Rambler's Top100

Agni-Yoga Top Sites

 


 

 


 









Пётр Крылов

Беас Кунд, место исполнения желаний

Где начинается река, особенно горная? Ясно, что любая горная река образуется от слияния текущих с ледников ручейков, пробивающих скалы родников и так далее. Начало какого ручья следует считать ее истоком? Самого длинного? Самого полноводного? Того, что традиционно считают «главным» местные жители? Вопрос этот, конечно, можно считать чисто географическим. Есть специалисты, пусть они и решают. Народ он волнует только тогда, когда река становится символом или святыней - как Волга, Иордан, Ганга [1].

Река Беас (или Биас), текущая по долине Кулу в западных Гималаях, конечно, не Ганга и даже не Джамна (Ямуна). Просто крупный приток Сатледжа, а тот в свою очередь – Инда. Но, во-первых, Беас – рубеж: именно до него, согласно легендам, дошел Александр Македонский. Дошел, постоял и повернул назад, домой, оставив Индию индийцам… [2] Во-вторых, сюда, в долину Кулу, к берегам Беаса под Рождество в 1928 году приехали Рерихи. Приехали, купили дом в Наггаре и – остались [3]. В-третьих…

«В таких древних местах, как Наггар и Манали, собраны все великие имена. Законодатель Ману дал свое имя Манали. Великий Арджуна чудесным образом проложил проход от Арджунагуфа до Маникарана, куда он ходил к горячим источникам. После великой войны, описанной в «Махабхарате», Пандавы пришли в Наггар и выше храма Тхавы построили свой замок, остатки которого видны до сих пор. Здесь, в долине Кулу, жил также Виаса, составитель Махабхараты. Здесь находится Виасакунд, священное место исполнения всех желаний...», - писал Н. К. Рерих после того, как обосновался в долине Беаса [4].

Значит, Беас (Биас) назван по имени Вьясы (или Виасы), легендарного риши? Сына брахмана и простой рыбачки, отца героев «Махабхараты» Дхритараштры, Панду, Видуры? А исток реки – Беас Кунд, или Виаса Кунд, – место исполнения желаний? Согласитесь, характеристика места звучит заманчиво, независимо от того, верите вы в гималайские чудеса или нет.

Впервые попав в долину Кулу весной 1995 г., я пытался использовать очерки Рериха в качестве путеводителя. Карандашом в них были подчеркнуты все топонимы: Наггар, Манали, Маникаран, Виасакунд и т.д. Оставалось сориентироваться на месте. С Наггаром, Манали, Маникараном никаких проблем не возникло – туда ходили рейсовые автобусы. «Места исполнения желаний» в расписании не было, что, в общем-то, было не удивительно. (Кстати, к упомянутой Рерихом легендарной пещере Арджуны, Арджунагуфе, нам с самарцем Сергеем Головиным удалось забраться только летом 1998-го. Увы, вход в нее за год до этого был завален огромным каменным блоком).

Пришлось взяться за карты и справочники. Выяснилось, что Беас Кунд – не миф, не легенда, а место, которое есть на картах. Но дальше начались странности. Вообще индийские путеводители по умению запутать читателя могут сравниться только с нашими, российскими. Избытком точной информации ни те, ни другие, как правило, не страдают. Но путаница с Беас Кундом, казалось, превышает разумные пределы. От издания к изданию Беас Кунд превращался из «очаровательного альпийского плато» в «маленькое священное озеро», из озера - в родник, вытекающий из скалы. Его высота над уровнем моря, сообщал один справочник, составляет 3690 м. «Примерно 4100 м», - предполагал другой. «Ровно 3540», - утверждал третий.

Но высота – это еще полбеды. В конце концов, 3540 или 4100 метров - не такая уж большая разница. Особенно когда читаешь в книге, а не идешь в гору с рюкзаком. Но и точку на карте, обозначающую это таинственное плато (озеро? родник?), поставить не удавалось. Одни помещали его на перевале Ротанг, другие - неподалеку от перевала, третьи - в верховьях реки Соланг, четвертые вообще о его местоположении умалчивали.

Казалось, налицо определенный умысел. И это было понятно. Если бы до места исполнения желаний можно было добраться, прочитав первый попавшийся туристский буклет... Хотя, впрочем, о волшебной способности Беас Кунда делать мечты явью ни один путеводитель не упоминал.

Тут-то самое время вспомнить о том, с чего начиналась эта статья. Ибо если допустить, что вопрос об истоке реки Беас спорен, что версий существует несколько, то все сразу становилось на свои места. Получалось, что Беас Кунд номер один – это озеро и (или) плато в верховьях реки Соланг, правого притока Беаса. Беас Кунд номер два - это родник под перевалом Ротанг. Беас Кунд номер три – озеро где-то около Ротанга (которое разные авторы называли то Саркунд, то Дашор, то Шела Сар, то озером Акбара).

Расставив номера на карте, я покинул Кулу и вернулся в Петербург. Впечатлений от первой встречи с Гималаями было и без того предостаточно. А добраться до Ротанга или плато в верховьях Соланга все равно было невозможно – в мае там еще лежал глубокий снег.

Позднее я нашел подтверждение тому, что споры о том, что считать истоком Беаса, шли давно. В Наггаре жил в свое время один англичанин, отставной полковник, большой знаток охоты. Среди изданий, принадлежавших Ю. Н. Рериху, сохранилась написанная им и напечатанная в 1927 году небольшая книга «Наставление по спортивной охоте в Кулу, Лахуле и Ладаке до озера Цо Морари с заметками об охоте в Спити, Бара Багахале, Чамбе и Кашмире». Помимо разнообразных охотничьих сведений в ней встречались интересные географические и этнографические заметки. В частности, он писал: «Перевал Ротанг (…) Около него находится так называемый исток реки Беас, а в полумиле слева – озеро, также около половины мили в диаметре. Оно считается священным и раз в год посещается многочисленными верующими индусами для совершения омовения. Что касается истока реки Беас, то у меня сложилось впечатление, что ее истинный источник - не крошечный родничок у перевала Ротанг, а питаемое ледником озеро в верховьях рукава Соланг Нала, называемого Беас Кунд. Объем воды, вытекающей из озера, много больше того, что стекает с перевала Ротанг» [5].

Однако, приняв гипотезу «трех Беас Кундов», все равно оставался вопрос о том, какой из них имел в виду Рерих, что он называл «местом исполнения желаний». Готовясь к следующему путешествию в Гималаи, я внимательно изучал каталог В. В. Соколовского [6]. Надо сказать, в то время я и его использовал прежде всего как путеводитель. Я выписывал очередной топоним из названий картин Рериха, находил его на карте и таким образом постепенно прокладывал маршрут будущего путешествия. Какова же была моя радость, когда обнаружилось, что в 1932 г. Рерих написал картину «Виаса Кунд», которая – по Соколовскому – находилась в Аллахабадском муниципальном музее в Индии. Оставалось найти ее фотографию или репродукцию – и ответ на вопрос, казалось, будет получен.

Дэниэл Энтин, директор Музея Рериха в Нью-Йорке, посоветовал мне обратиться к Майклу Брину, написав, что тот много снимал картины Рериха в Индии и, возможно, в Аллахабаде тоже. Электронной почты у Брина тогда не было, я написал ему письмо в Австралию, опустил конверт в почтовый ящик и сел на самолет вместе с двумя спутницами, Олей и Юлей. Вскоре мы уже пили яблочный сок на лужайке перед «Hall Estate» в Наггаре с Урсулой и приехавшими к ней в гости из Германии двумя дамами. Оказалось, что одну из дам зовут Анжела Фремонт, она редактор немецкого журнала “Roerich-Forum”.

Стоп, стоп. Выражение «вскоре пили яблочный сок» нужно понимать как метафору. Ибо наш путь от Дели до Наггара в сентябре 1995 г. разительно отличался от проделанного мною весной, причем в печальную сторону. И быстрым его назвать было трудно. О муссоне 1995 г. я немного рассказал в очерке «Белые кони, красные кони». Приведу из него одну цитату.

«В начале сентября огромные пространства на севере страны оказались залиты водой. Из-за наводнений прервалось движение на дорогах. Мы стремились скорей уехать из Дели дальше на север, в Гималаи. 12 сентября нам удалось выехать на автобусе в город Кулу. Дальше проехать было нельзя: шоссе от Кулу до Манали было разрушено во многих местах. Рано утром в Биласпуре я купил у продавца газет свежий номер «The Tribune». «Под оползнем в Кулу погибло сто человек», - сообщал крупный заголовок на первой странице. Разрушений такого масштаба долина не помнила с 1947 года.

Дальше добираться стало намного труднее. Частью пешком, огибая по скользким глинистым тропам разрушенные оползнями участки шоссе, переходя реку Беас по чудом уцелевшим мостам. Частью на машинах, оказавшихся запертыми на сохранившихся участках дороги. Еще весной за Манали был небольшой парк аттракционов, вход в который охраняла огромная черная фигура то ли обезьяны, то ли йети. Теперь о нем напоминало только косо выброшенное на берег реки железное колесо карусели с застрявшими в нем ветками, тряпками и всяким речным мусором. От многих домов вдоль дороги осталось по одной-двум стенам. Возникало впечатление жутковатой киностудии под открытым небом» [7].

Так что путь до Наггара оказался сложным. Нам с рюкзаками было попроще, а вот дамам из Германии с их чемоданами пришлось действительно нелегко.

Не буду подробно описывать наши дальнейшие странствия по Кулу и Лахулу. Но от рассказа об отдельных запомнившихся эпизодах удержаться не могу

Оля, Юля и гуру Падмасамбхава

Оля, Юля и гуру Падмасамбхава. Неру Кунд, 1995. Фото автора

Деревушка Соланг Налла – последний «оплот цивилизации» на пути к плато Беас Кунд в верховьях реки Соланг. Мы остановились в небольшом «гестхаузе», решив погулять, отдохнуть, а завтра рано утором начинать подъем в горы. Возвращаясь в номер, мы заметили бородатого европейского парня, бегущего к нам и размахивавшего руками. Его первыми словами, обращенными к Оле с Юлей, были: «Господи, как же я обрадовался, увидев европейских девушек! У вас, конечно, есть иголка?».

Оказалось, что у него порвался параплан, а местные иголки при попытках прошить толстые швы капронового «крыла» гнулись и ломались одна за другой. Мы выдали ему иголки и пригласили вечером зайти в гости. За несколько часов до этого в последней деревушке, где был магазин, мы подкупили еды и, заодно, бутылку бутанского рома (Кстати, это был первый и пока последний попавшийся мне в руки продукт, на котором было написано “Made in Bhutan”). И вот вечером мы сидели в нашей комнате со Стивом (так звали парня), попивали кока-колу с ромом и слушали его историю.

Стив вырос в рабочей семье в Ньюкасле в Англии. Отсидев год в тюрьме за какое-то хулиганство, он решил поехать с друзьями в Индию, в Кулу. Как и многих других молодых европейцев, главным, что влекло их сюда, был дешевый «чарас» - гашиш. К «чарасу» Стив не пристрастился, а вот долину Кулу сильно полюбил. К моменту нашей встречи он жил тут уже четыре года. Каждый год он на пару месяцев ездил в Англию, работал на заводе. Заработанных денег хватало на десять месяцев жизни в Гималаях. У него появился друг и «духовный брат» - местный юноша из семьи «благородной, но бедной». И Стив решил помочь ему завести собственное дело – открыть школу обучения полетам на параплане. Мы вспомнили, что по дороге видели в небе два ярких крыла-парашюта, широкими кругами спускавшихся из заоблачных высей. Это были Стив с его другом.

Взлетит? Не взлетит?

Взлетит? Не взлетит? Соланг Налла, 1995. Фото Ю. Дунаевой

Не знаю, сказалось ли действие рома, но Стив предложил отложить на день выход в горы, обещав «научить нас летать». Оля сразу благоразумно отказалась. Но соблазн был так велик … и мы с Юлей решились. На следующее утро все собрались на длинном пологом склоне, где должны были проходить уроки. Оказалось, что подняться в воздух на параплане совсем не так просто, как кажется, когда смотришь по телевизору. Только, наверное, с десятой попытки я почувствовал, как мои ноги оторвались от земли, и ярко-розовое с желтыми краями крыло, выгнувшись упругой, наполненной силой дугой, решительно повлекло меня в небо. Это было сильное и веселое ощущение! Но внизу Стив уже отчаянно махал руками, видимо, считая, что для первого раза хватит, нужно посмотреть, умею ли я приземляться… Я послушно спланировал на землю. Я пишу эти строки десять с лишним лет спустя, больше мне никогда не доводилось летать на параплане, но мгновения того полета – да и вообще весь тот день – остались в памяти одним из самых ярких воспоминаний.

Взлетит!

Взлетит! Соланг Налла, 1995. Фото Ю. Дунаевой

От Саланг Налла начинался затяжной подъем, последние деодары уступили место березовым рощицам, сменившимся альпийскими лугами. К середине дня мы вышли к небольшому мостику, переброшенному через ревущий поток – реку Соланг. Он представлял собой два качающихся бревнышка, концы которых были весьма условно закреплены на противоположных берегах. Поперек бревнышек лежали прутья потолще, привязанные к бревнам прутьями потоньше. Возможно, в момент создания этой конструкции в ней была какая-то надежность, но теперь, когда прутья высохли и, свободно перемещаясь по прогибавшимся бревнам, выпадали и скрывались в бурлящей воде, она явно исчезла. Позже мы встретили двух американок с местным гидом, которые, дойдя до этого мостика, проявили благоразумие и повернули назад. А мы – нет, хотя Оля с Юлей пытались сопротивляться. И ничего - остались целы, даже ни одного рюкзака не утопили.

Неприятный мостик

Неприятный мостик. Река Соланг, 1995. Фото автора

На следующий день, уже приближаясь к подножию плато Беас Кунд, мы встретили пастуха, изрядно нас удивившего. На прекрасном английском языке он поинтересовался, нет ли у нас чего-нибудь почитать. Показал только что дочитанную книгу – это были «Кумаонские людоеды» Джима Корбетта [8]. Оказалось, что он служил в армии, был ранен, демобилизовался и – выбрал свободу. Так и кочует теперь со своими стадами по склонам Гималаев… И, по его словам, вполне счастлив.

Наконец, после тяжелого крутого подъема во второй половине дня мы вышли на плато, где и заночевали, а утром были вознаграждены видом одного из самых эффектных горных озер этих мест. Оно невелико по размеру, но из-за большой глубины прозрачная вода кажется изумрудно-зеленой. Окруженное заснеженными вершинами, оно непередаваемо прекрасно. Кстати, я склонен согласиться с английским полковником, что это озеро – наиболее реальный претендент на звание Беас Кунда; по фотографии видно, что левый край озера представляет собой своеобразную воронку, через которую вниз устремляется ручей, дающий начало реке Соланг и далее – Беасу.

Озеро Беас Кунд в верховьях долины Соланг

Озеро Беас Кунд в верховьях долины Соланг. 1995. Фото автора

После похода по Солангу состоялось наше путешествие по Лахулу, но это тема отдельного рассказа. А на обратном пути, возвращаясь из Кейлонга (центра Лахула) в долину Кулу, мы остановились на перевале Ротанг. Оттуда мы собирались совершить небольшой трек к озеру Дашор (или озеру Акбара, поскольку воды его, по преданию, исцелили от паралича дочь императора) – «Беас Кунду № 3» по моей схеме.

Памятные камни на пути к озеру Дашор

Памятные камни на пути к озеру Дашор

Путь к озеру Дашор очень живописен, а менгиры, памятные каменные пирамиды и флажки, повешенные паломниками, вызывают приятное чувство соприкосновения с гималайской историей и культурой. Я уже писал об этом походе в очерке «Белые кони, красные кони» и не буду повторяться. Однако на роль начала Беаса озеро Дашор вряд ли может претендовать: какого-либо стока из него в направлении реки мы не заметили.

Удивительно, что хотя перевал Ротанг лежит на пути практически всех путешествующих по этим местам, об озере Дашор мало кто знает. Когда я рассказывал, что в каких-то полутора часах спокойной ходьбы от перевала есть такое красивое и интересное место, многие мои знакомые, даже не раз бывавшие в Кулу, были сильно удивлены.

Вид на озеро Дашор с перевала

Вид на озеро Дашор с перевала

Родник, пробивающийся сквозь толщу скал на перевале Ротанг, не производит сильного впечатления. Но, видимо, именно здесь медитировал риши Вьяса. Теперь это место «узаконено» - над родником установлена небольшая памятная ступа. Надпись на ней гласит: «Священный Беас Риши. Легендарная река Беас берет начало из этого вечного источника. Пожалуйста, не подходите к священному роднику в обуви». И подпись: «Ротари-клуб», Кулу. Мы разулись, вошли в ступу, постояли у небольшого сделанного в полу бассейна и бросили в воду по монетке.

На перевале, где все обычно останавливаются, чтобы оглядеться, передохнуть самим и дать остыть двигателю машины, процветала «придорожная торговля». «Дабы» - местные киоски – это палатки, сделанные из старого брезента, кусков полиэтилена и других подручных материалов. Перед входом – прилавок, в глубине – очаг и нары, где ночует продавец. В одной из таких «даб» мы решили заночевать, вернувшись с берегов озера Дашор.

Ночью Оле стало плохо с сердцем. Валидол не помогал, других лекарств не было, идущих вниз машин – тоже. Спускаться пешком она не могла. С трудом дождавшись утра (всю ночь дул сильный холодный ветер), мы остановили первый же грузовик, идущий вниз, в Кулу.

Ступа над родником на перевале Ротанг

Ступа над родником на перевале Ротанг. 1995

Мы с Юлей и рюкзаками устроились в кузове, а Олю посадили в кабину к двум молодым веселым индусам – шоферу и его сменщику. Сели и поехали. Тот, кто ездил по горным серпантинам (не обязательно в Гималаях), когда справа каменная стена, слева обрыв, а крутизна поворота с трудом позволяет машине вписаться в дорогу, представляет ощущения от такого спуска. Правда, нам с Юлей из высокого железного кузова было ничего не видно, а потому не страшно. Меня только удивляло, что несколько раз грузовик резко останавливался, отползал назад и заходил на вираж снова – обычно индийские шоферы ездят с ювелирной точностью.

Внизу бледная Оля все нам объяснила. По дороге индусы по очереди прикладывались к некой плоской бутыли (и ей предлагали). Поэтому чем дальше, тем сложнее им было вписать машину в поворот. Когда передние колеса, казалось, вращались над обрывом, шофер ударял по тормозам, давал задний ход и делал новую попытку.

Но сердце у Оли прошло, как только высота стала ниже трех километров над уровнем моря. А может быть, страх помог забыть о болезни – кажется, в физиологии это называется «доминантой Ухтомского».

А что же с «Виаса Кундом» Рериха? Дома, в Петербурге, меня ждал ответ Майкла Брина. Он писал, что да, он был в Аллахабаде, там есть такая картина. К письму прилагалась копия слайда. Вот что на нем было:

Н.К. Рерих. Священные Гималаи

Н. К. Рерих. Священные Гималаи. Не позднее 1937 г. Аллахабадский муниципальный музей. Фото М. Брина

Никаких конкретных ассоциаций с тремя увиденными Беас Кундами картина не вызывала, напоминая только известное полотно «Гималаи. Розовые горы» из собрания музея Рериха в Нью-Йорке. Я подумал, что либо Рерих имел в виду некий обобщенно-мистический образ (что было странно – в своих «географических» полотнах Рерих обычно точен и реалистичен), либо Майкл Брин что-то спутал.

И только попав через три года, в 1998-м, в Аллахабадский музей, я понял, в чем дело. Подробнее о музее я, наверное, расскажу отдельно. Сейчас важно одно: с подписями к картинам дело там обстояло, мягко говоря, неважно. И не только в «рериховском зале». Так, одно современное полотно, подаренное музею местным консульством США, изображало Джавахарлала Неру и президента США Рузвельта, едущих в открытом лимузине по улице на фоне небоскребов. Подпись к картине гласила: «Дж. Неру и русский премьер-министр Никита Хрущёв». Когда я сказал сопровождавшему меня сотруднику музея, что это не Хрущев, он искренно удивился: «Откуда ты знаешь?» Я объяснил. «Понятно», - сказал сотрудник, - «Тогда исправь». «Как, прямо так, ручкой?» – спросил я. «Ну да», - ответил он. Подпись под картиной была ламинирована, шариковая ручка по пластику не писала; подозреваю, что и сейчас все там осталось, как прежде.

В отдельном зале музея выставлены 19 картин Николая и две – Святослава Рериха. Картина «Майтрейя» там называется «Дхьяни-мудра», «Древний Новгород» - «Русской церковью» и т.д. Подпись «Майтрейя» была помещена под картиной «На гималайских вершинах», изображающей милосердную бодхисаттву Гуань

Н. К. Рерих. Виаса Кунд. 1932

Н. К. Рерих. Виаса Кунд. 1932. Аллахабадский муниципальный музей. Фото В. Симеонова

Инь. Под картиной, снимок которой прислал мне Майкл Брин, действительно было написано «Виасакунд». Брин просто стал жертвой веры в «музейную точность» – настоящее название картины «Священные Гималаи». А «Виасакунд»? Я узнал его – перевал Ротанг, скала, из-под которой вытекает «священный родник». В музее она носит название «Горы и скалы». Это небольшой штрих на тему «о пользе путешествий для искусствоведения».

А как же с исполнением желаний? За Олю с Юлей отвечать не берусь, что же до автора этих строк… Нет у меня уверенности, что сам знал тогда, чего хочу. Безусловно, хотелось еще приехать в Индию. И это получилось, причем у всех троих (Оля и сейчас, когда я пишу эти строки, находится там). Но вполне вероятно, что «святой источник» вытащил из глубин сознания и более существенные идеи, определившие (и продолжающие определять) всю мою дальнейшую «индийскую деятельность». Если так - спасибо тебе, риши Вьяса.

Петр Игоревич Крылов
Петербург
февраль 2006 г.



Примечания автора

1. Хотя в русской традиции название реки Ганг мужского рода, для любого индийца – это река-богиня Ганга, спустившаяся с небес на землю. «Ганг» для них должен звучать примерно также, как если бы Волгу назвали «Волгом»

2. Бонгард-Левин Г. М., Ильин Г. Ф. Индия в древности. М.: Гл. ред. вост. лит-ры, 1985. С.200. См. также прим. 3 и 4.

3. Нагар / Рерих Н. К. Из литературного наследия. М.: Изобразительное искусство, 1974. С.122-123.

4. Боги Кулуты / Рерих Н. К. Урусвати. М.: МЦР, 1993. С.44-45.

5. Tyacke R. H. In Quest of Game: A Sportsman's Manual for Game Shooting in Kulu, Lahoul and Ladak to the Tso Morari Lake. Calcutta & Simla: Thacker, Spink & Co., 1927. Р.114.

6. Соколовский В. Каталог художественных произведений Николая Константиновича Рериха с 1885 по 1947 гг. – Новосибирск, 1996. 44, [2] с.

7. Крылов П. Белые кони, красные кони… // Хранитель. 1998. Т.2. С.84-90.

8. Эта увлекательная книга есть и в русском переводе: Корбетт Дж. Кумаонские людоеды. М.: Гос. изд-во географической лит-ры, 1959. – 176 с. Есть и более поздние переиздания.



Электронная почта: adamant-lv@yandex.ru

Фотографии теософов | Опросы Рериховского Движения | Церковь и Рерихи | Махатмы и этический гнозис | Портреты Н. Рериха | Говорят о Блаватской | Говорят о Рерихах Как делать выставку | Материалы рериховской тематики | Недобросовестные СМИ о Рерихах и Блаватской | Удивительное рядом | Сотрудничество |



Санкт-Петербург © ООО «АДАМАНТ» 2012