Очерк «Россия в ее иконе» из книги князя Евгения Трубецкого "Три очерка о русской иконе"(1917).
Вселенная как мир всей твари, человечество, собранная вокруг Христа и Богоматери, тварь, собранная вокруг человека в надежде на восстановление нарушенного строя и лада – вот та общая заветная мысль русского пустынножительства и 
русской иконописи, которая противополагается и вою зверей, и стражам бесовским, зверообразному человечеству. Мысль, унаследованная от прошлого, входящее в многовековое церковное предание. В России мы находим ее в памятниках XIII-ого века, но никогда русская религиозная мысль не выражала ее в образах столь прекрасных и глубоких, как русская иконопись ХV-ого века.
Тождество той религиозной мысли, которая одинаково воодушевляла и русских иконописцев того времени, обнаруживается в особенности в одном ярком примере. Это – престольная икона Троицкого собора Троицко-Сергиевской лавры – образ живоначальной Троицы, написанной около 1408 года знаменитым Андреем Рублевым на "похвалу" преподобному Сергию всего через семнадцать лет после его кончины по приказанию его ученика – преподобного Никона. В иконе выражена основная мысль всего иноческого служения преподобного.О чем говорят эти грациозно склоненные книзу головы трех ангелов и руки, посылающие благословение на землю? И отчего их как бы снисходящие к чему-то низлежащему любвеобильные взоры полны глубокой возвышенной печали! Глядя на них, становится очевидным что они выражают слова первосвященнической молитвы Христовой, где мысль о святой Троице сочетается с печалью о томящихся внизу людях. Я уже не в мире, но они в мире, а я к Тебе иду, Отче Святый. Соблюди их во имя твое тех, которых Ты мне дал, чтобы они были едино, как и мы. Это – та самая мысль, которая руководила св. Сергием, когда он поставил собор св. Троицы в лесной пустыне, где выли волки. Он молился, чтобы этот зверообразный, разделенный ненавистью мир преисполнился той любовью, которая царствует в предвечном совете живоначальной Троицы. А Андрей Рублев явил в красках эту молитву, выразившую и печаль, и надежду св. Сергия о России.
Победой прозвучала эта молитва; она вдохнула мужество в народ, для которого родная земля стала святыней. И все, что мы
знаем о творчестве Андрея Рублева, показывает, что он воодушевлен этой победой, победившей мир. Этим чувством преисполнена его фреска "Страшного суда" в Успенском соборе во Владимире на Клязьме. О победе здесь говорят могучие фигуры ангелов, которые властным трубным звуком вверх и вниз призывают к престолу Всевышнего всю тварь небесную и земную.Движимые этим призывом, стремятся вперед и ангелы, и люди, и звери. В очах праведных, шествующих в рай и устремляющих взоры в одну точку, чувствуется радость близкого достижения цели и непобедимая сила стремления.
В этой изумительной фреске все характерно для эпохи великого духовного подъема – и эти величественные образы духовной мощи, и необычайная широта размаха мирообъемлющей мысли. Иконопись ХV-ого века удивительно богата широкими замыслами. И все эти мировые замыслы представляют собою бесконечно разнообразные варианты на одну и ту же тему, все это – хвалебные гимны той силе, которая побеждает мировую рознь и претворяет хаос в космос. С этой точки зрения весьма характерно, что именно к ХV-ому веку относятся два самых лучших для всей мировой живописи изображения "Софии" Премудрости Божией. Мысль, выразившаяся в этих иконах, для России не нова: она перешла к нашим предкам от греков тотчас по принятии крещения, когда на Руси повсеместно строились храмы св. Софии. Древнейшая престольная икона новгородского храма святой Софии относитcя к ХI-ому веку. Но всмотритесь в названные мной изображения ХV-ого века и вы будете поражены той необычайной свежестью чувства, которое в них вылилось.
Посмотрите, как глубоко продумано это изображение. "София" – предвечный замысел Божий о мире, та Мудрость, которую мир сотворен. Поэтому естественно сопоставить ее с предвечным изначальным Словом. Так оно и есть в иконе. В верхней части ее мы видим образ вечного Слова – Евангелие, окруженное ангелами; это комментарий на первый стих Евангелия Иоанна: в начале бе Слово; далее под Евангелием, другое явление так же Слова – Христос в солнечном сиянии Божественной славы, Христос творящий согласно третьему стиху того же Евангелия:все произошло через него и без него не начало быть ничего, что произошло. Еще ниже в непосредственном подчинении творящему Христу София-Премудрость на темном фоне ночного неба, усыпанного звездами.Что значит эта ночная темнота? Это опять-таки ясное указание на стих Евангелия. И свет во тьме светит, и тьма не объяла его. А звезды, сияющие на небе, это – огни, зажженные во тьме Премудростью, рассыпанные в ней искры Божьего света, миры, вызванные из мрака бытия ее творческим актом. Глядя на эту звездную ночь вокруг Софии, невольно вспоминаешь стих книги Голубиной*: "ночи темные – от дум Божьих". В другой лекции я имел случай объяснить, почему в иконе окрашены ярким пурпуром лик, руки и крылья св. Софии. То пурпур Божьей зари, занимающейся среди мрака небытия; это – восход вечного солнца над тварью. София – то самое, что предшествует всем дням творения, та сила, которая из ночного мрака рождает день; можно ли найти другой цвет, более для нее подходящий, нежели пурпур зари? Образы двух свидетелей Слова – Богоматери и Иоанна Крестителя – в иконе тоже напоминают о начале евангельского повествования.
Повторяю, в русской иконописи есть изображения более ранние и более поздние, но такого совершенства, как эти иконы ХV-ого века, не достигают никакие другие. Именно в конце ХIV и в начале ХV века занялась в России заря великого творческого дня, была явлена победа Духа над беспросветной тьмой. Чтобы так почувствовать красоту предвечного творческого замысла, нужно было жить в эпоху, которая сама обладала великою творческою силой.
Есть и другая причина, которая делает мысль о "Софии" особенно близкою ХV века: с образом "Софии" сочетается все та же мысль о единстве всей твари. В мире царствует рознь, но этой розни нет в предвечном творческом замысле Премудрости, сотворившей мир. В этой Премудрости все едино – и ангелы, и люди, и звери, эта мысль о мире сей твари уже ярко выражена в памятниках конца ХП века, в Дмитриевском соборе во Владимире. В замечательных украшениях на наружной стене этого храма можно видеть среди фантастических цветов – зверей и птиц, собранных вокруг глашатая Премудрости Божией, царя Соломона; эта не та тварь, какую мы видим и наблюдаем, а прекрасные идеализированные образы твари как ее замыслил Бог, собранной в цветущий рай творческим актом Премудрости.
Мы видели, как близка эта мысль о восстановлении райского отношения между человеком и низшей тварью поколению, выросшему под благодатным воздействием святого Сергия. Неудивительно, что это одна из любимых мыслей иконописи ХV века. В иконописи ХV века в особенности ярко выступает один замечательный оттенок этой мысли. Не забудем, что как раз ХV век является эпохой усиленного строительства и в духовном и материальном значении этого слова. Мы видели уже, что это век углубленния и распространения иночества, время быстрого умножения и роста монастырских обителей, которые вносят жизнь в местности, до того пустынные. Вместе с тем – это эпоха великого подъема церковного зодчества. Успокоившаяся от страха татарского погромы, Русь усиленно строит храмы. Неудивительно, что этот рост церковного строительства находит яркое отображение в иконе.
В иконописи ХV века века бросается в глаза великое изобилие храмов,притом, как уже было указано, храмов чисто русского
архитектурного стиля. Но поразительно тут не только количество, но и в особенности то идейное значение , которое получает здесь этот храм. В другой моей лекции я уже указывал, что это – храм мирообъемлющий. Посмотрите на тогдашние иконы Покрова Пресв. Богородицы и сравните их с иконами ХIV века. В иконе ХIV века мы видим видение св. Андрея юродивого, которому явилась Богоматерь над храмом – и только. Но вглядитесь внимательнее в икону Покрова ХV века: там это видение получило другой – всемирный смысл. Исчезает впечатление места и времени, вы получаете определенное впечатление, что под Покровом Божией Матери собралось все человечество. То же самое впечатление мы получаем от распространенных в ХV веке икон "О Тебе, благодатная, радуется всякая тварь. Там вокруг Богоматери собирается в храм "ангельский собор и человеческий род". А в Сийском монастыре есть икона более позднего происхождения, где вокруг этого же храма собираются птицы и животные. Храм Божий становится тут становится собором всей твари небесной и зесной. Мысль эта передается и в позднейшую эпоху нашей иконописи. Когда мы видим, что собор, собравший в себе всю тварь небесную и земную, возглавляется русскою главою, мы чувствуем себя в атмосфере той эпохи, когда где возникла мечта о третьем Риме. После уклонения греков в унию и падения Константинополя Россия получила в глазах наших предков значение единственной хранительницы неповерженной веры православной. Отсюда та вера в ее мировое значение и та наклонность к отождествлнию русского и вселенского, которая чувствуется в иконе.
Но самая ценная черта этой идеологии русской иконописи – вовсе не в повышенном национальном самочувствии, которое с ней связывается, а в той мистической глубине, которая в ней открывается. Грядущий мир рисуется иконописцу в виде Храма Божия; тут чувствуется необычайно глубокое понимание начала соборности; здесь на земле соборность осуществляется только в человечестве, но в грядущей новой земле она становится началом она становится началом всего мирового порядка: она распространяется на всякое дыхание, на всю "Новую тварь", которая воскреснет во Христе вслед за человеком.
Вообще в видениях русского иконописца ХV века облекаются в художественную форму исключительно богатые сокровища религиозного опыта, явленные миру целым поколением святых. Духовным родоначальником этого поколения является не кто иной, как Сергий Радонежский. Сила его духовного влияния, которая несомненно чувствуется в творениях Андрея Рублева и не в них одних, дала повод некоторым исследователям говорить об "особой школе иконописи" Преподобного Сергия. Это 
разумеется оптический обмен – такой школы вовсе не было. Не будучи основателем новой школы, Преподобный Сергий оказал на иконопись огромное косвенное влияние, ибо он – родоначальник той духовной атмосферы, в которой жили люди конца ХIV и ХV веков.Тот общий перелом в русской духовной жизни, который связывается с его именем, был вместе с тем и переломом в истории нашей религиозной живописи. До св. Сергия мы видим в ней лишь отдельные проблески великого национального гения; в общем же иконопись являлась искусством по преимуществу греческим.Вполне самобытной и национальною иконопись стала лишь в те дни, когда когда явился св.Сергий, величайший представитель целого поколения великих русских подвижников.
Оно и понятно: иконопись только выражала в красках те великие духовные откровения, которые были тогда явлены миру; неудивительно, что мы находим в ней необычайную глубину творческого прозрения , не только художественного, но и религиозного Всмотритесь внимательнее в эти прекрасные образы и вы увидите, что в них в форме вдохновенных видений дано имущему очи видеть необыкновенно цельное необыкновенно стройное учение о Боге, о мире и в особенности о церкви в ее воистине вселенском, то есть не только в человеческом, но и космическом значении. Иконопись есть живопись прежде всего храмовая: икона не понятна в не того храмового, соборного целого, в состав которого она входит.Что же такое русский православный храм в его идее? Это гораздо больше, чем место, где молятся – это целый мир, не тот греховный, хаотический и распавшийся на части мир, который мы наблюдаем,а мир, собранный воедино благодатью, таинственно преображенный в тело Христово. Снаружи он устремляется ввысь, молитва, подъемлющая к крестам каменные громады и увенчанная сходящимися с неба огненными языцеми. А внутри он – место совершения величайшего из всех таинств – того самого, которому полагается начало собору всей твари. Воистину весь мир собирается во Христе через таинство Евхаристии , и силы небесные, и земное человечество, и живые, и мертвые.В нем надежда и низшей твари ибо и она с надеждою ожидает откровения сынов Божиих и окончательного своего освобождения от рабства и тления.
Такое Евхаристическое понимание мира как тела Христова – мира, который в будущем веке должен стать тождественным с церковью, изображается во всем строении храма и во всей его иконописи. Это – главная идея всей нашей архитектуры и иконописи вообще. Вся красота древне-русской иконописи представляет собою прозрачную оболочку этой тайны, ее радужный покров. И красота этого покрова обусловливается той необычайной глубиной проникновения в тайну, которая была возможна только в век величайших русских подвижников и молитвенников.
ВНИМАНИЕ:
В связи с тем, что увеличилось количество спама, мы изменили проверку. Для отправки комментария, необходимо после его написания:
1. Поставить галочку напротив слов "Я НЕ РОБОТ".
2. Откроется окно с заданием. Например: "Выберите все изображения, где есть дорожные знаки". Щелкаем мышкой по картинкам с дорожными знаками, не меньше трех картинок.
3. Когда выбрали все картинки. Нажимаем "Подтвердить".
4. Если после этого от вас требуют выбрать что-то на другой картинке, значит, вы не до конца все выбрали на первой.
5. Если все правильно сделали. Нажимаем кнопку "Отправить".