала Валентина Николаевна. - Я написала отзыв. Я считаю, что он не прав. Он обвиняет Рериха в предательстве, в связях с органами госбезопасности, в том, что у него великодержавная идея, он создал общества в политических целях. Он рассматривает его с политической точки зрения. А я-то Рериха вообще не рассматриваю с точки зрения политики, только с точки зрения культуры…
— Валентина Николаевна, Вы путаете Росова с Шишкиным…
— Почему? У меня автореферат Росова…
— А причем здесь органы госбезопасности?
— Не знаю. «Литературку» я не читала, что там?
— Три автора, Вы…
— Фролов…
— Да. Фролов, Павлов. То, что Вы написали отзыв в ВАК – Ваше абсолютное право, как учёного… Но статью…
— А статью, видите как, они мне принесли, мне было некогда и…
— Вы всё время говорите – «они». Это наши «рериховцы», ориентированные на МЦР?
— Ну, конечно, я с ними сотрудничаю. Текст статьи у меня есть. Я просто не вникала. А что я там подписала? Автореферат я внимательно прочитала, на тот момент написала отрицательный отзыв, потому что он Рериха обвиняет в политических амбициях…
— Он не обвиняет, а высказывает своё мнение на основе многочисленных документов…
— Но я смотрела бюллетени ВАК, наверное, он защитился… Статью, когда мне принесли, я подписала, глубоко не вникая. Хорошо, что Вы сказали, статью я прочитаю. Они мне сказали: « В защиту Рериха…»
— «Они» всегда говорят: в защиту Рериха. А на самом деле такая защита наносит только вред…
— Ребята пришли, я подмахнула. Потому что я Фролова знаю, как уважаемого философа, знаю по публикациям. Я уважительно отношусь к Фролову, я подписала, потому что там уже стояла фамилия – «Фролов». А он возглавляет защиту Рериха, видите как. А куда эта статья я и не знала.
— В этом-то вся беда. Можно писать отзыв в ВАК. Но зачем выносить искаженные суждения в массовую печать?
— Этого я не знала.
— Валентина Николаевна, нужен был доктор исторических наук.
— Возможно. Я уважительно очень отношусь к Шапошниковой, знаю о борьбе за наследие, которая идёт, я всё знаю…
— Валентина Николаевна, согласитесь, что такие споры должны идти академическим путём. Написал Росов два тома, в котором изложил свою концепцию, пожалуйста, пусть Фролов напишет два тома, в которых выдвинет своё видение тех же событий, но зачем за два дня до утверждения в ВАКе публиковать статью в «Литературке»?
— Я писала отзыв на автореферат диссертации Росова, статья в «Литературке» – это не моя инициатива…»
Прошу прощения за, может быть, длинное цитирование. Но зато нет нужды комментировать разговор в служебном кабинете директора ХакНИИЯЛИ У меня нет никаких оснований сомневаться в искренности Валентины Николаевны Тугужековой, уважаемого учёного из Хакасии. Но есть все основания считать, что сеть отделений МЦР, в том числе и у нас в Хакасии, используется руководством МЦР в своих целях.
В данном случае, для придания достоверности статьи. Но, оказывается, историк к статье отношения не имела, и остается лишь философский пафос. Нет никаких сомнений и в её «организованном» характере*.
Самое серьезное в статьях для массового читателя – кто же преподносит общественному мнению Н. К. Рериха в искаженном виде? Кто называет Н. К. Рериха «авантюристом от политики» – Росов или авторы?! Кто называет Н. К. Рериха – «банальный путешественник и коммивояжер неких коммерческих проектов», кто сводит цели деятельности Н. К. Рериха «к банальному культуртрегерству и идее некоего восточного деспота, попытавшегося создать государство в Центральной Азии»? Вовсе не В. А. Росов, в исследованиях которого нет таких ярлыков. Об этом интеллигентные читатели «Литературной газеты» узнают из статьи уважаемых профессоров.
Мне, журналисту с сорокалетним стажем, лауреату конкурса журналистского мастерства Союза журналистов России этого года, крайне занимательно было прочитать такой изгиб мысли авторов – «диссертант попытался исследовать исключительно идейно-политическую деятельность Н. К. Рериха, в которой он никогда не участвовал»?! Во-первых, как можно исследовать то, чего, по мысли авторов, нет? Даже идей Н. К. Рериха? А, во-вторых, слово «исключительно» - исключительная фантазия авторов, не заметивших массив документов, впервые введенных В. А. Росовым в научный оборот. И этих документов, на мой взгляд, хватило бы на несколько докторских.
Явным лицемерием отдаёт пассаж «группы защиты» о том, что «В. А. Росов этих документов из архива МЦР не изучал и не стремился это сделать…» В этот архив допускаются только «свои». М. Дубаев даже поблагодарил МЦР «и лично» вице-президента Л. В. Шапошникову в книге «Харбинская тайна Рериха» за изучение, но все равно получил выговор, поскольку не принес рукопись для «утверждения» в МЦР. А «выволочку» за то, что «автор полностью проигнорировал Живую Этику…» следует объяснить совершенным непониманием предмета исследования диссертации.
Если, как заявляют неизвестные настоящие авторы «В. А. Росов упорно игнорирует практически все, что было написано самим Н. К. Рерихом, членами его семьи» (как это возможно в реальности?!), то, что знает о деятельности семьи Рерихов «группа поддержки», заявляя: «Н. К. Рерих, как и другие члены его семьи, никогда не занимался политикой»? Неужели никакого отношения к политике не имели, например, контакты с советскими властями, письма к президенту САСШ? Или, например, покупка харбинской газеты «Русское слово» для РОВС? Определяющие мотивы этих действий не сводятся к сугубо политическим, но заявлять, что Н. К. Рерих никогда не участвовал в идейно-политической деятельности, значит повторять известное выражение – «этого нет, потому, что этого не может быть никогда»…
А разве Пакт Рериха – не политическое деяние? Не утверждение Культуры политическими средствами? Авторы назвали свою статью «Культура, не политика…» В таком случае, как они «классифицируют» межгосударственное соглашение, когда волей Н. К. Рериха главы государств подписали политическое соглашение, легитимное и актуальное и в настоящее время, известное, как Гаагская конвенция о защите культурных ценностей в случае вооруженного конфликта, подписанное большинством стран мира?!
Несколько слов о соблюдении элементарных научных требований. Конечно же, «группа защиты» в качестве образца приводит сочинения Л. В. Шапошниковой. И сетует, что В. А. Росов проигнорировал книгу Л. В. Шапошниковой «Великое путешествие. Кн. 1. Мастер». Но что мог почерпнуть здесь исследователь, например, для освещения событий Маньчжурской экспедиции? Ей посвящено чуть больше 20 страниц из 615. Документальная база, использованная ранее при написании предисловия к 1 тому «Листов дневника» (М., 1995), основывалась на опубликованных произведениях Н. К., статье участника экспедиции Н. В. Грамматчикова, опубликованной в газете «Рассвет» (Чикаго) в 1936 году и перепечатанной в сб. «Держава Рериха» (М.,1994 г.), воспоминаниях Н. В. Грамматчикова, записанных мной и содержащихся в его письмах ко мне в 1977-78 годах.
В 1982 году, когда мы с Кириллом Беликовым были в гостях у Л. В., она мне, между прочим, сказала, что встретила записанные мной воспоминания Грамматчикова в архиве П. Ф. Беликова и не возражаю ли я, если она их использует. Ясно, что возражений не могло быть. Использовала Людмила Васильевна их весьма своеобразно и до сей поры мне не было нужды об этом говорить. Статья Грамматчикова «О Н. К.», просмотренная им по моей просьбе и незначительно исправленная спустя сорок лет, была послана мной П. Ф. Беликову в машинописном виде вместе с подробнейшими письменными ответами Н. В. Грамматчикова на мои вопросы. И если бы Л. В. соблюдала «элементарные научные требования», то сослалась бы на истинное происхождение воспоминаний, которые она опубликовала первой, присвоив себе приоритет. При этом она сделала ссылку на придуманную рукопись «Грамматчиков Н. Воспоминания о Н. К.» из архива П. Ф. Беликова. Так что требования о соблюдении научной добросовестности авторам статьи надо адресовать тому, кто рядом.
Что же касается содержательной стороны Маньчжурской экспедиции, то В. А. Росов как раз отдал должное своим предшественникам-исследователям (в том числе Л. В. Шапошниковой и мне), но на фоне введенных им в научный оборот документов предшествующие уже выглядели лишь как подступы к теме. В том числе и 20 художественно-документальных страниц Л. В. Шапошниковой.
К чести исследователя надо отметить, что и своё исследование он не рассматривает, как ставящее точки над i. Оно, несомненно, не свободно от недостатков. Но проведенные им исследования позволяют вновь убедиться, что мы стоим лишь на первоначальном этапе познания явления – Держава Рериха. И каждый новый исследовательский шаг можно только приветствовать.
Идея «Просвещенного Государя» всегда существовала. Другое дело, что современникам трудно оценить действия великих людей по существу. Это ярко показывает оценка взаимоотношений Н. К. со спецорганами Советской России. В общественном сознании «дорогих россиян» до сих пор существует представление об ОГПУ-НКВД-КГБ, как всемогущей, всесильной организации, которая подчиняет любого, входящего в соприкосновение. И оно получило яркое воплощение в сочинениях г. Шишкина и его оппонентов из МЦР. Но для деятеля планетарного масштаба, каким был Н. К. Рерих, то же ОГПУ было всего лишь одной из подручных организаций, которая могла быть использована в определенных условиях. Со временем станет ясно, что это ОГПУ было «агентом» Н. К. Рериха, а не наоборот. Также и в случае с «образованием» государства. Н. К. Рерих смотрел сверху, но не упускал из виду возможности, варианта, когда в конкретной исторической обстановке проявятся условия для претворения в жизнь высоких идеалов на уровне реальных государственно-административных образований.
В. А. Росов в своем исследовании призывает нас подняться до понимания Н. К., как истинного Вождя Культуры, Деятеля планетарного масштаба, который в своем утверждающем шествии может использовать и “низкие” политические, государственные структуры. Еще не наступило время, чтобы в полной мере оценить весь массив материалов, ставший нам известным благодаря исследованиям В. А. Росова. Я думаю, что этот массив в чем-то ошеломил самого исследователя и он не совсем точно расставил акценты в деятельности Н. К. в рассматриваемых обстоятельствах. Но глупо отрицать его заслугу в создании научного пространства исследования этих обстоятельств.
Более того, он совершил прорыв в понимании многомерности жизненного пути Н. К. Рериха. Уж кто-кто, а он всегда стремился не только провозглашать идеи, но и воплощать их в жизнь. “Оппоненты” же, на уровне своего кругозора, увидели лишь то, что вошло в противоречие с их нынешними представлениями, возведенными в догму.
Столетия фигура Леонардо да Винчи вызывает неоднозначные оценки. А у нас появляются авторы статьи, которые уже успели осознать “всю глубину идей выдающегося мыслителя”, Н. К. Рериха, практически нашего современника. Как тут не вспомнить строки Н. Асеева, посвященные Н. К. Рериху: “Не нашим поколением, быть может, грядущими – исполнен будет он”.
Ведь проблема не в вопросе о “неудачной” или “удачной” диссертации. Проблема в праве исследователя на познание, на самостоятельность. В публикациях МЦР часто приводятся слова П. Ф. Беликова: “Когда мне было лет тридцать, я думал, что могу много сказать о Рерихе, и стремился к этому. Жизнь сложилась так, что вышел я на профессиональную арену с чувством, что теперь-то я могу сказать о Рерихе так как надо, когда был на исходе пятый десяток лет. А теперь, когда мне на исходе шестой десяток, я гадаю – сумею ли я до конца жизни вообще сказать о Рерихе то, что нужно и так, как нужно…”.
Уже этих слов достаточно, чтобы понять, что наши знания о Рерихе находятся лишь на начальной стадии. Чем больше будет расти наш шар знаний о Рерихе, тем больше у него будет точек соприкосновения с неизвестным. Любые окрики – “Не можно!” по меньшей мере не конструктивны.
Существенно также, что писал мне Павел Федорович 22 декабря 1978 года дальше: “…Мой пример, конечно, не эталон. Наоборот, он большое исключение, подготовленное какими-то скрытыми от меня самого кармическими следствиями. Вы подготовлены к реализации замыслов и устремлений гораздо лучше, и Вам совсем незачем ждать такой реализации много лет…” (Цит. по подлиннику письма)
Я рассматриваю это обращение Павла Федоровича “Вы”, как обращение ко всем исследователям, занимающимся Рериховским наследием. Тридцать лет назад, в 1976 году, именно он открыл тему, сделав доклад “Последняя научно-исследовательская экспедиция Н. К. Рериха” на “Рериховских чтениях” в Новосибирске. Уже тогда П. Ф. Беликов говорил, в частности, о таких понятиях, как “политические симпатии Н. К. Рериха” (см. “Рериховские чтения”, Новосибирск, 1976, с. 96).Я уверен, что он был бы только рад появлению работ В. А. Росова, открывающих новые возможности познания, и уж, Боже упаси, явно не стал бы инициатором подобной статьи. О книге в “ЖЗЛ” он всегда говорил, что старался сделать так, чтобы было возможно дополнить, но не перечеркнуть.
В свое время, приглашая меня работать в МЦР, Людмила Васильевна убеждала меня, что ей тяжело, ей нужны сотрудники, «прошедшие школу Беликова». Мне, прошедшему «Рериховские университеты» Павла Федоровича, искренне хотелось ей помочь. Но в кратчайшее время было дано убедиться, что разговоры о следовании в МЦР традициям П. Ф. Беликова всего лишь слова.
Если за 15 лет существования МЦР можно говорить о какой-то «школе», то это школа административного воспитания сотрудников, как в аппарате МЦР, так и в сети организаций, ориентированных на МЦР. Идеологическим вождем является Людмила Васильевна, действия которой напоминают образ комиссарши из «Оптимистической трагедии», которая перешагивает через судьбу любого человека во имя своеобразно понятой идеи. А уж «зеленые», чистые, ищущие «сделать жизнь с кого» юные создания, потенциальные последователи Рерихов, не интересуют её совсем. Как «деловой человек», взявшись за организацию Рериховского центра, она взяла на вооружение те же методы, которые применяла при руководстве ячейкой КПСС или при строительстве жилищного кооператива. Получив должность, получила и дивиденды, заключающиеся, например, в том, что целые отделы стали работать на публикации, выходящие под её именем.
При этом фактически предала забвению основополагающие принципы деятельности центра. Насколько он «общественный» я уже говорил. Но ярче всего это видно, если мы вспомним слова Святослава Николаевича, что «центр видится мне и как научное учреждение». За 15 лет существования из стен МЦР не вышло ни одного самостоятельного научного исследования ни его сотрудников, ни сотрудников «со стороны» (я ставлю в кавычки это выражение, поскольку по мысли Святослава Николаевича центр должен был явиться координирующей организацией и исследователя рериховской темы «со стороны» не может быть по определению). Выходят только пухлые фолианты «политрука», которые оседают на полках руководителей «эмцеэровских» организаций. Кстати, предполагаю, что через десятилетия будет цениться фотоальбом «От Алтая до Гималаев» (М.,1987), замечательное произведение Людмилы Васильевны, созданное ею несмотря на трудности того времени, в пору искреннего воодушевления и отражающее подлинные чувства, подавленные затем внешними наслоениями. Нынешняя выставка этих фотографий в Музее МЦР – великолепна.
Говорить же о существовании «школы Шапошниковой» в исследовательском плане нет оснований. Как умные люди, соратники Людмилы Васильевны, не могут не понимать, что они не самостоятельны ни в научном плане, ни в общественном. Кто-нибудь слышал выступления научных сотрудников МЦР «на стороне» или читал их публикации в «чужих» изданиях? Они делают порученное дело, но живут, понимая это, с раздвоенным сознанием. С тяжелой руки Людмилы Васильевны распространилось духовное приспособленчество, когда в цене должность в «рериховском офисе», близость «к верхам». Каждый год руководителей собирают для того, чтобы они осознавали это. «Чужие» на конференциях «не ходят».
Что «эмцеэровцы» будут делать, если Борис Ильич прочитает книгу Росова, она ему понравится, и он пригласит Владимира Андреевича возглавить МЦР?
Я не собирался говорить об этом, но логика моего письма требует, сказав «А», сказать и «Б» - почему же так происходит? Почему любые самостоятельные шаги (та же диссертация Росова) вызывают «хищный оскал собственника»?
Мне не легко дался этот «окончательный диагноз» в силу моей непреходящей человеческой симпатии к Людмиле Васильевне, общения на протяжении тридцати лет. Если в 1998 году, написав ей откровенное личное письмо я говорил о том, что она не прошла испытания властью, и еще надеялся на что-то, то сейчас я могу к этому добавить, что именно к ней должны быть обращены слова авторов из «Литературки». Она оказалась «не на высоте нравственных идей Н. К. Рериха».
Миф о её особых, доверительных отношениях со С. Н. Рерихом является плодом её несомненного литературного таланта и стараний окружения. И об этом надо прямо сказать сейчас. Всего два примера. Возьмем, так называемые «записи из дневника», опубликованные в статье Н. Дардыкиной «Тень во плоти. Повесть о том, как индианка Мэри очаровала наше правительство» («Московский комсомолец», 1994, 30 апреля). «Передо мной. – пишет Н. Дардыкина, - толстая рукописная книжка – дневник Людмилы Васильевны Шапошниковой, который она вела в Индии в Бангалоре в трагические дни перед кончиной Святослава Николаевича».
Прочитайте опубликованные выдержки из «дневника».
28 января, четверг. Побывав в больнице, автор немедленно отправляется в имение, где обнаруживает, что нет многих картин. «Где остальные? – спросила я Мэри. – Все на месте, - нагло ответила она. – Да, да, - подтвердил Кумар. И тогда я поняла все: эти двое завладели наследством С. Н.»
«29 января, пятница… Опять разговаривала с женщиной, близкой С. Н. Она подтверждает самые худшие мои опасения: Мэри практически ограбила стариков. Сделала это в последние полгода…» «30 января, суббота. Его не стало в 4 часа 45 минут после обеда… Мэри рыдала у меня на плече…» «31 января, воскресенье… Завещание так и не было вскрыто. Спецрейс отменили. Мэри выиграла…»
Я намеренно ставлю в кавычки слово «дневник». Страшная дилемма. Или до и после кончины Святослава Николаевича Людмилу Васильевну волновали лишь деловые вопросы, которые она фиксировала. Или эти записи сочинены позже, когда лучшая подруга её – Мэри Пунача – сыграла не ту роль, о которой была совместная договоренность.
Другой пример. Нет ничего более далекого от реального Святослава Николаевича, чем тот образ, который рисует Людмила Васильевна, с целью создания впечатления особо доверительных отношений. Приведу одну цитату:
«В один из дней его визита в 1984 году я пришла к нему в гостиницу «Советская» (он звонил и просил прийти). Святослав Николаевич сидел на диване, и мне показалось, что он чем-то взволнован. Я спросила, в чем дело. Он посмотрел на меня, и я увидела в его глазах всплески какой-то глухой боли. «Связь с Учителем у меня, - сказал он, - до сих пор продолжается. Вы же сами хорошо об этом знаете». – «Что-то случилось?» – спросила я. « Что же Вам сказать… Сюда ко мне приходят самые разные люди, и некоторые из них пытаются высказывать свои суждения. Вот и на этот раз так же». – «Не обращайте внимания, Святослав Николаевич, - сказала я. – На чужой роток не накинешь платок.» – «Да, да, - улыбнулся он, - - но иногда бывает очень больно». Кем-то из посетителей, видимо, было высказано сомнение в его связи с Великими учителями…» (Л. В. Шапошникова. Вестник Красоты. – В сб. «100 лет со дня рождения С. Н. Рериха», М., 2005, с. 65-66).
Эта сцена, правдоподобно нарисованная Людмилой Васильевной, рисует совершенно искаженный образ мудрого человека. Всем, кто имел счастье непосредственного общения со Святославом Николаевичем, представить, что он испытывал «глухую боль» от высказанных суждений, что ему было «больно» от «сомнений», совершенно невозможно. Мне понятна дата (1984), использованная Людмилой Васильевной, понятна цель её якобы «видений» в глазах Святослава Николаевича, авторских «догадок» о том, что «суждения» имели в виду «его связи с Великими Учителями». Но надо же знать меру!
Тем более, что чуть ранее, в этом же выступлении, она говорила: «В своих взаимоотношениях с людьми, в частности, со мной, он никогда, ни словом, ни намеком, не давал понять, личностью какой духовной высоты он сам является» (там же, с. 64). А через пять минут противоположное!
(Боюсь, Людмила Васильевна, что по Вашему примеру мы когда–нибудь прочитаем воспоминания С. П. Синенко или А. В. Стеценко:
«Однажды я застал(а) Людмилу Васильевну, сидящей в кресле, непривычно озабоченной, явно опустившей руки. Мне показалось, что присущая ей энергия покинула её. Я спросил(а), в чем дело. Она посмотрела и я увидел(а) в её глазах страдание. «Вы же, как продолжатель(ница) моего дела, знаете, что я являюсь Фокусом рериховского движения в стране и мире…» «Что же произошло?» «Я прочитала письмо Анненко, который высказал своё мнение…» «Не берите в голову, Людмила Васильевна, всем нам известно, что только Ваше мнение единственно верное…» «И все-таки больно. Хочется, чтобы это понимали не только Вы, но и все…» И я подумал(а), что так и будет…».
Мы-то, знающие Вас, Людмила Васильевна, уверены, что таких сцен не могло быть, но, как Вы верно заметили: «На чужой роток не накинешь платок…»).
Подобного рода, рассыпанные по разным публикациям, намеки на особую доверительность, как и письма апреля 1992 года, пропаганда, говоря опять словами авторов статьи в «Литературке», «чрезвычайно привлекательная для обывателя, обычно не интересующегося достоверностью предоставленного материала». Поэтому наш долг, современников описываемых событий, дать им оценку. Повторю, что особое доверие, о котором на каждом углу кричат сторонники Генерального директора – миф, культивируемый ею самой.
Он взращивается еще и для того, чтобы прикрыть явный провал миссии, возложенной на организацию, которой было передано богатейшее наследие. Провал прежде всего в том, что она не стала Центром, объединяющим последователей Рерихов «поверх барьеров». Наоборот, с самого начала МЦР заявил себя, как своеобразный Центральный Комитет, провозглашающий директивы. Естественно, это привело не к объединению, но к разделению. При этом был открыт «огонь по своим».
А в действиях руководства МЦР появилась неоправданная безаппеляционность в суждениях и действиях.
Например, на основе шести, написанных Людмилой Васильевной, страничек под заголовком «Концепция Музея Н. К. Рериха» были оборудованы помпезные, подавляющие, высокомерные по отношению к рядовым посетителям, залы. Как должен воспринять юноша или девушка, впервые соприкасающийся с творчеством Н. К. Рериха, слова в «1 зале» (цитирую по копии рукописи): «… Звучат примерно такие: «Пришедший, задержись у жертвенника, в пламени которого есть искры духа тех, кто явился на землю, чтобы помочь человечеству подняться по лестнице космической эволюции. Через человека, через его дух должна быть одухотворена косная материя планеты Земля…».
О каком эмоционально-душевном восприятии картин, о каком Каноне «Господом Твоим» здесь может идти речь? О какой элементарной соизмеримости? Я уж не говорю о квазифилософской содержательной стороне… Даже пресловутые «индиго» получат заряд отторжения, а не понятие о том Космосе, который, как писал Н. К. Рерих, через искусство незримо и душевно входит в наш дом…
Такая единолично выработанная «концепция» предполагает только веру и преклонение. Но другая, концепция Рерихов, предполагает чувствознание, предполагает не только верить, но и знать, переживать…
Продолжением этих залов являются передвижные выставки картин Н. К. и С. Н. Рерихов. Здесь другой перебор, вызванный явно коммерческо-административной составляющей выставок. Ни один художник не создает только шедевры. Имеют непреходящую ценность эскизы и этюды. Но представим, что по городам России путешествуют выставки эскизов Александра Иванова к его картине «Явление мессии народу». Смогут ли зрители получить представление о таланте их создателя, понять идеи, настроения, которые он хотел выразить?
В Абакане дважды демонстрировались картины из МЦР. К сожалению, многие уходили разочарованными. Больший общественный резонанс имела выставка репродукций картин Рерихов, проведенная Хакасским республиканским рериховским обществом до его разделения «по живому», происшедшему в результате директивных требований МЦР: «Кто не с нами, тот против нас».
Выставки МЦР важны руководству для престижа (тем более, что все затраты несут местные устроители, представители МЦР не вкладывают ни копейки, только выступают на открытии-закрытии, собирают доход от демонстрации картин и продажи издательской продукции), они также дают местным «шапошниковцам» право считать себя особо доверенными и устанавливать связи с влиятельными лицами на местном уровне. За это центр получает свои дивиденды (как, например, в случае с организацией авторства статьи в «Литературке»).
Если говорить об издательской деятельности, то странно было бы, если бы она в МЦР отсутствовала. В то же время впервые подходящие к Рериховскому наследию знакомятся с ним по более доступным изданиям и МЦР здесь «погоды не делает».
Собственно, история МЦР позволяет провести параллели с теми же трудностями, которые до сих пор существуют с наследием, привезенным Ю. Н. Рерихом. А также с событиями конца семидесятых минувшего века, когда одна из рериховских групп выступила с «меморандумом», в котором было и такое положение: «…Вся литература, связанная с идеями «Живой этики», должна проходить полную подготовку к печати только в редакционно-издательском отделе Центра». Как будто писали перья из «группы защиты»!
Но как сложности, связанные с владением квартиры на Ленинском проспекте, так и нынешние претензии руководства МЦР на монополию, не остановили приток почитателей творчества семьи Рерихов и развитие рериховедения. Деятельность МЦР существенна, как и деятельность любой другой рериховской организации, настроенной на созидание, но не более того…
И я возвращаюсь, наконец, к тому позитивному, с чего начал. У Хемингуэя есть повесть, название которой отражает мои чувства, когда я вспоминаю встречи и события, связанные с октябрьской поездкой в Санкт-Петербург и Москву. Замечательные конференции, проведенные Музеем Востока в Москве и Музеем-институтом семьи Рерихов в Санкт-Петербурге, деятельность других рериховских центров (например, Исследовательского фонда Рерихов, лектория «Новая Мысль», региональных общественных организаций «Знамя Культуры», «Культурно-просветительский центр «Адамант», «Культурный центр «Полисветие») оставили впечатление «Праздника, который всегда с тобой». Если к этому добавить такие результаты недавнего времени, как издание «Рериховской энциклопедии» Издательским центром «Свет» в Новосибирске, книга А. В. Иванова, И. В. Фотиевой, М. Ю. Шишина «Скрижали метаистории: творцы и ступени духовно-экологической цивилизации» в Барнауле, сборник материалов Рериховской конференции в Минске, книги Е. П. Маточкина, «Рерихи. Восток – Запад» в Москве, книги издательства «Рипол-классик» и еще ряд этапных публикаций (например, в «Вестнике Ариаварты», «Дельфисе»,) и событий, которые не называю, из-за опасения сбиться на простое перечисление, то на этом фоне эпизод с публикацией статьи в «ЛГ» остается тем, чем является – печальным, но эпизодом. Он символичен лишь в том смысле, что выявляет: кто есть кто. «Литературную газету» все-таки читают в подавляющем большинстве умные люди, понимающие, зачем такие статьи печатают их авторы.
Признаюсь, я другого опасаюсь. Не исключаю, что какая-нибудь «Медиа-студия» уже сняла серий двадцать телесериала на околорериховскую тему. И после выхода на экран «группа защиты» бросится в атаку… Вспоминаю, что уже в 1982 году на столе Святослава Николаевича в гостинице «Советской» лежал сценарий художественного фильма «Ом Рам! Да будет мир!» Главную роль в нем предполагалось сыграть известному артисту Родиону Нахапетову. Когда мы с Кириллом Беликовым спрашивали у Святослава Николаевича его отношение к этому, как теперь говорят, «проекту», он отзывался резко отрицательно. Он говорил, что гораздо важнее показать реальные образы его родителей. Мысль эта была ранее четко выражена в письме П. Ф. Беликову 26 октября 1965 года: «Надо создать Истинный Светлый Образ, но Человеческий, Подвижника, Человека, который жил для человечества, - образ истинного Подвижника, Ученого, Учителя, Жизнь которого прошла Горним Путем. Много было замечательного в жизни Н. К.…»
Задача эта стоит перед нами, встанет перед новыми поколениями, вступающими в Державу Рерихов. Их жизненный путь будет подвергаться осмыслению еще столько времени, сколько будет существовать современное человечество. Также, как путь Сергия Радонежского, Платона, Акбара, Жанны д,Арк, Леонардо да Винчи, многих и многих «пассионарных» личностей…
В этом году исполнилось тридцать лет со времени проведения «Рериховских чтений» в Новосибирске. Тогда впервые в достаточно свободной форме собрались исследователи Рериховского наследия со всего Советского Союза. Какие люди! Беликов, Князева, Рудзите, Д. Стукайте, Окладников, Ларичев, Шапошникова, Цесюлевич, Спирина, Маточкин, Андросова, Алехин и еще много тех, кого можно теперь назвать «легенда рериховского движения» (Григорьева, Сергиенко, Нагорская, Муратов и другие). Никто из них не имел должностей, связанных с рериховскими организациями. Таких организаций просто не было. Но каждый из них представлял (и представляет) самодостаточную величину.
За прошедшее время появилась и заявила о себе совершенно новая генерация рериховедов. Но, как и прежде, истинным признанием обладают те, авторитет которых основывается не на должности, а на реальных делах. И большинство тех, с кем я встречался – именно такие. Мне представляется, что очень продуктивным путём идёт, например, коллектив Музея-института семьи Рерихов в Петербурге. Во всяком случае, в ракурсе научного подхода его деятельность на голову выше деятельности МЦР. Слишком же уверенным в своем праве на «вето», людям, имеющим должности, неплохо вспоминать, что мы живем в периоде, когда «история отдыхает на потомках». Это не значит, что можно опустить руки, но хотя бы не бить по рукам, доброжелательнее относиться друг к другу…
Всем и каждому Светлого пути!
Сердечно Алексей Н. Анненко
г. Абакан
P. S. В порядке информации для читателей сайта. В Абакане и других городах Хакасии по приглашению «Центра гуманной педагогики Республики Хакасия «Школа жизни» Шалвы Амонашвили» побывал Шалва Александрович. Его встречи. выступление по региональному телевидению не могли вызвать ничего, кроме уважения и понимания.
А газеты уже сообщают, что к нам «прибывает (…) диакон Андрей Кураев. Столь высокого гостя в республику пригласил преосвященный Ионафан – епископ Абаканский и Кызылский». Афиши, расклеенные по всему городу, приглашают на лекции диакона для всех желающих…
*Прим. ред. сайта: смотрите ответы В. Росова, Д. Энтина, Ю. Линника на данную заказную статью МЦР, опубликованные в "Литературной газете" 15.11.06
_________________________
Дата публикации 18.11.06
|
Версия для печати