Листы старого дневника. Том II. Главы XIII, XIV. Генри С. Олькотт
ГЛАВА XIII
МАЛЕНЬКИЙ ДОМАШНИЙ ВЗРЫВ
В противоположность приятным впечатлениям от путешествия по Цейлону, наше плаванье из Галле в Коломбо было просто ужасным, и все мы сильно страдали от морской болезни. Весь следующий день мы простояли в гавани Коломбо. Корабль раскачивало на волнах так сильно, что лишь очень немногие из наших друзей отважились подняться к нам на борт, и среди них был Мегиттуватте. Как и всегда, на нас опять влияло судьбоносное число семь: количество наших посетителей оказалось равным семи, последняя лодка, приплывшая к нам, имела именно этот номер (на ней нам привезли копию последнего выпуска «Теософа»), а двигатель нашего корабля завёлся в 7,7 часов вечера. Через несколько часов после ещё одной штормовой ночи мы вошли в Тутикорин, первый индийский порт на нашем пути.
Меня позабавила записка, которую я нашёл в своём дневнике про то, каким был наш вес до путешествия на Цейлон и каким он стал после него. Е. П. Б. набрала 8 фунтов и стала весить 237 фунтов (16 стоунов 13 фунтов); я потерял 15 фунтов и стал весить 170 фунтов (12 стоунов 2 фунта); Уимбридж не поправился и не похудел; Ферозшах поправился на 12 фунтов; Дамодар, в противоположность Е. П. Б., стал весить всего лишь 90 фунтов (6 стоунов 6 фунтов), потеряв 6 фунтов плоти, с которой он мог позволить себе расстаться!
В последний день нашей обратной дороги в Индию дождь лил как из ведра, впрочем, как и в почти все предыдущие дни. Вся палуба была залита водой; тенты, собиравшие воду подобно большим мешкам, протекали в местах, где верёвки стягивали их слабее всего. Е. П. Б. тщетно пыталась писать за столом, любезно поставленном для неё капитаном в сравнительно сухом месте на пару решёток. Но чернила не могут передать того, как порывами ветра разносились её бумаги, гонимые то к носу корабля, то к его корме. Наконец, мы вошли в гавань Бомбея и через некоторое время, ступив на твёрдую почву под ногами, обрели покой. Однако ненадолго, поскольку вернувшись в Штаб-квартиру, мы обнаружили, что в ней разбушевалась самая настоящая психическая буря, в которую на почве ведения домашнего хозяйства оказались вовлечёнными две наши самые близкие соседки, мисс Бейтс и мадам Куломб. Они были друг с другом на ножах, и нам нехотя пришлось выслушивать всевозможные обвинения и контробвинения этих разгневанных друг на друга женщин. Мисс Бейтс обвиняла мадам Куломб в том, что та пыталась её отравить, а мадам Куломб говорила про мисс Бейтс то же самое. Тогда мне очень хотелось вымести их обеих из дома метлой, и, как показали дальнейшие события, это было бы самым лучшим решением. Но вместо этого мне пришлось стать их третейским судьёй и почти как в судебном порядке в течение целых двух вечеров выслушивать их совершенно абсурдные взаимные обвинения. В конце концов, я склонился в пользу мадам Куломб, поскольку слова мисс Бейтс о том, что её хотят отравить, не подкреплялись никакими фактами и являлись глупой клеветой. В действительности настоящая причина войны этих женщин друг с другом заключалась в том, что, уезжая на Цейлон, мы передали ведение домашнего хозяйства в руки мадам Куломб, а мисс Бейтс не согласилась довольствоваться ролью подчинённой, которую мы ей отводили. Во время расспросов Е. П. Б. сидела рядом со мной, выкуривая значительно больше сигарет, чем обычно, и время от времени делала замечания, которые, скорее, нагнетали обстановку, чем её разряжали. Уимбридж, который был другом мисс Б., в конце концов, присоединился к моему желанию принудить воюющие стороны к «вооруженному нейтралитету», и грозовая туча отошла от нас на некоторое время. Следующие несколько дней были полностью посвящены литературной работе для «Теософа», что стало необходимым ввиду нашего долгого отсутствия.
Незадолго до нашего возвращения умер наш верный друг Мулджи Такерси, и Общество лишилось одного из своих самых преданных тружеников. Вечером 4-го августа Е. П. Блаватскую посетил Махатма, и перед Его уходом меня позвали с Ним увидеться. Он продиктовал длинное и важное письмо к нашему влиятельному другу в Париже и дал мне важные советы, касающиеся управления текущими делами Общества. Прежде, чем Его визит завершился, меня попросили выйти, поэтому, оставив Его сидящим в комнате Е. П. Б., я не могу сказать, был ли Его уход из нашего дома феноменальным или же нет. Для меня этот визит был очень своевременным, поскольку уже на следующий день мисс Б. обрушила свой неистовый гнев на нас двоих: на Е. П. Б. – из-за некой дамы из Нью-Йорка, их общей знакомой, а на меня – за моё решение в её ссоре с мадам Куломб. В тот момент, когда она, повернувшись ко мне спиной, отчитывала Е. П. Б., из воздуха прямо мне на колени упала записка от Учителя, который заходил увидеться с нами вчера вечером. Открыв её, я обнаружил совет, касающийся того, как лучше мне действовать в этой нелёгкой ситуации. Возможно, нашим бывшим американским коллегам будет интересно узнать, что она рассматривалась Учителем, как если бы Теософское Общество было организацией не только де-факто, но и де-юре. Их изобретательная теория, выдвинутая совсем недавно, явно провалилась, будучи не в силах доказать свою истинность членам Великой Белой Ложи!1
На следующий день мистер Уимбридж принял сторону мисс Бейтс, и в нашем квартете начался раскол. Час от часу ситуация становилась всё хуже и хуже. Мы решили, что купим мисс Бейтс обратный билет до Нью-Йорка и отправим её домой. Но после того как о ней похлопотал мистер Серваи, она отвергла это предложение. На третий день мы уже обедали раздельно: мы с Е. П. Б. и Дамодаром в своём маленьком бунгало, а Уимбридж с мисс Б. – в столовой, которую мы освободили специально для них. Наши отношения ухудшались день ото дня, и под конец мы перестали друг с другом разговаривать. Это довело Е. П. Б. до лихорадки. К 9-му числу мы окончательно зашли в тупик, а 10-го числа между нами произошёл окончательный разрыв. Куломбы переехали из прилегающего помещения в комнаты мисс Бейтс, а она перебралась в их апартаменты. Уимбридж остался, где и прежде, в небольшом бунгало, рядом с комнатами мисс Бейтс. Дверь, находившуюся между смежными помещениями, заложили кирпичом, и одна семья разделилась на две. Но как же горько думать о том, что все эти неприятности произошли из-за какого-то мелкого женского соперничества и ревности; что всё это было совершенно нелепым и ненужным; что причиной ссоры оказался отнюдь не какой-то великий принцип; что саму ссору можно было бы избежать, прояви мы немного выдержки и самообладания; что случившееся, почти не имеющее никакого значения для нас в отдельности, плохо повлияло на Общество и легло на него тяжким бременем, освободиться от которого ему удалось очень нескоро. Одно из неблагоприятных последствий этого инцидента заключалось в том, что ренегатам удалось добиться благосклонности одной из самых популярных местных газет Бомбея, никогда не относившейся к нам дружелюбно, после чего её колонки стали пестрить едкими оскорблениями в адрес Общества в частности и Теософии в целом. И, насколько мне известно, злоба наших бывших коллег по отношению к нам не угасла вплоть до сегодняшнего дня.
Перед разрывом отношений мне удалось договориться со своим другом-парсом о том, чтобы он помог Уимбриджу заняться бизнесом, связанным с дизайном мебели и интерьеров, поскольку его художественное образование и дизайнерские способности позволяли это делать. Через какое-то время он подобрал себе дом в другой части Бомбея и завязал чрезвычайно выгодное знакомство, благодаря которому нажил целое состояние для себя и своих сотрудников. А мы, два несчастных «литературных» друга, продолжали двигаться в избранном нами направлении дальше, не обращая никакого внимания на прелести жизни по обеим сторонам нашего тернистого пути. С мирской точки зрения это выглядело как своего рода извращение, поскольку мы предпочли бедность и вечные страдания, вызванные грубой клеветой, весьма заманчивым перспективам мирского вознаграждения. И, честно говоря, это служило нам надёжным щитом, которым Е. П. Б. могла прикрываться и постоянно пользовалась им, чтобы отражать нападки враждебных критиков: ни один из них так никогда и не смог доказать, что она якобы брала деньги за свои феномены или тяжёлую изнурительную работу во благо Теософии. Раньше я даже думал, что в отношении этого она склонна проявлять излишнее усердие. У всех, кто её слушал, складывалось впечатление, будто она убеждает их в полной непричастности к своим чудесам, поэтому ей нельзя предъявить ни одно из обвинений, будь то плагиат, ошибочное цитирование текстов или искажение чьих-либо учений. И ведь это действительно могло быть правдой! Я очень хорошо помню, что разные люди в Симле и Аллахабаде придерживались именно этой точки зрения, и я очень часто ей на это указывал.
После возвращения с Цейлона к нашим видам на будущее добавились мрачные краски, поскольку мы обнаружили, что члены нового Бомбейского филиала, словно уснув, пребывали в полной инертности. Казалось, что два месяца нашего отсутствия привели к почти полному падению интереса к нашей работе, а когда вышеупомянутая местная газета открыла по нам свой огонь, небо над нашими головами и впрямь потемнело. Тем не менее, мы мужественно продолжали трудиться, каждый месяц пунктуально выпуская наш «Теософ» и уделяя внимание нашей постоянно растущей корреспонденции. Это был один из тех кризисов, когда, пребывая почти в полной изоляции, мы сблизились с Е. П. Б. особенно сильно, поддерживая и ободряя друг друга. По мере того, как нас предавали самые близкие друзья, а ярые приверженцы отпадали, мы всё чаще говорили друг другу слова ободрения и делали вид, что все трудности даже не стоят того, чтобы о них упоминать, ведь они всё равно улетучатся подобно летним облакам. Кроме этого, мы знали, что Великие Души, с которыми мы работали, оберегали нас от всякого зла своими сильными мыслями как надёжным щитом, постоянно предоставляя этому подтверждения. А это предвещало полный успех нашего дела.
К нам регулярно наведывались наши помощники, индусы и парсы, и постепенно мы восстановили наши утраченные позиции в Индии. В Америке же всё пребывало в бездействии, поскольку на тот момент там не нашлось никого, кто бы обладал способностями и энергией, чтобы возглавить наше движение. Джадж тогда ещё был мечтательным новичком двадцати пяти или двадцати шести лет, и, работая юристом, почти что голодал; генерал Даблдэй, наш единственный хоть что-то делающий друг, жил в деревенской глубинке на свою армейскую пенсию и по тем или иным причинам не мог посвятить себя пропаганде Теософского движения. Тогда, более чем когда-либо, эволюционный центр был сосредоточен в нас двоих, и единственная надежда на выживание теософского движения заключалась в нашей работе с неослабевающим хоть на мгновенье рвением. Но мы были не так одиноки, как раньше, поскольку среди настоящих верных помощников, которых мы встретили в Индии, был бедный, худой и хрупкий Дамодар Маваланкар, с непревзойдённой преданностью отдавший всё своё сердце и душу работе. Изящный как девушка, он сидел за письменным столом и работал, иногда всю ночь напролёт, пока я, обнаружив это, не отправлял его в постель. Ни один ребёнок не был более послушным по отношению к своим родителям, и ни один приёмный сын не любил так бескорыстно свою приёмную мать, как он любил Е. П. Б.. Одно вскользь сказанное ею слово было для него законом, а каждый её каприз являлся приказом, исполняя который, он мог пожертвовать своей жизнью. Когда ещё в молодые годы на пороге смерти он бредил в лихорадке, ему привиделся Святой Мудрец, который взял его за руку и сказал, что он не умрёт, но будет жить для будущей полезной работы. После встречи с Е. П. Б. его внутреннее вѝдение стало постепенно открываться, и в том, кого мы знаем под именем Учителя К. Х., Дамодар узнал Мудреца, который посещал его в критическое время той юношеской болезни. Это обстоятельство укрепило его преданность нашему делу и ученичеству у Е. П. Б.. Лично ко мне он всегда питал безграничное доверие, любовь и уважение; в моё отсутствие он защищал меня от публичной клеветы и нападок частных лиц, относясь ко мне, как сын к отцу. Я храню память о нём с уважением и любовью.
В тот же день, когда произошёл разрыв с нашими бывшими компаньонами, мы получили от мистера Синнетта приглашение посетить Симлу. Это было похоже на глоток свежей воды в жарких песках, и Е. П. Б. срочно телеграфировала своё согласие: почта была для неё слишком медленной. Примерно до полудня она выкуривала одну сигару за другой, а затем потащила меня пройтись по магазинам, чтобы купить себе новый наряд для своего дебюта в «Соправительнице», как иногда называют горную резиденцию Индийского Правительства. После этого она начала отсчитывать часы до ближайшего рейса в Симлу. Благодаря многочисленным книгам и журналам всем хорошо известно, что вышло из этой поездки. Мэрион Кроуфорд в своём «Мистере Айзексе» упоминает один эпизод этого путешествия, описывая, как мы с мистером Синнеттом пробирались сквозь заросли рододендронов. Но поскольку настоящая правда до сих пор так и не была никем раскрыта, мне придётся восстановить недостающие детали этой поездки в одной из следующих глав.
.jpg)
ГЛАВА XIV
СВАМИ ДАЙЯНАНД САРАСВАТИ О ЙОГЕ
За четыре дня до нашего отъезда в Северную Индию в моём кабинете произошёл один феномен, который стóит того, чтобы я восстановил его по своим дневниковым записям, так как его подлинность была впоследствии оспорена мадам Куломб. Вместе с тем, я должен добавить, что у меня никогда не было никаких доказательств её утверждений. И даже в то время, когда она пользовалась репутацией доброжелательной по отношению к нам дамы, её слова всегда требовали каких-либо весомых подтверждений, прежде чем я мог поверить им, а не своим собственным чувствам. Когда как-то вечером мы с Е. П. Б. и Дамодаром сидели в кабинете и разговаривали, прямо на стол, за которым я сидел, упал из воздуха загадочный портрет йога «Тирувалла», произведённый в Нью-Йорке для нас с мистером Джаджем феноменальным путём и исчезнувший из рамы в моей спальне незадолго до того, как мы покинули Америку. Затем подобным же образом из воздуха упала фотография Свами Дайянанда, которую он дарил мне до этого. Описывая происшествия того вечера, я записал, что «видел, как портрет йога ударил по жестяной коробочке на моём столе, а фотография Свами упала из воздуха, двигаясь по косой». Разумеется, из этого не следует, что они были вброшены в кабинет через щель в тканевом потолке, как утверждает правдолюбивая мадам Куломб. Тремя вечерами позже в присутствии трёх свидетелей за исключением меня самого Е. П. Б. по просьбе одного посетителя дала ему свою визитную карточку, а через некоторое время копия этой карточки упала с потолка прямо к ногам этого джентльмена, который её и подобрал.
Двадцать седьмого августа вечерним почтовым поездом мы с Е. П. Б. и нашим слугой Бабулой отправились из Бомбея на север Индии. После остановки в Аллахабаде тридцатого августа мы добрались до Мирута. На вокзале нас встречал весь местный филиал Общества Арья Самадж, который затем сопровождал нас к резиденции мистера Шеонараяна. Вскоре после этого к нам присоединился Свами Дайянанд. В присутствии его последователей мы затеяли дискуссию, предназначенную для того, чтобы понять его истинные взгляды на йогу и йогические сиддхи – человеческие психо-духовные силы. Его учения, обращённые к членам Ария Самадж, были рассчитаны на то, чтобы отговорить их от практики аскетизма и даже поставить под сомнение реальность этих сил. В то же время с нами он говорил о них в совсем другом ключе. Полную версию нашего обсуждения этой темы можно найти в «Теософе» за декабрь 1880 года, и я вынужден довольствоваться лишь тем, что могу отослать к нему своих читателей. Но тот факт, что, вероятно, очень небольшая часть из них сможет получить доступ к этому тому, а эта тема очень интересна широкому кругу читателей и важна с исторической точки зрения ввиду её связи с нашим Обществом, непозволительно, чтобы она осталась без внимания или была проигнорирована. Поэтому здесь я изложу содержание нашей дискуссии.
«Первый вопрос, заданный Свами, касался того, была ли Йога истинной наукой или всего лишь метафизической спекуляцией; правильно ли описал Патанджали психические силы, достижимые человеком, и могут ли они вообще быть им достигнуты. Свами ответил, что йога является истинным учением, основанным на знании законов Природы. В следующем вопросе спрашивалось, могут ли быть развиты эти психо-духовные силы в настоящее время или теперь это сделать уже невозможно. В ответ Свами сказал, что законы природы неизменны и беспредельны, поэтому что можно было сделать когда-то, то можно сделать и сейчас. Мало того, современный человек может научиться всему тому, что описано античными писателями, и даже он сам, Свами, может обучить методам обретения сиддхи любого, кто искренне пожелает для этого изменить свой образ жизни. Он также сказал, что к нему приходили многие, выражавшие желание их обрести и утверждавшие, что готовы добиться успеха. Он испытал троих, но все они потерпели неудачу. Один из них жил в Агре. Все они начали хорошо, но вскоре стали терять терпение из-за того, что были вынуждены ограничиваться, как они выразились, тривиальными усилиями и, к своему удивлению, очень быстро отступились. Йога является самой трудной наукой для всех жалеющих ей обучиться, и сегодня постичь её способны очень немногие. Затем его спросили, живут ли сейчас настоящие йоги, которые могут по своему желанию производить удивительные феномены, описанные в арийских книгах. Он ответил, что такие люди существуют, но их число невелико. Они живут в уединении и редко появляются на публике или не делают этого никогда. Также они никогда не выдают своих секретов профанам и не обучают их тайной науке (Видье) за исключением тех, кого они сочтут достойными этого.
Полковник Олькотт спросил, всегда ли Великие Учителя (Махатмы) носят шафрановые одежды как обычные саньясины и факиры, которых мы видим каждый день, или на них могут быть и другие одеяния. Свами ответил, что в зависимости от обстоятельств или того, что Они предпочитают, возможно и то, и другое. В ответ на просьбу перечислить конкретные сиддхи, которыми, за исключением внушения, может овладеть преуспевший в йоге человек, он сказал, что истинный йог может делать то, что в простонародье называют чудесами. Излишне составить их список, так как практически возможности этого йога ограничиваются лишь его желанием и силой воли. Помимо прочего, он может обмениваться мыслями со своими собратьями по йоге, находящимися от него даже на таком расстоянии, какое существует между двумя полюсами, не имея при этом никаких видимых внешних средств связи, таких как телеграф или почта. Он может читать мысли других людей. Он может (в своём внутреннем «я») путешествовать из одного места в другое, причём со скоростью неизмеримо большей, чем у поезда, и быть независимым от обычных средств передвижения. Он может ходить по воде или по воздуху над поверхностью земли. Он может переносить свою собственную душу (Атму) из своего тела в тело другого человека на какое-то небольшое время или на многие годы, как он того пожелает. Выводя Атму во время сна из своего собственного тела, он может продлить естественный срок его жизни и, таким образом, в большой степени избежать его естественного износа за счёт сведения активности жизненных процессов к минимуму. Поэтому к естественному сроку физического существования его телесной машины может быть добавлено так много времени.
Вопрос. До какого дня, часа или минуты своей собственной телесной жизни йог обладает силой, позволяющей ему переносить свою Атму, или внутреннюю сущность, в тело другого человека?
Ответ. До последней минуты или даже до последней секунды естественного срока его жизни. С точностью до секунды он заранее знает время, когда его тело должно умереть, и ещё до того, как пробьёт смертный час, он может перенести свою душу в тело другого человека, если оно к этому готово. Но если он замешкается и упустит эту последнюю секунду, то уже не сможет этого сделать никогда. Связующая нить оборвётся навсегда, и если он недостаточно очищен и не способен достичь Мокши, то будет вынужден подчиниться обычному закону перевоплощения. При этом он будет отличаться от других людей только тем, что, став гораздо более разумным, добрым и мудрым по сравнению с ними, переродится в лучших условиях.
Вопрос. Может ли йог продлить свою жизнь, если, допустим, при сроке естественной жизни его собственного тела в семьдесят лет он перед самой своей смертью переходит в тело шестилетнего ребёнка, доживает в нём до семидесятилетнего возраста, а затем покидает его, переселяясь в третье тело на следующие семьдесят лет?
Ответ. Он может это сделать, продлив, таким образом, своё пребывание на земле до четырёхсот лет.
Вопрос. Может ли йог таким же образом перейти из своего собственного тела в тело женщины?
Ответ. С такой же лёгкостью как мужчина, который при желании может одеться в женское платье, он может перенести свою собственную Атму в физическое тело женщины. В этом случае внешне он будет иметь все физические атрибуты женщины, но внутренне останется самим собой.
Вопрос. Я встречал два таких человека, то есть, двух людей, которые имели облик женщины, но во всех отношениях кроме тела являлись мужчинами. Одного из них, как вы помните, мы вместе посетили в Бенаресе, в храме на берегу Ганга.
Ответ. Да, это была «Маджи».
Вопрос. Сколько видов йогических практик существует?
Ответ. Два, Хатха Йога и Раджа Йога.
Последователь первой подвергает себя физическим испытаниям и трудностям для того, чтобы подчинить физическое тело своей воле. Например, его подвешивают на дереве вниз головой совсем близко к пяти пылающим кострам и т.д. В Раджа Йоге ничего подобного не требуется. Эта Йога представляет собой систему тренировки ума, с помощью которой он становится слугой воли. Одна – Хатха Йога – даёт физические результаты, другая – Раджа Йога – духовные силы. Тот, кто хочет достичь совершенства в Раджа Йоге, сначала должен обучиться Хатхе.
Вопрос. Но разве не существует людей, обладающих сиддхи или силами Раджа Йоги, которые никогда не проходили через ужасные испытания Хатхи? Недавно в Индии я встретил трёх таких человек, которые сами рассказали мне, что никогда не подвергали своё тело пыткам.
Ответ. Значит, они практиковали Хатху в своём предыдущем воплощении.
Вопрос. Объясните, пожалуйста, как мы можем отличать настоящие феномены, которые производятся йогом, от ложных?
Ответ. Феномены и феноменальные проявления бывают трёх видов. Первые, самые низкие, производятся с помощью ловкости руки, вторые – с помощью химических реакций или механических приспособлений и устройств, третьи, самые высокие, – с помощью оккультных сил человека. Всякий раз, когда какой-то удивительный природный феномен первых двух видов умышленно выдаётся за сверхъестественное явление или волшебство, он называется Тамашей, или бесчестным обманом. Но если приводится истинное и правильное объяснение такого удивительного феномена, то его следует расценивать просто как демонстрацию научных или технических достижений и называть Вьявихара-Видьей. Феномены, производимые только лишь развитой человеческой волей без каких-либо аппаратов и механических приспособлений, относятся к истинной Йоге.
Вопрос. Дайте определение природы человеческой Атмы.
Ответ. В Атме сосредоточены двадцать четыре способности, среди которых находятся воля, пассивность, действие, сконцентрированное восприятие-знание, цепкая память и другие. Когда все эти силы направлены на внешний мир, тогда использующий их йог производит феномены, которые следует отнести к категории физических наук. Когда он прилагает их к внутреннему миру, тогда возникает Духовная Философия – Йога – Антарайога, или внутренняя Йога. Когда два человека, находящихся далеко друг от друга, разговаривают с помощью телеграфа, это – Вьявахара-Видья, но когда они беседуют без какого-либо аппарата, используя лишь знания о природных силах и токах, это – Йога Видья. Также мы будем иметь дело с Йога Видьей, когда адепт, искушённый в этой науке, может получить любые предметы, находящиеся на любом расстоянии от него, или может переместить их в любую удалённую точку без видимого использования транспортных средств, таких как железные дороги, посыльные и т.д. Первое действие называется Акаршан (притягивание), второе – Прешана. Древние хорошо знали законы взаимного притяжения и отталкивания всех вещей в природе, и феномены Йоги основаны именно на этом знании. Это притяжение и отталкивание йог может изменять или усиливать своей волей.
Вопрос. Каковы необходимые условия для желающего обрести эти силы?
Ответ. К ним относятся: (1) Желание учиться. Оно должно быть таким же сильным и непреодолимым, как желание голодного насытиться, а жаждущего – напиться. (2) Полный контроль над своими страстями и желаниями. (3) Целомудрие; чистые дружеские отношения; чистая пища – та, что привносит в тело только чистые влияния; частое пребывание в чистых местах, которых никогда не касался никакой порок; чистый воздух; уединение. Он должен обладать разумом, позволяющим ему понимать принципы Природы, способностью к концентрации, предотвращающей блуждание его мыслей и самоконтролем, делающим его повелителем своих страстей и слабостей в любое время. Существует пять вещей, от которых он должен отказаться. Это Невежество, Эгоцентризм (самомнение-самовлюблённость (conceit)), Страсть (чувственная), Эгоизм и Страх Смерти.
Вопрос. Значит, Вы не верите в то, что йог действует вопреки законам Природы?
Ответ. Ни в коем случае; ничто не происходит вопреки законам Природы. С помощью Хатха Йоги можно научиться производить некоторые малозначительные феномены, например, перемещать всю свою жизненную силу в один палец или, находясь в состоянии Дхьяна (состоянии полной успокоенности ума), читать чужие мысли. С помощью Раджа Йоги он становится Сиддхой, который может делать всё, что захочет и может знать то, что желает знать, включая языки, которые прежде никогда не изучал. Но всё это происходит в строгом соответствии с законами Природы.
Вопрос. Иногда я оказывался свидетелем того, как на моих глазах возникали копии неодушевлённых предметов, таких как письма, монеты, карандаши и ювелирные изделия. Как это можно объяснить?
Ответ. В атмосфере находятся частицы каждой видимой вещи в сильно рассеянном состоянии. Йог, зная как их сгустить, с помощью своей воли конденсирует их в любые по форме предметы, которые он может избрать в качестве образца.
Затем полковник Олькотт спросил Свами, что он может сказать по поводу некоторых феноменов, производимых в присутствии свидетелей Мадам Блаватской, таких как дождь из роз, который прошёл в одной из комнат в Бенаресе в прошлом году; звон колокольчиков в воздухе; постепенное уменьшение пламени светильника почти до полного его исчезновения с последующим возгоранием огня и подъёмом его до самого верха лампы всего лишь по устной команде без использования регулятора пламени и т.д.
В ответ Свами сказал, что всё это – феномены Йоги. Некоторые из них могут быть сымитированы ловкими трюкачами, и тогда они станут обычной тамашей, но феномены Мадам Блаватской к этому классу не относятся».
Я думаю, что этот отрывок – одно из самых простых, ясных, назидательных и кратких изложений индийских взглядов на высокую науку Йоги в литературе. Мой собеседник был одним из самых выдающихся арийцев того времени, человеком большой эрудиции, опытным аскетом, красноречивым оратором и пламенным патриотом. Следует обратить внимание на утверждение Свами, согласно которому никто не может начать практиковать Раджа Йогу без предварительного подчинения себе физического тела с помощью Хатха Йоги или физической подготовки. А если найдётся тот, кто достиг успеха, придерживаясь только Раджа Йоги, это явится косвенным доказательством того, что он практиковал Хатха Йогу в прошлой жизни. Эта идея разделяется всеми образованными ортодоксальными индуистами, которых я встречал, но пусть мои читатели сами решают, разумно это или нет. Во всяком случае, нет ничего ясней того, что если человек, эволюционируя, движется к духовной жизни, то он должен пройти через каждый этап покорения своего собственного физического тела ещё до того, как достигнет «освобождения». Данная гипотеза для большинства верующих в реинкарнацию не будет казаться лишённой разумного основания. И, тем не менее, мне совершенно непонятно, почему я, чтобы обрести духовные способности даже самой низкой степени, должен спать на острых шипах или висеть на пятках, сидеть между пылающих костров или ежедневно очищать свой желудок, искусно управляясь с дхоти (глотать ярд за ярдом мокрую хлопчатобумажную ткань, а затем вытягивать её обратно) или заполнять свою брюшную полость галлонами воды. Я думаю, что волю можно укрепить гораздо лучшими способами, чем с помощью физических пыток.
В доме мистера Шеонараяна нам посчастливилось встретиться с теперь знаменитой пандитой Рамбаи, тогда выходившей замуж за бенгальского адвоката. Мы заехали к ней по ходу нашего путешествия вместе с её ныне покойным братом. Имя Рамабаи и её жизнь сейчас настолько хорошо известны во всех уголках мира, что мне остаётся только добавить, что в то время она очень хорошо разбиралась в Гите и Рамаяне, могла очень бегло говаривать и писать на санскрите, а также сочинять на нём импровизированные стихи на любую заданную тему в пределах её образования. После лекции, которую я прочитал вечером 6-го сентября, она изложила свои взгляды сначала на хинди, а затем, удовлетворяя просьбы слушателей, на санскрите, демонстрируя равно превосходное владение обоими языками. Тогда она ещё не знала английский, но могла читать лекции на санскрите, хинди, урду, маратхи, гуджарати и канарезе, её родном языке. Тогда ей было двадцать два года, она была бледной изящной аскетично выглядящей молодой женщиной. Теперь её уже никто не может узнать в повидавшей жизнь тучной матроне, которую я недавно видел на лекции миссис Безант в Пуне. Рамбаи 1880-го года являла собой истинно высокий тип брамини, склонной к медитации, а Рамбаи из Пуны – некий тип западной бизнес-леди, которую больше, чем литература, интересуют дома с квартирантами и бухгалтерские книги.
Наши беседы со Свами, несмотря на ужасную и почти невыносимую жару, продолжались день за днём, вечер за вечером. Однажды утром задолго до рассвета Е. П. Б., опасаясь теплового удара, вызвала меня и сказала, что мы непременно должны как можно скорее перебираться в Симлу, несмотря на анонс моей публичной лекции. Но, приняв во внимание, что ей будет лучше, если согласно индийскому обычаю она будет спать на открытом воздухе, Е. П. Б. изменила своё решение и отменила предыдущую телеграмму о приезде в Симлу новой. К следующей ночи для неё соорудили высокую кровать, которую поставили возле наших с хозяином раскладушек, и под москитным пологом, защищающим от всех летающих насекомых, она крепко спала, пока в соседней манговой роще не начали друг на друга хрипло каркать полчища ворон.
В тот же самый день мы со Свами как президенты наших Обществ имели долгую и серьёзную личную беседу, в результате которой «мы договорились, что ни один из нас не должен нести ответственность за взгляды другого: два Общества останутся союзниками, но независимыми друг от друга организациями».
В 16.14 мы покинули Мирут и направились в Симлу. До 11 часов вечера мы со своими индийскими друзьями остановились в Амбале, а затем в дак-гхарри, продолговатом, деревянном экипаже, напоминающем большой паланкин на колёсах, всю ночь поднимались по горной дороге к летней столице вице-короля. Но спали мы мало, так как после того, как добрались до предгорий Гималаев, у Е. П. Б. появилось дело, которое она обсуждала с Махатмами. Надо отметить, что именно в ту ночь Е. П. Б. поведала мне историю о том, что тело Свами Дайянанда в настоящее время занимает Учитель. Этот рассказ очень сильно повлиял на моё отношение к Свами в ходе наших с ним дальнейших переговоров. Мы сделали пятичасовую остановку в Калке, а затем продолжили свой путь в Симлу на тонге, двухколёсной телеге, очень низко подвешенной на пружинах, с сиденьями для четырёх человек, включая возничего. Военная дорога была хорошей, хотя на крутых поворотах в какой-то степени и опасной (особенно для наших норовистых пони). Открывающийся с дороги пейзаж своими высокогорными массивами произвёл на нас неизгладимое впечатление, но из-за большого недостатка деревьев ландшафту не хватало освежающей зелени. Симла показалась незадолго до заката, и её позолоченные солнцем виллы придавали ей особую привлекательность. После того, как мы въехали в город, нас встретил слуга мистера Синнетта. Перебравшись в джампаны (стулья, которые переносят носильщики на длинных шестах), мы вскоре оказались под крышей гостеприимного дома наших добрых друзей Синнеттов, где нас ожидал радушный приём.
_______________
1 – здесь я ссылаюсь на вышедших из Теософского Общества членов, которые под абсурдным предлогом, якобы оправдывающим их незаконные действия, семь лет назад исключили из него ныне покойного мистера Джаджа
17.11.2016 11:31
k29-11-2016 21:00:01
спасибо. прекрасный перевод. ждем продолжение
ВНИМАНИЕ:
В связи с тем, что увеличилось количество спама, мы изменили проверку. Для отправки комментария, необходимо после его написания:
1. Поставить галочку напротив слов "Я НЕ РОБОТ".
2. Откроется окно с заданием. Например: "Выберите все изображения, где есть дорожные знаки". Щелкаем мышкой по картинкам с дорожными знаками, не меньше трех картинок.
3. Когда выбрали все картинки. Нажимаем "Подтвердить".
4. Если после этого от вас требуют выбрать что-то на другой картинке, значит, вы не до конца все выбрали на первой.
5. Если все правильно сделали. Нажимаем кнопку "Отправить".