Сказка – ложь, да в ней намёк. Вячеслав Рязанов
.jpg)
Здесь имя подписать я не хочу;
Порой я стих повёртываю круто,
Всё ж, видно, не впервой я им верчу,
А как давно? Того и не скажу-то...
А.С. Пушкин
Думаю, читателям «Адаманта» будет интересно узнать (если они этого еще не знают), что авторство хорошо известной сказки «Конёк-Горбунок» принадлежит, по всей вероятности, не П. П. Ершову, как это принято считать, а … Пушкину. У сторонников этой точки зрения имеются довольно веские доказательства, тем не менее в академической науке данный вопрос пока открыт.
Версия пушкинского авторства сказки «Конёк-Горбунок» впервые была выдвинута Александром Лацисом в 1993 году, а в 1996 году в виде статьи «Верните лошадь!» опубликована в газете «Автограф». В дальнейшем эта версия была активно поддержана литературным критиком В.А. Козаровецким, который в 2009 году публикует книжку «Петр ЕршовАлександр Пушкин "Конек-Горбунок"» со своей вступительной статьей, где и приводит все аргументы в пользу пушкинского авторства сказки. Сегодня эту книгу можно легко найти в интернете и бесплатно скачать. Поэтому читателям, которых эта тема заинтересовала,я рекомендую обратиться к ней. Здесь же приведу лишь несколько вопросов, которые ставит автор.
1. Ершов родился в феврале 1815 г., сказка была опубликована в апреле 1834-го и, следовательно, написана была в 1833-м, 18-летним юношей. Пушкин в таком возрасте эту сказку написать не смог бы: стихи 18-летнего Пушкина явно слабее. Если автор сказки – Ершов, то 18-летний Ершов был куда гениальнее 18-летнего Пушкина. Возможно ли это? Правда, известно, что Пушкин удостоил сказку «тщательного просмотра» и внёс некоторые поправки в беловой текст сказки, переписанный рукой Ершова, – но здесь речь идёт не об отдельных строчках, а обо всей сказке, уровень которой несомненно выше уровня стихов юного Пушкина.
2. Как объяснить, что ни одна живая душа не знала, что Ершов пишет стихи? Возможно ли вообще представить, что никому не известный юный автор написал такую большую сказку замечательными стихами, по написании хотя бы части которых он не мог не ощутить свой талант и не поделиться хоть с одним другом радостью удачи, что он не прочел кому-нибудь хоть несколько строф? Нужно ли доказывать, что без общения, без среды, в полном одиночестве талант сформироваться не может? Однокурсники были изумлены не только уровнем стихов этой сказки, но и тем, что её написал их товарищ, о стихотворном таланте которого никто и не подозревал.
3. Почему не сохранилось ни одного стихотворения Ершова, под которым можно было бы уверенно поставить дату ранее 1833 года? Лишь под несколькими стихотворениями стоит стыдливо-неопределенное «начало 1830-х годов». Ведь это может означать только, что до сказки у Ершова никаких стихов не было вообще, либо эти стихотворные опыты были так слабы, что их было стыдно показывать. Но возможен ли такой «скачок»?
4. Как вообще объяснить этот странный всплеск гениальности, какого не знает история мировой литературы? Случаи такой ранней гениальности известны в музыке, математике и других областях человеческих знаний и культуры, но не в литературе, где зрелости в умении выражать свои мысли и чувства стихами предшествует обязательная и немалая ученическая работа.
5. Чем объяснить, что все стихи Ершова, кроме сказки, бездарны (ни одной талантливой строки)? Так в литературе не бывает: талантливый писатель может считаться автором одного произведения, но и в других его произведениях искра Божия не может быть не видна. Куда делся талант? Даже если предположить, что он весь ушел на эту сказку – лучшую русскую сказку в стихах, что это был необыкновенный порыв и прорыв, невозможно поверить, что затем его поэтический дар начисто пропал – как будто его никогда и не было.
6. Был ли у Ершова доступ к сюжету, позаимствованному для «Конька-Горбунка» из одной из сказок Страпаролы? А главное, случайно ли у сюжетов «Сказки о царе Салтане», «Сказки о золотой рыбке» и «Конька-Горбунка» один и тот же источник – «Приятные ночи» Страпаролы, французский перевод которых имелся в библиотеке Пушкина?
7. Как объяснить перекличку «Конька-Горбунка» с пушкинскими сказками («царь Салтан», «остров Буян», «гроб в лесу стоит, в гробе девица лежит», «пушки с крепости палят»)? Ведь такое «использование» живого классика и современника предполагает некую смелость, свойственную крупной личности, поэтический разговор с Пушкиным на равных, чего Ершов не мог себе позволить даже в мыслях.
8. А как следует понимать фразу, брошенную Пушкиным Е.Ф.Розену в присутствии Ершова (летом 1834 г., после чтения сказки «Конёк-Горбунок»): «Теперь мне этот род сочинений можно и оставить»? Обычно её трактуют следующим образом: «Сказка Ершова так хороша, что теперь, после его «Конька-Горбунка», мне в этом жанре и делать нечего». Между тем эта фраза сознательно двусмысленна и означает только, что, написав такую замечательную сказку, Пушкин может с чистой совестью оставить этот жанр. Эту сознательную двусмысленность подчеркивает тот факт, что на момент произнесения фразы Пушкин не только не оставил «этот род сочинений», но и как раз в это время тем же четырехстопным хореем писал «Сказку о золотом петушке», сюжет которой заимствовал из «Альгамбры» В.Ирвинга, также бывшей в его библиотеке.
9. Как объяснить, что до нас не дошло ни одной дарственной надписи ни на журнальной публикации, ни на отдельном издании сказки тем, кто принял участие в его судьбе: Жуковскому, Никитенко, Плетневу, Пушкину, Сенковскому, Смирдину? А только так и можно объяснить, что он не был автором сказки: ведь если бы он был её автором, он просто не мог не преподнести своей книги с благодарственной надписью в подарок всем перечисленным благодетелям; а поскольку он не был её сочинителем, у него и рука не поднялась сделать кому бы то ни было дарственную надпись «от автора» – по крайней мере, до 1856 года, пока он не внес в сказку огромное количество своих поправок и на этом основании не стал законным, с его точки зрения, «соавтором».
10. Как объяснить, что Ершов – во всяком случае, при жизни Пушкина – письменно ни разу не обмолвился о своём авторстве «Конька-Горбунка» и не употреблял применительно к сказке притяжательных местоимений «моя», «мой»? Мало того, «не проговорились» ни разу и все остальные участники этой мистификации – а это уже не случайность, а закономерность. В самом деле, кому из них могло прийти в голову написать: «сказка Ершова»?
11. В библиотеке Пушкина имелся экземпляр отдельного издания сказки 1834 года, разумеется, тоже без дарственной надписи – а уж Пушкину-то за «тщательный просмотр» сказки Ершов мог бы книгу и подписать! Однако этот экземпляр сказки любопытен и другим. Лацис проверил по Описи пушкинской библиотеки книги, стоявшие на этой полке рядом с книгой «Конёк-Горбунок», обозначенной в Описи под № 741. Оказалось, что все книги, с № 738 по № 748, – анонимные и псевдонимные издания. Друг Пушкина С. А. Соболевский весной 1834 года приводил в порядок его библиотеку, расставляя книги по определенному принципу (полка со словарями, полка с журналами, тематически и т.п.). Следовательно, Пушкин летом 1834 года поставил только что вышедшую сказку на эту полку анонимных и псевдонимных изданий, зная, что автор этой книги – не Ершов?
На этом, пожалуй, можно остановиться. Я привел здесь менее половины вопросов, которые были поставлены А. Лацисом и В. Козаровецким и на которых они строили свои доводы в пользу пушкинского авторства сказки «Конек-Горбунок».
Конечно, у читателя должен возникнуть резонный вопрос – а зачем? Зачем Пушкину понадобилась эта мистификация? Да, Пушкин был шутник и обожал розыгрыши, он наверняка немало повеселился, когда ему рассказывали об опубликованной «Библиотекой» необыкновенной сказке новоявленного гения и об ее шумном успехе. Но отдать свою лучшую сказку! – Для этого нужны были очень серьёзные основания…
04.12.2020 11:40
Светлана05-12-2020 12:38:01
Интересная версия. Даже и не знаешь, как отнестись к этому. С другой стороны, если автором был А.Пушкин, зачем свои права на эту сказку молчаливым согласием отдал Ершову? Странно как-то воспринимается этот добровольный акт-инкогнито. Что он хотел этим сказать?..
Вячеслав06-12-2020 07:25:01
Светлана, вот что говорит по этому поводу Владимир Козаровецкий, автор книги, которую я рекомендовал к прочтению.
«Ответ на вопрос «Зачем?» (как, впрочем, и на большинство других в связи с этой мистификацией) прежде всего надо искать в самом тексте сказки. Есть две причины, по которым Пушкин не мог поставить под «Коньком» свою подпись: политическая и личностная. Либо в сказке содержится некая информация, которая под именем Пушкина становилась крамольной и чрезвычайно опасной для него (или становилась непреодолимым препятствием для её публикации), либо сказка содержала «оскорбительные личности» – некие оскорбительные намеки на фигуры такого масштаба, которых и Пушкину при всей его смелости, нельзя было открыто задеть под своим именем. Либо – и то, и другое. Полагаю, что тут имели место обе причины; одну из них, политическую, я уже упоминал. Все мы помним про «чудо-юдо Рыбу-кит»; как она появляется в сказке? – Конёк-Горбунок объясняет Ивану:
...Мы приедем на поляну –
Прямо к морю-окияну;
Поперек его лежит
Чудо-юдо Рыба-кит:
Десять лет уж он страдает,
А доселева не знает,
Чем прощенье получить...
Все бока его изрыты,
Частоколы в ребра вбиты...
А за что кит наказан?
Он за то несет мученье,
Что без Божия веленья
Проглотил среди морей
Три десятка кораблей.
Если даст он им свободу,
Снимет Бог с него невзгоду.
И, наконец:
Чудо-кит поворотился,
Начал море волновать
И из челюстей бросать
Корабли за кораблями
С парусами и гребцами...
Остается признать очевидное. Никакие власти не разрешили бы прославленному певцу вольности обнародовать его сокровенные думы. И практически открытый призыв к царю выпустить декабристов. В таком виде сказку под именем Пушкина не то что опубликовать было бы невозможно – ее нельзя было даже показать ни Бенкендорфу, ни царю, который объявил себя личным цензором Пушкина. Ее и в бумагах-то держать было опасно, что и подтвердилось дальнейшей судьбой сказки. После петербургского издания 1834 года она продержалась всего 9 лет, будучи издана еще дважды, в Москве, подальше от глаз столичных цензоров (издания 1840 и 1843.гг.), и была запрещена под предлогом «несоответствия современным понятиям и образованности».
Но была и другая причина, по которой сказку невозможно было подписать Пушкину. Если «Ершовым» удалось на время обмануть бдительную цензуру, то, даже не будь там этих строк с «чудом-юдом», изображение царя и особенно «хитрого Спальника» Пушкину с рук бы не сошло безнаказанно ни при каких условиях: Бенкендорф злую эпиграмму в свой адрес распознал бы безошибочно».
Козаровецкий отмечает еще один фактор, который также мог иметь значение в этом деле.
«У Никитенко, бывшего цензором Смирдина (издателя журнала «Библиотека для чтения», где впервые была опубликована сказка) с Пушкиным были в то время вполне дружелюбные отношения – они испортились только через год, после его цензурных купюр при публикации пушкинских поэм «Анджело» и «Домик в Коломне». Первая часть сказки уже прошла цензуру, псевдоним Ершова должен был отвести любые подозрения; к тому же Пушкин к началу 1834 года внешне был обласкан царём (камер-юнкерство, высочайшее разрешение писать «Историю Петра» и другие милости), и хотя для двора было очевидно, что адресат милостей – не сам Пушкин, а его жена, это лишь усиливало его «неприкасаемую» позицию. В этой ситуации Никитенко мало чем рисковал. Смирдин был неглуп, но прежде всего он был коммерсантом, и вряд ли он принял бы участие в такой рискованной затее (даже с отложенным риском), если бы условия сделки для него не были сверхвыгодными. И Пушкин, видимо, сделал Смирдину предложение, от которого тот не смог отказаться. Вероятнее всего, он предложил ему фактически права на сказку – на все будущие издания, да ещё по сходной цене. К этому времени Смирдин платил ему по 10 рублей за строчку (за небольшие стихотворения – до 25); представим себе, что Пушкин согласился на ту же цену, но только за первое издание (журнальную публикацию ему оплачивал Сенковский) и в рассрочку. За все остальные издания Смирдин никому ничего не платил. Если мы правы, сказка должна была принести Пушкину 25 – 30 тысяч дохода. Пушкинист Владимир Сайтанов предложил довод, подтверждающий эти рассуждения: Пушкин был работником, он заботился о том, чтобы были регулярные доходы, но как раз весь 1834 год у него оказался пустым, без заработка. «Продажа прав» на «Конька-Горбунка» объясняет и этот денежный «пробел». При жизни Смирдина, после смерти Пушкина, сказка издавалась ещё дважды; даже эти два издания с лихвой окупили риск, а последовавший за этим запрет сказки не сказался ни на ком из команды мистификаторов».
Светлана06-12-2020 09:27:01
Спасибо, Вячеслав. Вполне возможно, что автором является А.Пушкин. Прочитала немного биографию Петра Ершова, интервью Казаровецкого "Комсомольской правде". Ершов ведь сжёг рукописи "Конька" (причина?), он же ещё, по словам Казаровецкого, вносил свои правки в эту сказку, тем самым в некоторых местах явно подпортив и смысл, и изложение. Но, предположительно, настоящую рукопись Пушкин отдал таинственной жене одного из декабристов на хранение. И даже известно, где примерно сейчас она находится, только надо до неё добраться. Вполне вероятно, учитывая возраст Ершова на момент написания этой сказки и дальнейшую его писательскую и жизненную деятельность, я больше склоняюсь к тому, что автором "Конька" был А.Пушкин. Талант и стиль написания этой сказки больше подходит, конечно, к знаменитому нашему классику, нежели П.Ершову. К тому же, мне кажется, псевдоавтором, если он был таковым на самом деле, движили свои выгоды - положение в обществе, гонорары от публикации и т.д. Ему надо было перед смертью набраться мужества и признаться, открыть правду, но он этого не сделал, думаю, по той же меркантильной причине, ведь после него остались родственники, а там - поколение за поколением. Всё это, конечно, мои предположения, но если сделать обобщённый вывод всему этому - Казаровецкий, на мой взгляд, прав. Осталось только подкрепить его версию фактами - настоящей рукописью А.Пушкина. Его рисунок с тремя лошадьми и его лицевой карикатурой между ними (маленький конёк) намекает на его прямое авторство этой сказки.
Вячеслав06-12-2020 16:23:01
В пользу пушкинского авторства сказки В. Козаровецкий называет еще и тот факт, что сам Пушкин собственноручно вносил в беловик сказки свои поправки и оставил Смирдину (издателю) написанное своей рукой "Заглавие и посвящение «Конька-Горбунка»" со строкой, броско отличающейся от текста издания, вышедшего при его жизни ("...За широкими морями, Против неба – на земле").
Козаровецкий отдает должное Смирдину, который этот автограф сохранил и внёс упоминание о нём в перечень своих бумаг, а сам этот факт объясняет тем, что Пушкин хотел таким образом оставить для нас "зарубку", намек о себе.
Козаровецкий тоже задается вопросом, чем объяснить, что Ершов в приступе "страшной хандры" уничтожил беловик сказки с правкой Пушкина и свой студенческий дневник? "Это по меньшей мере подозрительно, - считает исследователь, - а учитывая, что уже вскоре после смерти Пушкина каждый его автограф стал представлять и материальную ценность, поверить объяснению Ершова просто невозможно. Уничтожение дневника и рукописи, в которых могла иметь место информация о принадлежности Пушкину "Конька-Горбунка", можно объяснить только тем, что Ершов, приступив к переизданиям сказки и внося в неё изменения и дополнения, решил не оставлять никаких следов пушкинского авторства.
Как объяснить неуместность большинства исправлений, внесенных Ершовым в текст сказки, и абсолютную бездарность некоторых, явно портящих ее? Вот примеры "перлов", привнесённых в первоначальный текст: вместо "Как бы вора им поймать" стало "Как бы вора соглядать"; вместо "Кобылица молодая, Задом, передом брыкая..." – "Кобылица молодая, Очью бешено сверкая..."; вместо "Крепко за уши берет" – "Уши в загреби берет", вместо "Взяли хлеба из лукошка" – "Принесли с естным лукошко"; вместо "Если ж нужен буду я" – "Если ж вновь принужусь я"; вместо "Перстень твой, душа, сыскал" – "Перстень твой, душа, найден" , – и т. д.
Тем не менее, некоторые исправления 1856 года текст улучшают; из этого можно сделать вывод, что среди поправок, внесённых Ершовым в пушкинский текст, были и такие, которые были сделаны самим Пушкиным. Это могли быть поправки, сделанные в беловике, переписанном рукой Ершова, но не попавшие в текст первого издания, либо такие, которые Пушкин внёс в рукопись между 1834 и 1836 годами, до того, как Ершов уехал в Тобольск – или же, наконец, в издании 1856 года были восстановлены некоторые цензурные изъятия, которых не избежали первые три издания".
Светлана07-12-2020 09:21:01
Прошу прощения, неправильно фамилию написала - Козаровецкий Владимир Абович. Согласна с Вами, Вячеслав, его исследование, и не только его, перевешивают авторство этой сказки в пользу А.Пушкина. Только, признает ли это наше общество? Ведь против этого выступают многие литературоведы и критики в этой области. Спорный вопрос, конечно, и точка в нём ещё не поставлена.
Вячеслав07-12-2020 11:30:01
Светлана 07-12-2020 09:21:01
<…> Только, признает ли это наше общество? Ведь против этого выступают многие литературоведы и критики в этой области. Спорный вопрос, конечно, и точка в нём ещё не поставлена.
Да, признать Пушкина автором сказки "Конек-Горбунок" официальной науке будет очень непросто. Пушкинистике придется признать, что поэт был мистификатором, а она его таковым никогда не воспринимала. Более того, пушкинистам придется согласиться с тем, что Пушкин обманул и их – наравне со всеми сотнями миллионов читателей многих поколений.
"Это рядовому читателю, - пишет Козаровецкий, - улыбнувшись вместе с нами, нетрудно принять этот пушкинский "шуточный обман" и наше долгое пребывание "в забавной и длительной ошибке" – а каково профессионалам? Не потому ли они упорно продолжают стыдливо прятать глаза и "не замечать" эту пушкинскую мистификацию?"
А представляете, каково будет признать пушкинское авторство ершоведам?! Ведь сколько статей, книг написано, диссертаций защищено, семинаров и конференций проведено за все это время?
А что это будет означать для жителей Тобольска, где Ершов является едва ли не единственным широко известным литератором?! Ведь в честь Ершова названы села, улицы, установлены памятники, его имя в Ишиме носит пединститут, культурный центр… Кошмар!
Интересно, что "Парламентская газета" после публикации В. Козаровецкого, "в связи с чрезвычайной важностью обсуждаемой проблемы для русской культуры", направила в адрес Министра культуры РФ И.С. Соколова, директора Института мировой литературы (ИМЛИ РАН) Ф. Ф. Кузнецова, Председателя Пушкинской комиссии ИМЛИ РАН В. С. Непомнящего предложение рассмотреть данную статью и выразила готовность предоставить место для ответа на своих страницах. Никакой реакции, увы, не последовало…
К сожалению, официальная наука, как, впрочем, и вся нынешняя власть, в таких "спорных" вопросах предпочитает молчание. В диалог с собственным инакомыслящим народом власть не вступает. Вот уже пятый месяц (!) хабаровчане выходят на улицу и выражают свой протест, а для государства этого народного возмущения как будто бы и нет.
Однако историческая правда, в том числе и в отношении автора "Конька-Горбунка", рано или поздно должна быть восстановлена.
Светлана07-12-2020 12:20:01
Да, не станут сейчас всё это разбирать, не то время и не те люди во власти. Надеюсь, правда откроется в этом вопросе.
Благодарю Вас, Вячеслав, за общение.
Вячеслав07-12-2020 13:00:01
Спасибо и Вам, Светлана, за живой интерес к теме.
ВНИМАНИЕ:
В связи с тем, что увеличилось количество спама, мы изменили проверку. Для отправки комментария, необходимо после его написания:
1. Поставить галочку напротив слов "Я НЕ РОБОТ".
2. Откроется окно с заданием. Например: "Выберите все изображения, где есть дорожные знаки". Щелкаем мышкой по картинкам с дорожными знаками, не меньше трех картинок.
3. Когда выбрали все картинки. Нажимаем "Подтвердить".
4. Если после этого от вас требуют выбрать что-то на другой картинке, значит, вы не до конца все выбрали на первой.
5. Если все правильно сделали. Нажимаем кнопку "Отправить".