26 марта в 19:00 в Московском доме книги состоится презентация книги «Николай Рерих». Круглый стол «Наследие Николая Рериха – культурный мост между Россией и Индией» (Дели). Выставка Международного Центра Рерихов «Вселенная Мастера», посвященная 150-летию Н.К. Рериха, в Индии Выставка «Издания Международного Центра Рерихов» в Новосибирске. Новости буддизма в Санкт-Петербурге. Благотворительный фонд помощи бездомным животным. Сбор средств для восстановления культурной деятельности общественного Музея имени Н.К. Рериха. «Музей, который потеряла Россия». Виртуальный тур по залам Общественного музея им. Н.К. Рериха. Вся правда о Международном Центре Рерихов, его культурно-просветительской деятельности и достижениях. Фотохроника погрома общественного Музея имени Н.К. Рериха.

Начинающим Галереи Информация Авторам Контакты

Реклама



Биолог из семьи Рерихов: Владимир Константинович Рерих (1882-1951).


Средний брат Н.К. Рериха Владимир Константинович Рерих до сих пор мало привлекал внимание исследователей. Между тем, его жизнь и судьба заслуживает отдельного рассмотрения. В 1902–1908 гг. В.К. Рерих учился в Санкт-Петербургском Владимир Константинович Рерих (1882—1951)университете, 1900‑10‑е гг. трудился на агрономических и землемерных должностях в сельскохозяйственных предприятиях в средней полосе России, после 1917 г. активно поддержал Белое движение, прошёл в регулярных частях сопротивления Западную и Центральную Сибирь, Алтай, Китайский Туркестан, Монголию, затем занимал крупную должность в Земельном отделе КВЖД. Последние 30 лет жизни В.К. Рерих постоянно проживал в Харбине, участвовал в деятельности культурных и образовательных учреждений Маньчжурского края, стал заметной фигурой Российского Зарубежья. При этом в специальной рериховедческой литературе сложилась совершенно странная ситуация: до последнего времени не было даже единого мнения о годах жизни этого человека, не говоря уже о других основных вехах его биографии [1] . В целом то же положение и в исследованиях по российской эмиграции. Например, А.А. Хисамутдинов, отмечая В.К. Рериха в тексте своего словаря российской эмиграции, продолжает целую серию несуразностей и ошибок. Лаконичность данных А.А. Хисамутдинова потрясающа: «Рерих, Владимир Константинович (? –?) – агроном в Харбине. Брат Н.К. Рериха» [2] .

Данной публикацией нам хотелось хотя бы отчасти пролить свет на личность В.К. Рериха, его образ мыслей и поступки, а также впервые привести различные свидетельства о его жизни из отечественных и зарубежных архивов.

Особое значение имеют сведения, сохранившиеся в личном деле студента Императорского Санкт-Петербургского университета В.К. Рериха [3] . Владимир Константинович был вторым представителем семьи Рерихов (кроме Н.К. Рериха), которого мы можем по праву называть «универсант». Фотография Владимира Рериха 1902 г., хранящаяся в архиве университета [4] , – один из четырёх известных на сегодня его снимков. <4В его метрике значится, что родился он 20 апреля 1882 г. по старому стилю, а крещён в Андреевском соборе на Васильевском острове 16 мая 1882 г., причём восприемниками при крещении были: «студент Санкт-Петербургской Военно-медицинской Академии Александр Павлов Коркунов», Лидия Рерих, Николай Рерих и «вдова Островского купца Евдокия Андреевна Новикова» [5] . Аттестат зрелости, выданный петербургской гимназией Карла Мая 1 июня 1902 г. [6] , сообщает, что поступил в неё В.К. Рерих в августе 1892 г. и проучился до мая 1902 г., и далее: «на основании наблюдений за всё время обучения его в Санкт-Петербургской гимназии К. Мая поведение его вообще было отличное, исправность в посещении и приготовлении уроков, а также в исполнении письменных работ хорошая, прилежание отличное и любознательность по всем предметам достаточная». Средний выпускной балл – 3,54. Пятёрку Владимир Рерих имел только одну – по математической географии. С рождения и до университетских лет В.К. Рерих проживал вместе с отцом и матерью: сначала в доме на Университетской набережной, № 25, а затем, после смерти отца в 1900 г., в доме матери на углу Большого проспекта Васильевского острова, 16‑я линия, № 15.

Как следует из указанного дела, летом 1902 г. второй «сын С.‑Петербургского нотариуса К.Ф. Рериха» Владимир Рерих поступил на естественный разряд физико-математического факультета, где проучился шесть с половиной лет. В период учёбы продолжительно болел, с апреля по август 1903 г. лечился в Крыму. Весной 1904 г. он вышел из университета и прожил полгода на сахарном заводе графа Орлова-Давыдова в Мильгуновской волости Тамбовского уезда, очевидно, уже в качестве специалиста-биолога [7] . Из учебных документов В.К. Рериха сохранилась только «запись студента» (зачётка) за 1906 г. «по V‑й группе (минералогия и геология)» [8] , в которой проставлены оценки – 3, 3, 4, 3. В начале 1909 г. он был «уволен из университета согласно прошению» от 13 января 1909 г. [9] , и по выходе из университета получил соответствующее свидетельство, в котором отмечено, что В.К. Рерих «правами, предоставленными студентам, окончившим полный курс университетского учения, воспользоваться не может» [10] . 20 января В.К. Рерих обратился в университет с письмом [11] , в котором просил выслать свои документы на сахарный завод графа Орлова-Давыдова, где он в то время уже работал не первый год. Никаких данных о полученной профессии в документах университета не сохранилось, но, судя по его деятельности, как в России, так и в Китае, в университете он получил биологопочвенное образование, весьма успешно применяемое им в дальнейшей жизни.

Итак, как следует из университетского дела, свою профессиональную карьеру В.К. Рерих начинал на сахарных заводах графа Орлова-Давыдова, ещё учась в университете. Первым местом его работы стал Ново-Покровский завод в Петровском имении графа А.А. Орлова-Давыдова на Тамбовщине, где производство сахарной свеклы было поставлено на широкую ногу. Как сообщает в своём очерке об этом имении С. Дорожков, урожаи здесь были в начале XX в. таковы, что доставлять выращенное на завод стало проблемой: «Гужевого транспорта не хватало. И тут на помощь пришёл технический прогресс. Граф решил построить узкоколейную железную дорогу, соединившую его степной хутор с заводом. На её сооружение пригласили специалистов из Москвы и Санкт-Петербурга, среди которых были и иностранные инженеры. Для производства земляных работ были наняты крестьяне со своими тачками из сёл Среднее, Ржавцы, Мордово, Шульгино и др. В начале ХХ века движение было открыто. По преданию, граф с группой своих друзей и компаньонов за праздничным столом на открытой платформе совершил первую поездку к сахароварам. Перед этим священнослужители торжественно освятили постройку» [12] . Очевидно, среди специалистов, приглашённых из Санкт-Петербурга, оказался и студент Петербургского университета В.К. Рерих. Опыт организации земляных работ, приобретённый им в имении графа А.А. Орлова-Давыдова, он использовал спустя многие годы при руководстве аналогичными работами на КВЖД.

В июне 1911 г. Владимир Константинович работает уже в другом имении графа Орлова-Давыдова – у станции Голофеевка Курской губернии (ныне находится на территории Белгородской области), и, судя по всему, успешно. В курском имении он устроился основательно, его положение позволяло ему принимать в гостях родственников и друзей. Летом у него гостила мать [13] .

Помимо родителей, воспитавших его в традициях культурного православия [14] , огромную роль в становлении В.К. Рериха играл его старший брат. Когда умер отец, Николаю Константиновичу было 25 лет, Владимиру Константиновичу – 18, Борису Константиновичу – 15. В то время Николай Константинович очень беспокоился о дальнейшем воспитании своих братьев. В значительной степени его советы определяли их круг чтения. Так, 7 октября 1900 г. он писал Борису из Берлина: «Поцелуй Володю, пусть он Брызовым и Песоцким не очень увлекается – есть что[-то] получше этого» [15] . Порой его не устраивало влияние, оказываемое на братьев старшей сестрой Лидией (по-домашнему, Лилей), иногда при поддержке матери Марии Васильевны. Он хотел, чтобы братья выросли не обывателями, говорившими, по его словам, «затхлым языком» обыденности и пошлости, скоро изживающим свой век, а культурными, творческими людьми, для которых главное в жизни выражено в нравственных категориях, а не в сумме годового дохода. В 1901 г. он писал об этом из Парижа своей будущей жене Елене Ивановне Шапошниковой: «Боюсь, что они разъединят меня с братьями, но младшего Бориса мне не хотелось бы упускать из-под своего влияния, ибо он живой и даровитый» [16] . Как свидетельствуют немногие сохранившиеся документы, и Владимир также оставался под значительным влиянием старшего брата, как в юности, так и всю оставшуюся жизнь. Семейные размолвки всё-таки были редкими, и надолго устанавливалось согласие, во время которого Николай Константинович писал семье письма, полные любви и заботы. Например, в том же 1901 г. в письме Борису из Парижа были такие строки: «Голубчик Борюшка, спасибо за письмо. Володю тоже благодарю за хорошее и длинное письмо. Поцелуй крепко маму за передник – он пришёл очень кстати, пришлось только укоротить его и сузить обшлага рукавов – а так он очень хорош. <…> Пиши мне чаще, как и что у Вас. Смотри, не забудь маму-то хорошенько поцеловать – она ведь добрая; вот Лиля у нас что-то пугливая да сердитая – уж такой у ней механизм. И Володя пускай пишет» [17] .

Более десяти лет после смерти отца, в 1900–1910 гг., в самый главный период становления и развития братьев как личностей, Николай Константинович внимательно наблюдал за ними. Если по делам службы ему приходилось надолго отлучаться из Петербурга, то устанавливалась переписка. Из его сохранившихся писем Борису известно о его подарках братьям, постоянной заинтересованности в их образовании и расширении кругозора, предложениях поучаствовать в археологических раскопках и другой полезной деятельности [18] . К сожалению, почти ничего неизвестно о судьбе его ранних писем Владимиру, что неудивительно, ведь весь его дореволюционный архив, если он и существовал, бесследно пропал после бегства из России в конце Гражданской войны. В нашем распоряжении есть только одно неоспоримое свидетельство дружеской близости двух Рерихов в тот период – факт принадлежности В.К. Рериху двух темпер Н.К. Рериха: эскиза декорации к музыкальной драме Р. Вагнера «Валькирия» «Ущелье» (1907) и пейзажа к картине «Человечьи праотцы» (1911) [19] . Скорее всего, именно эти работы имела в виду автор американской монографии 1923 г. Нина Селиванова, когда указывала местонахождение рериховской коллекции в Симбирске (ныне – Ульяновск) [20] . Есть все основания считать, что накануне революции В.К. Рерих на какое-то время осел в этом старинном волжском городке, неподалёку от которого расположено ещё одно имение графов Орловых-Давыдовых – в селе Усолье (ныне на территории Шигонского района Самарской области).

Как уже отмечалось, в период Гражданской войны Владимир Константинович воевал на стороне белых и к концу войны оказался в Центральной Сибири [21] . Затем, пройдя в конце 1920 – начале 1921 г. с остатками белых частей Алтай, часть Китайского Туркестана и всю Монголию [22] , он какое-то время «бедствовал» в Урге [23] , но смог выбраться в Харбин, где и поселился до конца своих дней. Постепенно он стал знатоком Монголии, Маньчжурии и всего Китайского Дальнего Востока, и в этом своём качестве оказывал незаменимую помощь Н.К. Рериху и его семье. В более поздних источниках о профессиях или роде занятий В.К. Рериха сообщается следующее: в 1922–1925 гг. он сотрудник Земельного отдела КВЖД, организатор Опытного поля на Западной линии дороги, заведующий Маслодельно-сыроваренным заводом в Харбине; в конце 1920‑х – начале 1930‑х гг. служащий харбинского Торгового Дома «Н.Я. Чурин и К°» [24] . В начале 1934 г. он занимался делами Трёхреченских сельскохозяйственных артелей в Маньчжурии [25] . В проекте сельскохозяйственного кооператива «Алатырь», предложенного в июле 1934 г. к учреждению в Харбине «под покровительством Н.К. Рериха», сам Николай Константинович называет его агрономом и председателем правления [26] В последующие годы, до конца жизни он вёл преподавательскую работу в Харбине [27] , был школьным учителем [28] .

Возвращаясь к теме взаимоотношений и взаимопомощи старшего и среднего братьев Рерихов, отметим, что во время Гражданской войны, связи между ними не было. Лишь в начале 1923 г. Николай Константинович смог возобновить переписку с братом. Его поразили знания и осведомлённость Владимира Константиновича, писавшего, что ему очень важны сообщения о восточном учителе Рерихов – Махатме Мории. Ближайшая сотрудница Рерихов З.Г. Фосдик (в первом браке – Лихтман) записала в своём дневнике: «Николай Константинович говорит, что трудно поверить, что это чудо, если такой человек, как его брат, посвящён. А до того они не получали от него никаких писем, так что ничего не знают, что там случилось с ним» [29] . Именно по совету Махатмы Мории, переданному через Рерихов, Владимир Константинович остался жить в Харбине. С того момента значительное место в его духовной жизни заняла переписка с Н.К. Рерихом и его женой Еленой Ивановной, от которой он на протяжении более 10 лет получал различные советы и наставления. Судя по сохранившимся письмам В.К. Рериха, этим общением он очень дорожил.

Ближайшими его друзьями в Харбине стали два ученика старших Рерихов – Пётр Алексеевич Чистяков, начальник коммерческой части КВЖД [30] , автор «Краткого исторического очерка правового положения бывшей русской концессии в Маньчжурии» [31] , по словам З.Г. Фосдик, «очень культурный человек, интересующийся народным образованием и имеющий большой пост в Сибири» [32] , и Алексей Алексеевич Грызов (Ачаир) (1896—1960), поэт и педагог, секретарь Христианского союза молодых людей в Харбине, руководитель его образовательного отдела [33] , автор книг стихов «Первая» (Харбин, 1925), «Лаконизмы» (Харбин, 1937), «Полынь и солнце» (Харбин, 1938), «Тропы» (Харбин, 1939), «Под золотым небом» (Харбин, 1943); оба в дальнейшем активные участники харбинской группы по изучению учения Живой Этики.

В письме 19 апреля 1923 г. из Нью-Йорка, адресованном оставшимся в Петрограде родственникам (матери, сестре и её мужу А.Д. Озерову), Н.К. Рерих упоминает братьев: «Так мы надеялись, что Боря приедет сюда. От Володи имею хорошие письма. Его настроение стало лучше» [34] .

В архиве Музея Николая Рериха в Нью-Йорке сохранились отдельные письма В.К. Рериха, и они действительно «хорошие», ибо написаны крепким, бесстрашным человеком, с твёрдыми, определёнными взглядами на жизнь. Сохранилось также несколько посланий В.К. Рериху. Приведём фрагменты из этой переписки, свидетельствующей о творчестве, научной работе, общественных инициативах её участников [35] .

1. В.К. Рерих – Н.К. Рериху и Е.И. Рерих. [Харбин]. 14 августа 1925 г. [36]

Дорогие, родные Коля и Елена Ивановна.

Получили Ваше письмо от 10/VII и спешим ответить, чтобы наше ещё застало Вас. Словарь Юрику [37] послал 1/VI, кроме того, книгу [А.Д.] Руднева [38] 12/VII, и письмо Юрику 11/VII заказным, реестр[овый] № 1329. Окончание статьи было послано вскоре за первой частью, но кроме того послали газету, где она напечатана полностью 19 июля, квитанция заказной бандероли № 12461.
Но меня очень огорчило Ваше сообщение, что это будет последнее письмо в Индию, и если Вы даже адреса не даёте, значит, ни мы не сможем Вам написать, ни Вы нам. Ваши же письма я всегда ждал с нетерпением. Неужели Вы задумали идти через Гималаи; прямо почти на Север по Индии, конечно, пройдёте, хотя этот путь очень тяжёлый, но как пойдёте по Монголии? Теперь монголы от «товарищеского» отношения стали другие, хотя, конечно, там, в глуби страны, куда их влияние не могло так сильно проникнуть [39] , может быть, и остались прежние. Этим путём я очень интересовался в Чугучаке, чтобы выйти оттуда, но, не имея средств на покупку верблюдов, мы отказались от этого пути, а пошли по Монголии на своих лошадях, и на них же великолепно перешли Алтай от Широ-Сумэ до Кобдо, а там 3 снежных перевала. И если бы я знал, что Вы хотите сделать такое большое путешествие, то просил бы Вас взять меня с собою, хотя бы простым рабочим в Ваш караван, т. к., пропутешествовав столько, я мог бы быть полезным Вам в пути, а не обременительным.
Работать с Вами в Сибири я согласен, но когда это может быть? Только тогда, когда возродится Россия, а не в СССР’ии. <…>
Дай Боже, чтобы прошёл скорее этот ужасный, красный кошмар и чтобы скорее возродилась Россия! Я ни одной минуты не задумаюсь отправиться, хотя бы верхом, опять тысячи вёрст, и согласен терпеть всякие лишения, чтоб работать на пользу России. <…>
Возрождение России и плодотворная там работа возможна только при удалении той кучки, которая царствует в СССР’ии и которой нет никакого дела до блага Родины, а только она преследует свои интересы. Как они разоряют всех крестьян налогами, и этим всех обрекают на полуголодное существование, и какое развили шпионство и предательство, что мы, не живущие там, трудно даже себе всё это представляем. Если скоро должно быть возрождение Новой России, то, следовательно, должны скоро прийти и новые люди, вместо этой кучки коммунистов-грабителей. А тогда и наше возвращение на Родину в Россию будет возможно, и всех возвращающихся на Родину будет ждать работа, а не тюрьма, как теперь. <…>
Если бы Вы знали, как хочется с Вами увидеться!
Дай Бог, чтобы это скорее было и дай Бог Вам счастливого пути и от души желаю всего хорошего, крепко, крепко целую Вас всех, не забывайте!

Ваш Володя.

Совместная работа, о которой так мечтал Владимир Константинович, состоялась. Он стал участником монгольского этапа Центрально-азиатской экспедиции Н.К. Рериха, который длился семь с половиной месяцев, с середины сентября 1926 г. по апрель 1927 г.
В Улан-Баторе он в то время жил в «полуквартале» от Рерихов в доме советника Монгольского правительства, автора первой монгольской конституции, юрисконсульта Российского посольства Петра Васильевича Всесвятского вместе с другим участником экспедиции, доктором Константином Николаевичем Рябининым [40] . Владимир Константинович был рад сблизиться и с ближайшими сотрудниками Рерихов Лихтманами, через которых он все последующие годы поддерживал связь со старшим братом и его семьёй.

2. В.К. Рерих – З.Г. Лихтман. Харбин. 6 декабря 1930 г. [41]

Глубокоуважаемая Зинаида Григорьевна.

Поздравляю Вас с Праздником Рождества Христова и наступающим Новым Годом и шлю наилучшие пожелания.
Очень благодарен Вам за письма и извиняюсь, что задержался немного с ответами, но мне хотелось навести справки для полного ответа Юрику. Меня, конечно, вопрос с организацией сельскохозяйственной фермы очень заинтересовал, но только не понятен выбор места, если что-либо знаете по этому поводу, то не откажите мне сообщить, не дожидаясь ответа от Юрика. <…>
Что же касается Вашего предложения организовать Общество Культуры здесь в Китае, то мне приходится констатировать тот факт, что нам русским в Китае будет чрезвычайно трудно добиться у китайских властей надлежащую регистрацию этого Общества.
Прежде всего, китайцы, как сторонники материальной культуры, отнесутся, нужно думать, с большой подозрительностью к идее организации здесь не экономического, а чисто культурного объединения.
К тому же следует иметь в виду, что все русские, для которых дороги истинно культурные ценности, находятся в Китае под двойным подозрением, ибо помимо китайцев, за каждым шагом тщательно следят новые, московские друзья китайцев.
Естественно, что можно было бы сделать – это открыть в Харбине, при содействии соответствующих Консульств (Америки или Франции), филиальные отделения Общества Друзей Культуры Американского или Французского. В таком случае совершенно отпадает вопрос о легализации Общества, утверждения его устава и т. п.
Таким образом возникло и процветает теперь в Харбине «Молодая Чураевка» при Христианском Союзе Молодых Людей.
Чтобы практически подойти к ознакомлению местного Общества с идеями Общества Друзей Культуры, пришлите, пожалуйста, статуты или уставы.
В Американском Консульстве у меня знакомства имеются и их можно использовать. <…>
Прилагаемые письма, пожалуйста, прочтите и направьте адресатам.

Искренно уважающий Вас В. Рерих.
Harbin. China. 1 Torgovaia str.



3. В.К. Рерих – Ю.Н. Рериху. Харбин. 6 декабря 1930 г. [42]

Дорогой  Юрик.

Только что получил  Твоё письмо от 9/IX, им я был обрадован – Вы меня ещё не забыли. Я очень беспокоился, так долго не имея никаких вестей. Из газет я летом узнал, что Вам не давали визы в Лондоне, и больше ничего не знал. <…>
Вы ездите по всему свету, Вам виднее – скажите, когда большевики съедят сами себя?
Ты спрашиваешь про партизанское движение. Да, оно этой весной и летом стало сильно разрастаться, как и в Забайкалье, так и в Приморье (Сучанский район), но отсюда поддержки почти не было, и потому теперь осенью обречено на замирание. Здесь средств денежных нет – это главная причина, а также мало единодушия. Потом нужно считаться с притеснениями местных властей, которые во многих местах симпатизируют большевикам. <…>
Сельскохозяйственная ферма и её организация меня очень интересует, и потому с нетерпением буду ждать от Тебя ответа. Начиная сельскохозяйственное дело здесь в Маньчжурии, можно надеяться вполне на успех его, а, следовательно, и на доходность.
Мне было очень жаль, что [Вы], зимуя тогда в Урге, не приехали в Харбин, хотя бы на короткое время.
Если бы знали, как мне хотелось и хочется с Вами повидаться. <…>
Поздравляю дорогого Колю с Днём Ангела, а также Вас всех с наступающим Рождеством Христовым и Новым Годом, и от души шлю лучшие пожелания и крепко, крепко Вас всех целую.

Ваш Володя.

Адрес для писем: Harbin. China. Торговый Дом «Н.Я. Чурин и К°», мне;
Для телеграмм: Harbin. Tschurin. Roerich.

 


4. В.К. Рерих – З.Г. Лихтман. Харбин. [28 июня] 1931 г. [43]

Относительно организации здесь Общества Друзей Культуры кое-что удалось сделать – было организационное собрание, и протокол его Вам давно хотели послать. Удалось привлечь стар[шего] секретаря Христианского Союза Молодых Людей Г-на Хейча, и потому это Общество будет при Союзе, и потому не нужно никаких разрешений китайских властей; также обещался дать своё согласие Епископ Нестор.

5. Е.И. Рерих – В.К. Рериху. Урусвати, Индия. 24 сентября 1931 г. [44]

Родной Володя, к письму Юрия, которое Вы, должно быть, уже получили, мне хочется добавить несколько строк и от себя. Знаем, родной, что Вам нелегко, и стремимся всем сердцем дать Вам радость светлого будущего. Шлём Вам некоторую помощь и просим помочь великому мировому культурному строительству. Помогите ему всем напряжением Ваших лучших устремлений. Собирайте культурных строителей в Общества имени Рериха. Все светлые умы, смотрящие в будущее, подходят и группируются вокруг светлого и мощного облика Николая Константиновича. С гордостью могу сказать, что имя это звучит как в Европе, так и в Америке и на Востоке.

В дни неслыханных бедствий и разрушений, когда люди мятутся, не находя выхода из порождённого ими хаоса мышления и действий, подымается мировая фигура Водителя Духа и Культуры и раздаётся светлый и бодрый призыв к новому строительству, к новому осознанию всечеловеческих отношений и всех духовных, творческих ценностей. Знамя Мира, Знамя Культуры, поднятое Рерихом над всем миром, истинно объединяет всех сильных духом, всех отрешившихся от предрассудков и пережитков условностей и понявших неизбежность случившегося, и стремящихся к истокам духа, чтоб в этих извечных истоках почерпнуть новые силы для нового радостного, культурного строительства. Все старые идеи отрицания и разделения отживают и уже частью отжили. Нужны новые призывные формулы единения и утверждения мощи единого духа человеческого. Нужно понимание великого водительства духа, ибо лишь в этом целительное начало мира. <…>
Чем больше Вы успеете, тем скорее и свидимся с Вами. Приезд Ваш может быть приближен в зависимости от успешности Вашей деятельности. Устремитесь всем духом. Великая работа ожидает нас! <…>


6. З.Г. Лихтман – В.К. Рериху. [Нью-Йорк]. 25 декабря 1932 г
. [45]

Теперь сильно развивается здесь Всемирная Лига Культуры, к которой примкнули уже видные деятели по искусству и науке. Отделы Музеев имени Николая Константиновича теперь, как я Вам уже и раньше сообщала, всё увеличиваются: в Индии уже есть три таких отдела, в Южной Америке два, в Югославии два, в Латвии один, в Брюгге, помимо Музея, имеется Общество, посвящённое Искусству, Науке, Литературе, Миру, имени Николая Константиновича. Это Общество занимает здание, данное для этой цели городом, и находится под Высоким покровительством. Наш Парижский Центр тоже развил исключительно плодотворную работу, целый ряд новых Обществ, преследующих культурные цели, соединились с Парижским Центром, там и Общества Калмыков и Осетин, и Сибиряков, Общество «Книга» и ряд других. Из Гималаев [от Н.К., Е.И. и Ю.Н. Рерихов] тоже имеем бодрые вести, там работа кипит, здание лаборатории уже закончено, теперь ждём установления Электрической Станции. Изыскания в области местной медицины дали ряд изумительных результатов. Николай Константинович всё время пишет, написал новые, поразительной красоты серии картин. Конечно, я не должна Вам и говорить, ценой каких жертв Николай Константинович и Елена Ивановна с сотрудниками во всех частях мира ведут эту столь теперь нужную культурную работу. Именно теперь лишь духом можно питать человечество, ибо все прочие ценности потеряли свою старую оценку. <…>
Вы наверно уже получили моё письмо, в котором я Вам писала об избрании Николая Константиновича Председателем Всемирной Лиги Культуры. Общество, которое теперь основалось и о котором я с нетерпением жду деталей от Вас, может присоединиться к Лиге Культуры, ибо все группы, посвящающие себя культурным занятиям и начинаниям, могут и, я уверена, будут рады это сделать. Общество сохраняет всю свою автономность и лишь делается членом Всемирной Лиги Культуры, служа тем же целям в пределах своей программы. <…>


7. В.К. Рерих – З.Г. Лихтман. Харбин. 17 февраля 1934 г. [46]

Очень благодарен за Ваши письма и книги, присланные Вами (мною теперь получены в разное время 10 экземпляров «Твердыня Пламенная» [47] , 2 экземпляра «Иерархия» и «Беспредельность» [48] , по одной книге отдал Алексею Алексеевичу [Грызову]).
От Николая Константиновича получил недавно письмо и несколько фотографических снимков с картин и цветных репродукций.
Я думаю, что Вы тоже согласитесь с моими предположениями, что лучше всего Коле остановиться там, где я живу, а не в гостинице.


8. Н.К. Рерих – В.К. Рериху. Нью-Йорк. 8 апреля 1934 г. [49]

Дорогой Володя.

Вероятно, это последнее письмо к тебе до отъезда. Конечно, ты уже получил посланную тебе книгу «Знамя Святого Сергия» [50] . На днях тебе послали ещё 50 экземпляров этой же книги. Можешь их дать хорошим людям, а также в книжные магазины. В Париже её продают за 8 франков, чтобы дать возможность широкого распространения.
Верю, что как тебе, так и Грызовым и всем друзьям эта книга по сердцу. Имею сказать тебе многое, также близкое Вашим сердцам, а потому особенно радуюсь, что день свидания нашего не за горами. О ближайшем дне приезда сообщим телеграфно.
О квартире мы уже писали и, вероятно, в течении 2‑ух ближайших недель придёт какая-нибудь весть от тебя или от Ачаира [51] . Пишу тебе это в день Христова Воскресения, и очень рад, что именно сегодня мы могли устроить здесь Часовню Святого Сергия в лучшем помещении.
Имею сведения, что здоровье Елены Ивановны, слава Богу, благополучно. Также и здешние дела, несмотря на труднейшие времена, разрешаются хорошо. Очень замечательно, что за последнее время приходится слышать именно от недавних врагов прекрасные отзывы. Вероятно, до тебя дошло Парижское «Возрождение» от 29‑ого Марта с фельетоном Абдан-Коссовского. До сих пор эта газета была враждебна.
Итак, скажу, что мы собираемся и укладываемся. Если будешь получать письма из Индии, откладывай их до нашего приезда. Письма будут на твоё имя. Скажи и друзьям, как рад я буду их видеть, и шлю им лучшие мысли во Имя Светлого Будущего.

Духом с тобою [Николай Рерих].

Долгожданная встреча с братом и племянником состоялась 30 мая 1934 г. на железнодорожном вокзале города Харбина. Сохранилось подробное описание этой встречи, помещённое в харбинской газете «Заря» на следующий день: «…Состав принимали на четвёртый путь, и встречавшие помокли несколько минут, прошедших от гудка паровоза у семафора до подхода поезда.
Вагон-микст первого и второго класса оказался в непосредственной близости за паровозом, и несколько голосов обратили внимание брата художника В.К. Рериха на два проплывавших за окном силуэта, в одном из которых без труда можно было узнать художника по его многочисленным портретам.
Н.К. Рерих вышел одним из первых и трогательно приветствовал брата, с которым не виделся семнадцать лет [52] . За ним спустился с вагонной площадки его сын, также прежде всего попавший в объятия дяди» [53] .
Много месяцев и даже лет Владимир Константинович готовился к этой встрече. Он помнил слова, сказанные однажды Еленой Ивановной: «Приезд Ваш может быть приближен в зависимости от успешности Вашей деятельности». Очевидно, эти слова были сказаны ещё и как предупреждение о возможных препятствиях на пути будущего сотрудничества. А такие препятствия были. Не всегда В.К. Рериху удавалось в харбинской глуши в полной мере осознавать значение той работы, которую инициировал во всём мире его великий брат. «Чтобы видеть высоту горы, нужно отойти», – заметила об этом Елена Ивановна [54] .
И всё же В.К. Рерих оказался готовым к приезду Николая Константиновича. К июлю 1934 г. были разработаны проекты новых учреждений для обеспечения в будущем всей общественной и культурно-образовательной работы. Прежде всего, это проекты сельскохозяйственного и маслодельного кооперативов «под покровительством Н.К. Рериха» [55] .
5 сентября 1934 г. в гимназии имени Ф.М. Достоевского состоялось учреждение Русского Комитета Пакта Рериха в Харбине, на особом организационном заседании. Как указано в специально изданном отчёте, на заседании присутствовали: архиепископ Нестор, игумен Нафанаил, академик Н.К. Рерих, генерал Н.Л. Гондатти, профессор Г.К. Гинс, профессор Н.И. Никифоров, профессор Э.Э. Анерт, А.П. Хионин, доктор Н.Ф. Орлов, Е.С. Кауфман, В.Н. Иванов, В.М. Анастасьев, В.К. Рерих, Ю.Н. Рерих, Н.А. Вьюнов, В.С. Фролов и Г.А. Софоклов. Совещание началось молитвой «Царю небесный», прочитанной архиепископом Нестором, после чего Н.Л. Гондатти попросил благословения у архиепископа Нестора открыть совещание. Слово взял академик Н.К. Рерих, который доложил совещанию «Записку о Пакте Рериха». Он, в частности, говорил: «Человечество различными путями борется за мир, и каждый сознаёт в душе, что эта созидательная работа есть верное пророчество новой эры… Этим путём мы сможем сделать следующий шаг, полный жизненности для всемирной культуры и покоя… Сама история этого международного Пакта по охранению культурных сокровищ человечества уже достаточно известна… Дай Бог, чтобы дело охранения религиозных, художественных и научных сокровищ получило полное, успешное завершение» [56] .
Были произнесены речи виднейшими деятелями Российского зарубежья в Харбине – архиепископом Нестором (в миру Николай Александрович Анисимов), генералом, учёным и общественным деятелем Николаем Львовичем Гондатти, молодым писателем Всеволодом Никаноровичем Ивановым, журналистом и редактором харбинской газеты «Рупор» Евгением Самойловичем Кауфманом и другими. В итоге почётным председателем Русского Комитета Пакта Рериха в Харбине избран архиепископ Нестор, председателем – Н.Л. Гондатти, товарищем председателя – видный юрист Георгий Константинович Гинс, секретарём Комитета – В.К. Рерих. По предложению председателя было решено и все последующие собрания Комитета проводить в помещении гимназии имени Ф.М. Достоевского [57] . Активную роль в деятельности Комитета играли петербургские универсанты, оказавшиеся волею судьбы в харбинской эмиграции. В одной из газет участников Комитета назвали «воплощением русской совести». О каждом из них существует обширная литература [58] .

Поистине, это были самые счастливые и самые насыщенные месяцы в жизни Владимира Константиновича. Свойственная ему до приезда брата «непроницательность» [59] исчезла. Он по праву избирается секретарём такого ответственного и влиятельного Комитета. Почти ежедневно – встречи, лекции, собрания, поездки. Казалось, он нашёл себя и свою дорогу. Елена Ивановна радовалась известию о том, что её Юрий вместе с дядей («ведь на двух других сотрудников трудно положиться» [60] ) отправился на археологические раскопки и исследования «звериного стиля» в северные провинции Маньчжурии, которые В.К. Рерих знал превосходно. «Привет Володе» [61] , «Шлю привет сердца Володе и друзьям» [62] , «Передайте мой сердечный привет Володе. Радуюсь его радостью иметь Вас, моих любимых, у себя» [63]  – эти приветы Елены Ивановны во всё нарастающем аккорде доверия свидетельствуют о созвучии с Владимиром Константиновичем в то счастливое время. Даже Святослав Рерих, фотографий и писем которого много лет не мог добиться любящий дядя, откликнулся и написал: «Обнимите дядю Володю» [64] .

Всё складывалось удачно, оставался последний шаг. «Очень порадовалась сообщению, что Володя хочет ехать с Вами. Конечно, он должен быть с нами» [65] , – эти слова Елены Ивановны свидетельствуют о многом. Владимир Константинович выразил готовность переехать в Кулу для работы в Институте Гималайских исследований «Урусвати», и Рерихи его горячо поддержали. Но всё-таки он… «не решился ехать» [66] . 24 ноября 1934 г. [67] экспедиция Н.К. Рериха покинула Харбин без него. Так была утрачена чудесная возможность приложения его знаний, опыта и духовных накоплений в общем деле культурного строительства в Гималаях.

Его как секретаря Русского Комитета Пакта Рериха в Харбине сотрудники Музея в Нью-Йорке регулярно оповещали обо всех событиях, происходящих на культурном фронте по всему миру. Рерихи по-прежнему заботились о том, чтобы Владимир Константинович «видел пульс и широту» всей деятельности в научном, общественном и правовом аспектах. Когда в 1935 г. усилились нападки на Пакт Рериха фашиствующих газет, он получил от Елены Ивановны последнее известное нам письмо духовного наставления и поддержки [68] .

В 40‑х годах Рерихи уже не знали его адреса, письма, отправленные ему, возвращались. Сам он вестей о себе не подавал. Николай Константинович умер, ничего не зная о его дальнейшей судьбе [69] .

О личной жизни В.К. Рериха нам не удалось собрать сколько-нибудь определённых сведений. Судя по всему, он так и не был женат.
В.К. Рерих пережил брата на три с лишним года. О его последних днях сообщил Елене Ивановне и Юрию Николаевичу верный друг и ученик Рерихов П.А. Чистяков. Это письмо явилось своеобразным некрологом Владимиру Константиновичу.

9. П.А. Чистяков – Е.И. Рерих и Ю.Н. Рериху. Харбин, Гоголевская, 129. 7 июня 1951 г. [70]

Глубокоуважаемая Елена Ивановна и дорогой Юрий Николаевич!

Сегодня днем получили Ваши весточки от 22-го мая, одна на Людмилу Ивановну [71] , вторая на Владимира Константиновича. Сердечное спасибо за всё  то светлое и радостное, что несут Ваши письма, за ту неисчерпаемую силу духа, бодрости и веры незыблемой, такой редкой в наши дни – такой драгоценной! Как откровение Высшего Мира, как мелодия Божественного Бытия звучат Ваши строчки, глубокоуважаемая Елена Ивановна, озаряя душу покоем, миром лучезарным и желанным и таким далёким от действительности.
И как горестно нам, что милый наш Владимир Константинович уже не в состоянии, по физической и умственной слабости, воспринять красоту Ваших писем.
Почти два месяца, как поместил его опять в больницу ввиду угрожающей слабости сердца и общего ухудшения его здоровья. Он лежит в отдельной палате при безотлучном уходе прекрасной сестры милосердия и двукратного (за день) посещении доктора. Персонал больницы знает его давно, и он пользуется общей любовью и вниманием. За эти два месяца был ряд консилиумов у Владимира Константиновича. Всё, что можно, мы постарались сделать, но есть пределы и грани, и к ним мы подошли близко. Наш милый Владимир Константинович так уж слаб, что когда мы сегодня с Людмилой Ивановной с Вашими письмами в руках склонились к нему, читая Ваше письмо по нескольку раз, он не реагировал никак – ни звуком, ни мимикой, и только на мой неоднократный вопрос: послать ли его ответный привет на Ваше письмо, он с усилием приоткрыл глаза и ясным движением век и ресниц дал мне определённо понять, что да.
Итак, примите же, дорогие, его последний прощальный привет любви с последней тропинки его земного странствия.
Внимание же друзей – исключительное и сердечное, и особенно – Б.Н. Абрамова [72] . Мне приходилось даже ограничивать их за эти два месяца, чтобы не утомлять больного. Такое же доброе отношение к Владимиру Константиновичу неустанно проявляется со стороны учреждения, где работал Владимир Константинович, получая материальную и моральную поддержку и от редкой по своим качествам П.А. Гинце [73] .
Я знаю, что когда Вы будете читать эти мои строки, Владимир Константинович уже уйдёт из нашей больницы...
В лице его мы имели кристального и светлого человека и верного друга в долгие и нелёгкие годы испытания. С совестью и чуткостью, совершенно исключительными, Владимир Константинович был близок, дорог и понятен и близким и дальним, и старшей и меньшей братии, и землепашцу и рабочему, и сослуживцу и директорам, и как советник по своей специальности, где он был безупречен, и просто, как друг и брат. Это был человек, так сочетавший в себе всё лучшее и светлое из прошлого, ушедшего мира.
Лично мы – Людмила Ивановна и я – расстаёмся с самым близким человеком, другом, верным и незаменимым, и остаётся, может быть, лишь радость сознания об общем пути с Владимиром Константиновичем, о днях лазурных, содержательных и полных сознательной жизни человека, и, увы! конечно, неповторяемых.
Прошу принять мой самый дружественный привет и пожелания покоя, мира, сил душевных и физических Вам, глубокоуважаемая Елена Ивановна, и дорогому Юрию Николаевичу.

Ваш Чистяков.



Примечания


[1] Приведём данные из книг относительно годов его жизни. Л.В. Короткина сообщает годы рождения двух братьев Николая Рериха в такой последовательности: Борис в 1880‑м, Владимир в 1882‑м, таким образом, Владимир, по её данным, младший брат Н.К. Рериха (Короткина Л.В. Рерих в Петербурге – Петрограде. Л., 1985. С. 6). Составители сборника МЦР «Знамя Мира» (М., 1995) и публикаторы писем Е.И. Рерих в Америку и дневников З.Г. Фосдик сообщают о годе его смерти (1952), но ничего не знают о годе его рождения (Рерих Е.И. Письма в Америку. 1929–1955. В 3‑х т. М., 1996. Т. III. С. 541; Фосдик З.Г. Мои Учителя. Встречи с Рерихами. М., 1998. С. 762). В журнале МЦР «Утренняя Звезда» сообщается о годе смерти Владимира (1951), но данных о дате рождения также не имеется (Письмо в Харбин. Из переписки Е.И. Рерих с В.К. Рерихом. 30 марта 1935 г. // Утренняя Звезда. М., 1997. № 2–3. С. 284). В.А. Росов указывает тот же год смерти (1951) и проявляет осведомлённость в годе рождения (1880) (Ариаварта. СПб., 1999. № 3. С. 115). В наших публикациях, вслед за вышеприведёнными авторами, повторяется такой же разнобой (Петербургский Рериховский сборник. № 2–3. Самара, 1999. С. 184, 189; № 4. СПб., 2001. С. 44), хотя мы сообщали даже точную дату рождения 20 апреля 1882 г. по старому стилю. Теперь очевидно, что если бы мы в своё время внимательно изучили рукопись П.Ф. Беликова «Семейство Рерихов. Опыт духовной биографии» (1979–1982), никаких сомнений, а значит, отмеченного разнобоя у нас бы не было, ибо Павел Фёдорович отлично знал годы рождения Владимира (1882) и Бориса (1885). Наконец, в новейших изданиях листов дневника Н.К. Рериха и писем Е.И. Рерих приводятся годы жизни, очевидно, полностью подтверждённые документами: 1882—1951 (Рерих Н.К. Листы дневника. Т. III. М., 1996. С. 654; Рерих Е.И. Письма. Т. I (1919–1933 гг.). М., 1999. С. 418). Справедливости ради отметим, что младший брат Н.К. Рериха Борис в советское время действительно иногда маскировал свой возраст, делая себя на пять лет старше. Например, в анкете 1924 г. он указал 1880 г. (ЦГА СПб., ф. 1001, оп. 6, д. 24‑в, л. 85). Ему удалось ввести в заблуждение даже следователей ОГПУ, указавших в 1931 г. в его деле тот же неверный возраст (Архив ГУВД СПб., Центральный архив ВЧК-ОГПУ-НКВД. Дело Р-3569). Очевидно, именно эту «маскировку» Бориса Константиновича повторила Л.В. Короткина (а вслед за ней и другие авторы), представляя, таким образом, среднего брата Н.К. Рериха Владимира его младшим братом.
[2] Хисамутдинов А.А. Российская эмиграция в Азиатско-Тихоокеанском регионе и Южной Америке. Биобиблиографический словарь. Владивосток, 2000. С. 256.
[3] ЦГИА СПб., ф. 14, оп. 3, д. 39525.
[4] Там же, л. 1.
[5] Там же, л. 5.
[6] Там же, л. 3. Подписали директор Б. Кракау, преподаватели: законоучитель протоиерей Д. Падалка, Евг. Ляцкий и др.
[7] Там же, л. 19.
[8] Там же, л. 15–18.
[9] Там же, л. 22.
[10] Там же, л. 20.
[11] Там же, л. 21.
[12] Дорожков С. Новопокровский сахарный завод // «Младший брат». Энциклопедия отечественных узкоколейных железных дорог. М., 1999.
[13] Об этом свидетельствует открытка Н.К. Рериха, отправленная В.К. Рериху 24 мая 1911 г. из Нейенара (Германия) в Голофеевку (получена 16 июня 1911 г.). Благодарим Вадима Васильевича Гаврилова за ксерокопию данного документа, хранящемся в неизвестном частном собрании в Самарской области.
[14] Отметим, что в детстве В.К. Рериха частым гостем в петербургском доме Рерихов был выдающийся проповедник, имевший славу «народного святого», протоиерей Иоанн Кронштадтский (Сергиев). В изварском имении Рерихов (в современном Волосовском районе Ленинградской области) царил тот же дух православных традиций, поддерживаемый настоятелем местной церкви Петра и Павла в погосте Грызово отцом Александром Румянцевым.
[15] ОР ГТГ, ф. 44, № 127.
[16] ОР ГТГ, ф. 44, № 203.
[17] ОР ГТГ, ф. 44, № 140.
[18] Петербургский Рериховский сборник. № 2–3. Самара, 1999. С. 188, 189, 193, 194.
[19] Левитский В.Н. Перечень произведений Н.К. Рериха в хронологическом порядке, в связи с обозначением некоторых сведений из жизни художника // Рерих. Пг.: Свободное искусство, 1916.
[20] Selivanova N. The World of Roerich. New York, 1923. P. 115.
[21] Фосдик З.Г. Мои Учителя. Встречи с Рерихами. М., 1998. С. 762.
[22] Письмо в Харбин. Из переписки Е.И. Рерих с В.К. Рерихом. 30 марта 1935 г. // Утренняя Звезда. М., 1997. № 2–3. С. 26–27.
[23] Рерих Е.И. Письма. Т. I (1919–1933 гг.). М., 1999. С. 28. Письмо Ю.Н. Рериху от 28 марта 1921 г.
[24] Рерих В.К. Письмо Ю.Н. Рериху. Харбин. 6 декабря 1930 г. // Архив Музея Николая Рериха в Нью-Йорке.
[25] Рерих В.К. Письмо З.Г. Фосдик. Харбин. 17 февраля 1934 г. // Архив Музея Николая Рериха в Нью-Йорке.
[26] Рерих Н.К. Письма в Америку. 1923–1947. М., 1998. С. 33.
[27] Письмо в Харбин. Из переписки Е.И. Рерих с В.К. Рерихом. 30 марта 1935 г. // Утренняя Звезда. М., 1997. № 2–3. С. 284.
[28] Рерих Е.И. Письма. Т. III (1935 г.). М., 2001. С. 746.
[29] Фосдик З.Г. Указ. соч. С. 166. Запись 20 февраля 1923 г.
[30] Хисамутдинов А.А. Указ. соч. С. 336.
[31] В кн.: Россия в Маньчжурии. Харбин, 1936. – 74 с.
[32] Фосдик З.Г. Указ. соч. С. 102.
[33] Рерих Е.И. Письма. Т. III (1935 г.). М., 2001. С. 735. Более подробные биографические сведения и библиографию см. Хисамутдинов А.А. Указ. соч. С. 39–40.
[34] ОР ГТГ, ф. 44, № 465.
[35] Тексты публикуются в соответствии с современными правилами пунктуации и орфографии, с соблюдением стилистических особенностей авторского языка. Встречающиеся в переписке сокращения, в том числе инициалы, дополняются без квадратных скобок в случаях, не имеющих другого толкования.
[36] Автограф. Фрагменты. Архив NRM. Текст написан чернилами. Ксерокопия предоставлена Ю.Е. Родичевым.
[37] Имеется в виду племянник В.К. Рериха Юрий Николаевич Рерих.
[38] Руднев Андрей Дмитриевич (1878—1958) – русский монголовед, лингвист. С 1903 г. преподавал монгольский язык в Санкт-Петербургском университете, профессор. В 1918 г. уехал в Финляндию. Учитель Ю.Н. Рериха. О нём см.: Улымжиев Д. Профессор А.Д. Руднев // Буряад Унэн – Духэриг. Улан-Удэ. 18 сентября 1997.
[39] Имеется в виду влияние коммунистического режима, установившегося в России.
[40] Фосдик З.Г. Указ. соч. С. 272. Запись 29 марта 1927 г.
[41] Автограф, машинопись. Фрагменты. Архив Музея Николая Рериха в Нью-Йорке. Текст дописан чернилами. Ксерокопия предоставлена Ю.Е. Родичевым.
[42] Автограф, машинопись. Фрагменты. Архив Музея Николая Рериха в Нью-Йорке. Текст дописан чернилами. Ксерокопия предоставлена Ю.Е. Родичевым.
[43] Автограф. Фрагмент. Архив NRM. Текст написан чернилами. Датируется по почтовому штемпелю. Ксерокопия предоставлена Ю.Е. Родичевым.
[44] Фрагменты. Архив МЦР. Текст публикуется по изданию: Рерих Е.И. Письма. Т. I (1919–1933 гг.). М., 1999. С. 253–255.
[45] Машинопись. Фрагменты. Архив NRM. Копия под копирку. Ксерокопия предоставлена Ю.Е. Родичевым.
[46] Машинопись. Автограф. Фрагмент. Архив NRM. Подпись чернилами. Ксерокопия предоставлена Ю.Е. Родичевым.
[47] Книга Н.К. Рериха, изданная в 1932 г. в Париже.
[48] Книги учения Живой Этики.
[49] Машинопись. Архив NRM. Копия под копирку. Ксерокопия предоставлена Ю.Е. Родичевым.
[50] Имеется в виду книга «Знамя Преподобного Сергия Радонежского» (Издательство «Алтаир», 1934), составленная Е.И. Рерих. В ней были изданы речь В.О. Ключевского «Благодатный воспитатель русского народного духа» (1892), «Из слова академика Н.К. Рериха на освящение часовни Св. Преподобного Сергия, сооружённой Сибирским Отделом Общества Друзей Музея Рериха, в Радонеге, Чураевка, штат Коннектикут» (1931), очерк Е.И. Рерих (под псевдонимом «Н. Яровская») «Преподобный Сергий Радонежский» и репродукция картины Н.К. Рериха «Св. Сергий Строитель».
[51] Имеется в виду А.А. Грызов.
[52] Газетчик ошибся на десять лет.
[53] Цит. по: Черкасова О.А. «Без России нельзя…» (по материалам архива В.С. Старикова) // Утренняя Звезда. М., 1997. № 2–3. С. 266.
[54] Рерих Е.И. Письма. Т. I (1919–1933 гг.). М., 1999. С. 100. Письмо 27 декабря 1933 г.
[55] Рерих Н.К. Указ. соч. С. 33–34. Письмо 8 июля 1934 г.
[56] Знамя Мира. Русский Комитет Пакта Рериха в Харбине. Отчёт. Организационное заседание 5 сентября 1934 г. Харбин, 1934. С. 3–12. Уникальный экземпляр брошюры в РГБ.
[57] Рерих Н.К. Письмо Г.Г. Шкляверу. Харбин. 5 сентября 1934 // Знамя Мира. М., 1995. С. 270.
[58] См. весьма фрагментарно подобранные сведения и библиографию в соответствующих статьях упомянутого выше словаря А.А. Хисамутдинова.
[59] Рерих Е.И. Письма. Т. II (1934 г.). М., 2000. С. 39. Письмо 12 марта 1934 г.
[60] Там же. С. 223–224. Письмо 14 июля 1934 г.
[61] Там же. С. 106. Письмо 10 мая 1934 г.
[62] Там же. С. 172. Письмо 15 июня 1934 г.
[63] Там же. С. 233. Письмо 19 июля 1934 г.
[64] Там же. С. 136. Письмо 1 июня 1934 г.
[65] Там же. С. 389. Письмо 21 сентября 1934 г.
[66] Там же. С. 499. Письмо 7 декабря 1934 г.
[67] Черкасова О.А. Указ. соч. С. 270.
[68] Рерих Е.И. Письма. Т. III (1935 г.). М., 2001. С. 160–164. Письмо 30 марта 1935 г.
[69] Рерих Н.К. Листы дневника (1942–1947 гг.). Т. III. С. 345, 491, 513.
[70] Автограф. Архив NRM. Текст публикуется по изданию: Рерих Е.И. Письма в Америку. Т. III (1948–1955 гг.). М., 1996. С. 245–246.
[71] Чистякова Людмила Ивановна, супруга П.А. Чистякова, участница Харбинской группы по изучению Учения Живой Этики.
[72] Абрамов Борис Николаевич (1897—1972), член Харбинской группы по изучению Учения Живой Этики.
[73] По-видимому, речь идёт о родственнице проживавших в разные годы в Харбине Александре Константиновиче Гинце и его сыновьях Викторе и Михаиле. См.: Хисамутдинов А.А. Указ. Соч. С. 89.

Источник: Музей-институт  семьи Рерихов   Санкт-Петербург


В.Л. Мельников -  зам. Директора по научной работе МИСР, кандидат культурологических наук.
А.М. Решетов - (Музей антропологии и этнографии им. Петра Великого, Санкт-Петербург)

 

24.04.2011 03:00АВТОР: В.Л. Мельников, А.М. Решетов | ПРОСМОТРОВ: 3614




КОММЕНТАРИИ (0)

ВНИМАНИЕ:

В связи с тем, что увеличилось количество спама, мы изменили проверку. Для отправки комментария, необходимо после его написания:

1. Поставить галочку напротив слов "Я НЕ РОБОТ".

2. Откроется окно с заданием. Например: "Выберите все изображения, где есть дорожные знаки". Щелкаем мышкой по картинкам с дорожными знаками, не меньше трех картинок.

3. Когда выбрали все картинки. Нажимаем "Подтвердить".

4. Если после этого от вас требуют выбрать что-то на другой картинке, значит, вы не до конца все выбрали на первой.

5. Если все правильно сделали. Нажимаем кнопку "Отправить".



Оставить комментарий

<< Вернуться к «Осмысление Рериховского наследия »